Ghosts of Tsushima

С каждым порывом ветра сёдзи угрожающе постукивали и будто напрягались, грозясь вот-вот вылетить из небольшого жёлобка, по которому в хорошую погоду свободно ездили вправо-влево. Сейчас их открытие ознаменовало бы проникновение пронизывающего ветра и колких капель сильного дождя внутрь. И всё же сидящий посреди комнаты - чтобы не быть неожиданно атакованным сквозь всё те же тонкие раздвижные двери - парень в соломенной шляпе и простом мужском кимоно цвета штормового неба ждал их открытия как никогда раньше. Это было одеяние тех, кто живёт и умирает с мечом и луком. Одеяние ронина. Впрочем, шляпа на нём была самурайская - Сандогаса, предназначенная для путешествий. Высокие поля не сильно мешали в бою с то тут, то там возникающими будто из-под земли монголами или разбойниками, в отличии от закрывающей всё лицо Ронингаса. Было уже плевать сто раз, увидят их лица или нет - всё равно господина убили кровожадные завоеватели, и беспокоиться сейчас нужно было абсолютно о другом, не о сохранении и так потерянной чести. К тому же, их не изгоняли, они приняли бой с честью, в отличии от монголов, подославших мечников лишь для того, чтобы незаметно прокрасться с другой стороны додзё, пока все отвлечены поединком с другой. Их - его, совсем ещё молодого самурая с едва отросшим хвостом тёмно-коричневых волос и невинным блеском медовых глаз, и Куна, на пару лет более опытного, с крайне необычных для азиатов внешностью - пронзительно-синими глазами и волосами цвета лазурного неба. Того многие сторонились, обзывая "проклятым" или "покинутым богами", но в додзё господина его ласково называли "поцелованный небом". Вообще, Кун - фамилия древнего и влиятельного клана самураев, из которого странного голубовласого мальчишку по имени Агеро {за необычную внешность и было даровано такое необычное имя} уже отрочества отослали куда подальше, на Цусиму. Хотя сам мальчик никогда не чурался хвастаться своим происхождением и даже просил его называть по фамилии, что все делали лишь из уважения к упорству Куна. Тех, кто делал это из жалости ждала суровая кара. Агеро же называть его мог почему-то только тот самый молодой ронин. Его самого звали Ёру, он был подкидышем в семью господина и не знал ни отца, ни мать. Имя же означало ночь - время суток, в котором его и нашли. Агеро часто говорил, что ему больше подходит Йоаке {рассвет}, ведь только на рассвете на небе бывают такие светло-медовые полосы, как и глаза мальчика. Обычно жизнерадостный и даже беспечный, он во всём полагался на своего более подозрительного к окружающим, но тем не менее верного и надёжного спутника, но сейчас Кун опаздывал. Опаздывал уже по меньшей мере несколько часов и пора бы уже схватиться за верную катану с танто и побежать сломя голову его искать, но Агеро сам велел ему ждать и ни за что не высовываться, чтобы ненароком не нарваться на засаду. Тем временем начинавшийся ещё днём дождик разразился в настоящий шторм, страшно было даже представить, что было в открытом море. Ёру был несказанно рад тому, что Кун его всё же уговорил переночевать в заброшенном и разорённом монголами доме лесного смотрителя - паренёк долго упирался, говорил, что это неправильно и не по чести, из-за чего синеволосый даже прикрикнул на него, потеряв самообладание: － Честь мы потеряли уже давно, Ёру, так что нечего тут распинаться! Живо заходи в дом, мы же даже не грабить его пришли!.. "Хотя монголы и так всё разорили" неприятно повисло в воздухе, после чего Агеро тут же извинился за свою вольность и удалился куда-то в неизвестном направлении, отдавая приказ ждать. Вообще, у него не было абсолютно никаких прав что-то приказывать Ёру, приёмному сыну господина, но тот никогда об этом не говорил, называя Куна настоящим самураем, а себя лишь искуссной имитацией, подкидышем. Вот и сейчас, увидев обеспокоенное и испуганное после нежданного крика лицо Агеро, каштановолосый даже не думал обижаться, а даже наоборот хотел сразу извиниться за своё поведение, но спутник ушёл слишком быстро, поэтому из найденного ими недавно риса Ёру решил слепить онигири, пускай и без начинки, но хоть на вид что-то новое, а не простая пиалка с зачастую переваренным зелёным рисом, что, впрочем, не спасало того от неприятного хрустения на зубах. Он должен быть благодарен Куну, что у него вообще есть еда и кров. Такую роскошь могла позволить себе лишь горстка японцев на завоёванной Цусиме. － Если ты сейчас выйдешь к ним на поединок, Ёру, то не рассчитывай на честный бой. К тому же, твоя жертва будет бессмысленной в масштабах всего происходящего. Так что.. пожалуйста, успокойся, Ёру, и дай себе.. нам, шанс выжить. Посмотри туда.. Видишь, это тело господина. Мы больше с тобой не гордые самураи, которых должна беспокоить честь, а ронины, призраки, для которых эта самая честь является лишь простым словом. － паренёк хорошо помнит эти слова, сказанные Куном, когда им пришлось позорно прятаться под полом господского дома в выросшей там высокой траве после поражения монголам. Им каким-то чудом повезло выжить, когда захватчики оглушили Ёру сильным ударом кулаком и посчитали того мёртвым. Как только те ушли, прикинувшийся незадолго до этого мёртвым Кун оттащил друга в относительно безопасное место. После, когда всё закончилось, они в молчании похоронили тела, отправились в близлежашее святилище синто помолиться. Добрая жрица, следящая за тем местом предлагала им укрыться у неё, но, несмотря на желание Агеро остаться, решил не обременять бедную женщину ещё одной парой голодных ртов, поэтому они, переодевшись в тёмные кимоно и шляпы, отправились в путь.

***

Сам Агеро никогда не называл себя трусом, хотя это слово часто вертелось на языке. Словом, Ёру до сих пор не знал, как им удалось выжить, Кун просто не мог позволить себе ещё больше огорчить и так убитого горем паренька, пускай и старающегося скрывать это. Сам он давно уже обнаружил, что совсем не чурается опозданий на тренировки в родительском доме в Киото, откуда его потом и сослали - пускай это слово никто и не говорил, но это было именно так - к дальним родственникам на Цусиму, да что там опозданий - мальчик часто просто прогуливал их, сидя у небольшого прудика в саду камней с удочкой или разгуливая по улочкам города. Честно признаться, Агеро мечтал стать свободным от этой всей чести и прочей самурайской, как он выражался, лабуды и стать свободным человеком - например, купцом, бороздившим моря, самым известным рыбаком в округе, бродячим музыкантом, да хоть торговцем сякэ! Да, в детстве он всегда с обожанием смотрел на отца и мечтал стать таким же сильным, как он. Стать главой семьи Кун. В первый год тренировок ему сразу объяснили, что главное качество самурая - владение собой, потом - Бусидо с его справедливостью, мужеством, добротой, уважением, честностью, благородством, верностью, и только в конце уже владение оружием. Как лицемерно, подумал он тогда. Владение собой, мужество, благородство - простая показуха. Справедливостью и добротой отрубание голов за то, что человек не склонился пред тобой слишком низко назвать было нельзя. Уважением прикрывался страх перед более могущественными людьми, а это уже исключает как минимум честность. Разве что верность всегда была, да и даже ту умудрились превратить в простое исполнение роли дворовой собаки своего господина. Ведь неважно, насколько сильна собака - пусть даже владея огромными землями, она остаётся собакой. Да, Агеро считал всех самураев лицемерами. Почти всех. Впервые увидев Ёру Куну как обычно захотелось пробурчать "очередной лицемер" и уйти придумывать речь для того, чтобы отпроситься у троюродного дяди жить на воле после достижения шестнадцати, но, увидев эти невинные и по-настоящему честные глаза, мальчик внезапно понял, что на свете всё же есть человек, которого можно назвать истинным самураем в изначальном смысле этого слова. Как жаль, что мечта Куна исполнилась и он стал свободным, пускай и не так, как хотел. Точнее, нет. Агеро никогда не был против стать ронином, но как жаль, что он стал ронином с Ёру. И вот сейчас, сидя под шквальным ливнем на берегу спратанного меж скал горячего источника с возвышающимся над водой красным клёном, не стараясь укрыться от непогоды, Кун думал, что лучше бы он стал "свободным" раньше, до того, как познакомился и подружился с каштановолосым. Агеро огляделся. Это небо так сильно заволокло тучами или уже действительно наступила ночь? Ёру! Остался ли он, как и велел Кун, в доме и смиренно дожидается его или уже ушёл на поиски и угодил в лапы разъярённому медведю или разбойникам, монголам? Ронин вскочил и, схватив свою катану в лазуривых ножнах, побежал к месту ночлега. Какого же было его облегчение, когда сквозь шквал непогоды он увидел мерцающий огонёк в окнах. Конечно, это же Ёру, куда он убежит? 《Дурак, а если бы это заметили разбойники или монголы?》－ усмехнулся про себя Агеро и уже спокойно подошёл к дому. Сердце ухнуло в пятки, когда он услышал доносящийся оттуда голос. Будь то голос монгола или разбойника, да пусть даже любого другого незнакомца, Кун бы не испугался, а спокойно со спины зарезал бы того своим острым танто или начал расспрашивать Ёру, зачем тот его впустил. Но это был голос, принадлежащий одному из слуг их господина. Не просто одному из слуг, а тому, кто всем сердцем ненавидел их семью. Кун это знал, ведь не чурался подслушивать. А ещё тело этого самого слуги они почему-то не нашли, хороня трупы из додзё. Резко распахнув сёдзи, мокрый до нитки ронин с подозрением и даже раздражением смотрел на слугу. － Кун-сан, вы вернулись! Я так беспокоился! Смотрите, это же Уэда-сан! Он не был в додзё, когда напали монголы и выжил! － радостно заявил Ёру. Обычно он являлся для Агеро рычагом, останавливающим его в подозрениях и насилии, но не теперь. － Оо, это вы, Кун-доно.. Напугали так напугали!. － Гнусный предатель! － гневно выкрикнул Агеро, глядя на бывшего слугу. － Что это значит, Кун-сан? － искренне удивлённо спросил Ёру. Вмиг до этого безмятежное лицо Уэды исказилось ядовитой ухмылкой, но голос оставался всё тем же сладостно-уважительно-пренебрежительным. － Предатель? － Это ты рассказал монголам о том, где стоит наше додзё и когда лучше нападать! － не унимался Кун. Подозрения были давно, но он не мог с точностью утверждать, но теперь... － Это всё ваша излишняя подозрительность, Кун-доно. Я сам еле ноги унёс, когда один из захватчиков оставил мне этот шрам. － Уэда с торжествующим видом продемонстрировал ронинам большой шрам на правой руке. Такой могла нанести только монгольская сабля, ведь японская катана бы просто отсекла руку. － А вот вы действительно кое-что предали. Честь. Когда прикинулись мёртвым посреди битвы, а после оттащили Ёру-доно в безопасное место. － Ах, ты... － руки Агеро сжались в кулаки. Ёру, до этого с опаской наблюдая за перепалкой, вдруг вытаращил глаза и с искренним непониманием прошептал. － Но... вы же сказали, что монголы просто оставили нас умирать! － пареньку не хотелось верить, что это лучший друг поступил так бесчестно и эгоистично, － Прошу, скажите, что это всё ложь! Взгляд Куна смягчился, кулаки разжались, но на место гневу пришла непонятная грусть. И совсем немного стыд. Не за тот свой поступок. За то, что соврал Ёру. Голова опустилась, глаза закрыла выбившаяся из причёски чёлка. － Прости, Ёру... Медовые глаза паренька вмиг наполнились слезами и он, вопреки всем правилам этикета выбежал из дома, хлопнув сёдзи. Агеро соврал ему! А до этого разрушил честь самураев его семьи! Ёру бежал и бежал, подгоняемый обидой, не в силах совладать с собой. Ну и пусть! Кун же сказал, что ронинам не обязательно уже придерживаться этого правила... Кун? Кун?! Каштановолосый огляделся － вокруг был густой и тёмный лес, хлестал ливень, луны нигде не было видно, а свою катану паренёк оставил в доме. На глаза навернулась очередная порция слёз, сердце сковал страх, даже бóльший, чем страх смерти в тот день в додзё. Страх больше никогда не увидеть Агеро. К горлу подкатывала паника. Первой мыслью было закричать, позвать на помощь, но Ёру помнил предостережения учителя о том, что в лесу, особенно ночью, кричать даже опасно, если не знаешь, близко ли ты к людям. Можешь нарваться на дикого зверя, а с ними даже с самой острой катаной не всегда удаётся справиться. Вдруг из-за дерева послышалось странное тяфканье и к молодому ронину подбежала необычная белая лисичка. Поначалу он испугался, но потом вспомнил легенды о кицунэ, прислуживающих богине Инари. Эти лисички часто сопровождали путников до святилищ, а иногда даже помогали найти дорогу заплутавшим. － Это же всё только легенды! － усмехнулся бы сейчас Кун. Но Ёру - не Агеро, чтобы сомневаться во всех и вся. А ещё он заблудился в лесу ночью в сильный ливень, не имея при себе вообще никакого средства самозащиты! Тем временем лисичка задорно махнула хвостиком и в припрыжку засеменила куда-то. Ёру показалось или её шёрстка была абсолютно сухой под проливным дождём? Паренёк, не имею другого выбора, за исключением быть съеденым каким-нибудь диким зверем, осторожно направился за кицунэ. Они шли недолго, но каштановолосому казалось, будто прошла целая вечность. Вдруг они резко вышли из леса, который будто огорчённо протягивал к ним свои ветки. Впереди была небольшая горная расщелина. Кицунэ, ещё раз задорно махнув хвостиком легко проскочила меж камней, и Ёру протиснулся за ней следом. Из леса она его вывела, так, может, ещё и приведёт к Агеро! Но в расщелине оказался лишь одинокий горячий источник, над которым склонил голову красный клён. Паренёк понурил голову и сел под деревцем спиной к выходу. Приятный тёплый пар от воды согревал, а большие листья хоть немного и укрывали от дождя, который уже превратился просто в мелкую морось. Ёру был рад, что встретил эту лисичку и был уже готов отправиться вновь на поиски Куна, как та вдруг потёрлась о его руку, будто прося погладить, что паренёк и сделал. Ладно, посидит ещё немного и пойдёт. Вдруг сзади послышался торпливый топот шагов и тяфканье ещё одной кицунэ и, Ёру даже не успел обернуться, как его сзади крепко обняли руки. Каштановолосый дёрнулся от неожиданности, но почувствовав тёплое дыхание на своей шее и услышав такой знакомый, уже родной, голос, радостно выдохнул. － Мир честью не ограничивается, Ёру.. Где-то за горами начало подниматься солнце.