The warmth of your hand

       Под напором порывистого ветра несколько тоненьких веток прибрежной лозы окунаются в воду. Ветер прекращается. И мороз тут же совершает свое волшебство: на веточках постепенно образуется прозрачная ледяная корка. Проходит некоторое время и теперь достаточно лишь лёгкого дуновения ветра, чтобы ветви соприкоснулись друг с другом. И тогда раздаётся приятное «тинь-тинь, тинь-тинь»… Чистые, нежные звуки — самый настоящий хрустальный перезвон. Стоит Джисон зачарованный и смотрит, как ветер — дирижёр то резко, то плавно перебирает ветками — струнами, наигрывая мелодию зимы… Всё замечательно, если бы не Чан, который наказал Хана за его оплошность. Теперь он должен вернуться с прогулки и прибрать всё общежитие, каждую комнату, ванную, кухню. И всё один. Странные у хёна методы воспитания, но спорить с ним себе дороже. Джисон тяжело вздыхает и отправляется домой.        Там встречает тишина, и Хан за это премного благодарен.        — Какая же ты свинья Хван Хёнджин! — Джисон морщится и выкидывает остатки пиццы в мусорную корзину.        Рэпер решил начать с комнаты самых младших и очень пожалел об этом, но с другой стороны потом не придётся заниматься этим. Глядя на это он не понимает почему его называют самым неряшливым, конкретно здесь есть пару претендентов, которые составили бы ему конкуренцию. По крайней мере он не разбрасывает еду и не прячет её остатки. А ещё он узнал, что у Феликса очень воняют ноги, потому что от его носков задохнуться можно.        — Спасибо, Господи, что стиркой занимается Чонин.        Джисон разобрался с остатками еды и грязной одеждой, теперь дело осталось за малым. Нужно всего лишь протереть пыль, пропылесосить, помыть пол раза три, на всякий случай, ну и в принципе, всё. Хан надевает наушники, включает свои демки, которые когда-нибудь выйдут в свет. Он забывается и даже пританцовывает, такая уборка ему по душе. Никто не мешает.        — Мы смотрим с тобой в одном направлении. — Его тихий голос разносится по комнате и кажется громким, но рядом совсем никого.        — И даже если весь мир рассыпется на атомы, держись, как бы мы не падали. Только для тебя я всё построю заново. Только для тебя…        Когда с пылью и пылесосом покончено, Джисон один раз моет пол шваброй, но это никакого эффекта не произвело, поэтому идёт за старой футболкой Чанбина. Придётся мыть вручную. Он всё также иногда подпевает и пританцовывает. Сие действия выглядят странно, потому что его корпус наклонён вниз, а зад вверх. Минхо бы оценил, усмехает в мыслях Хан. Это правда. Минхо сейчас стоит сзади и борется со своим желанием подойти и сжать упругие половинки. Сжать, разжать, провести членом между ними и… Чёрт, нельзя снова сорваться. Джисон итак часто ругается, что Минхо раскладывает его на всех горизонтальных — и не только — поверхностях в доме. Он не хочет быть снова наказанным и не прикасаться к любимому телу длительное время. А если у него не будет возможности трогать, то страдать будут окружающие. Он не виноват в том, что попа Хана для него не только любимая часть тела младшего, но и своего рода антистресс. Танцор может подойти к младшему и сжать ягодицы, чувствуя, что его отпускает. Не хочется дальше громко кричать и драться, если что-то не так, как он хочет. А когда Джисон не даёт трогать, то он начинает истерить. Глупо и по-детски, но он ничего не может с этим поделать.        Все привыкли к тому, что Хан принадлежит Минхо. Они не встречаются, но физический контакт с рэпером категорически запрещён, иначе жди беды. У Минхо есть некоторые проблемы с самоконтролем, поэтому ни один даже не суётся в эти странные отношения. А отношения-то и правда странные, потому что они не встречаются, да, спят иногда, возможно слишком часто, но они всё ещё лучшие друзья. Минхо собственник, он готов убить, если трогают то, что принадлежит ему. Фактически Хан не вещь и принадлежать ему вообще-то не может, но где-то внутри Минхо живёт маленький дьяволёнок, который раз за разом твердит гаденьким голосочком, что принадлежит, что только его. И Ли не пытается противостоять. Джисон может делать всё, что его душе угодно, но не позволять другим людям, кроме Минхо, прикасаться к нему.        Сейчас Хан моет пол, стоя задом кверху и Минхо отчаянно желает трахнуть его. Нет, даже не так. Он хочет скорее заняться с ним любовью. У них никогда не было чего-то нежного и сладкого, только грубый, быстрый секс. Джисон не жаловался, но Минхо понимает, и сам этого желает, иногда нужно показывать любовь, пусть даже если грубость нравится больше. А ещё он понимает, что вряд ли Хан позволит ему взять его в такой позе, Минхо однажды заикался об этом, но Хан грубо отказал:        — Я не хочу, чтобы меня трахнули как шлюху!        Минхо не думал о таком даже, ему просто хотелось немного по-другому, но он не может пойти против желания Джисона. Видеть лицо младшего в то время как он кончает от его члена внутри неописуемое зрелище. Но иногда Ли хотелось покрыть спину поцелуями-укусами, хотелось сжать молочные бёдра, хотелось вжать в кровать и накрыть собой, не давая двигаться, но ему не позволено такое. Хотелось схватить за волосы, оттягивая, и насаживать на себя, держать руки за спиной тоже хотелось и хочется. И сейчас он понимает, что ему необходимо контролировать Хана во время секса. Джисон вредный. Он кусается, царапается, не даёт полную свободу действий, а Ли жаждет этого всей душой.        Младший юноша вытирает пот, поднимая майку ко лбу, и Минхо понимает, что должен уйти, иначе уборку Хан сегодня точно не закончит, а злой Крис будет ругать его, Ли этого не хочет, потому что проблемы с собственным контролем всё ещё есть. Он не знает, что ему делать со вставшим членом, но точно знает, что не тронет Хана сегодня. Без его на то согласия.        Спустя час Минхо отправляется на кухню за рамёном, но видит перед собой интересную картину: Джисон лежит на полу, его зад всё ещё наверху, а голова и руки под диваном.        — Только не говори, что ты застрял — почти умоляющим тоном произносит танцор.        — Достань меня, пожалуйста, отсюда, хён, — доносится приглушенно. Минхо досадно стонет и умоляет себя не смотреть на упругий зад. Но задача невыполнимая.        — Хани, я лучше позову кого-нибудь другого.        — Ты серьёзно?! Мне на спину упал чёртов диван, а ты пошёл звать на помощь? Приподними его! — Джисон пытается выбраться, оттопыривая попу, а Минхо кончается как человек.        — Если я подойду к тебе, то мой член окажется в тебе быстрее, чем ты моргнёшь, поэтому ради своей же безопасности прекрати вилять ягодицами и потерпи пару минут, а я позову менеджера. — Вопреки своим словам Минхо делает несколько шагов вперёд, но не касается.        — Достань меня, хён, а потом можешь трахать сколько угодно, мне чертовски больно. — Джисон скулит, Минхо тоже. Танцор прикладывает большие усилия, чтобы приподнять диван, как Хан умудрился залезть под него? Но в данный момент это не самая интересующая его вещь. Прогнутый Джисон важнее. Минхо размышляет всего секунду перед тем, как вжать младшего в пол. Рэпер тихо пищит, когда чувствует возбуждение хёна через шорты. Они раньше никогда не лежали в такой позе, и Хан жалеет об этом. Он и не знал, что сексуальный Минхо может стать ещё сексуальнее, нависая над ним.        — Как думаешь, что лучше: трахать тебя на полу или у стены, склоняя и запрещая двигаться? А может в воспитательных целях и там, и тут, мм? Ну же, не молчи, прелесть, — Минхо шепчет томно, едва слышно и приподнимает бёдра младшего, чтобы его член находился точно между упругих половинок.        — Т-тут… И т-там тоже, — Джисон упирается щекой в пол и раздвигает ноги.        — Ты позволишь мне взять тебя сзади? — Теперь Минхо спрашивает серьёзно, он не хочет делать что-то против воли младшего.        Джисон кивает и просит поскорее начать. Раньше он думал, что никогда никто не будет трахать его в такой позе, но Минхо сзади ощущается слишком правильно, с ним не страшно. Старший целует за ушком нежно и стягивает с себя футболку, чтобы подложить её Хану под щёчку. Минхо быстро избавляет себя от оставшейся одежды и отлучается на пару секунд за смазкой и презервативами. Когда он возвращается, то Джисон всё также лежит, и Минхо думает, что не стоит делать это на полу. Он переворачивает Хана и собирается поднять его, чтобы отнести в комнату, но тот сопротивляется.        — Пока тебя не было, я понял, что хочу быть выдран как последняя шлюха, — тихо шепчет он, но в глаза смотрит уверенно. Старший хочет отговорить, но младший опять затыкает его. Поцелуем. Слетают последние тормоза, которые уже возможно и не вернутся, потому что Хан сам ложится и прогибается в пояснице. В таком положении он снимает шорты вместе с бельём. Его член мокрый от естественной смазки и головка совсем красная от того количества крови, которая, кажется, со всего организма спустилась в пах. Кончик своей майки Джисон запихивает себе в рот и хнычет, потому что Минхо ничего не делает, только смотрит.        — Боже мой, Джисони, прекрати быть таким. — Минхо, не теряя времени, смазывает пальцы в прозрачной субстанции и подносит к пульсирующему колечку мышц, которое то сжимается, то разжимается вокруг пустоты. И Ли понимает, что младший опять играл с собой. Нужно запретить ему или ходить он не сможет, и Чан будет не в восторге, зато Минхо будет светиться от счастья.        — Не прекращу, ты должен оттрахать меня до потери сознания. Сейчас же! — Джисон всегда был раскрепощённым, но не до такой степени. Сейчас он утыкается лицом в футболку, а руками открывает задницу.        — Ну же, хён, не медли, мы же не собираемся устраивать порно для других. Не думаю, что психика Хёнджина выдержит.        — Он не такой невинный, как ты думаешь или как тогда объяснить то, что он трахнул Ликса прямо на нашем балконе?        — Пообещай мне, что как только я очнусь, ты возьмёшь меня на балконе.        — Обязательно, прелесть, а теперь стони. — Минхо вгоняет два пальца в розовую дырочку, а Джисон захлёбывается в стоне. Он не может описать и посчитать то количество звёзд перед глазами, которое только что увидел. Он понимает, что ещё раз такое с открытыми глазами и он отключится раньше, чем Минхо войдёт.        Пальцы двигаются свободно, и Ли решает, что пора совершать задуманное. Ему позволено, значит нельзя медлить и секунды. Вынимает пальцы и выливает огромное количество смазки на ягодицы и между ними. Он всегда мечтал, двигаясь в Джисоне, как его бёдра будут биться об мокрую кожу. Как будет мокро и горячо внутри. Как смазка, смешиваясь будет хлюпать, что противно. Он настолько увлекается, что выливает почти всё. Жидкости много и она стекает Хану прямо до самых коленей, но тот не жалуется и даже поддерживает хёна, раскрываясь сильнее и покачиваясь, чтобы всё вокруг стало мокрым. Минхо откидывает баночку и вытирает руку об накидку дивана, лишь бы не забыть постирать её потом. Ли думает несколько секунд, как бы лучше ему развернуть Хана и благодарит его гибкость. Всё мы в детском саду занимались гимнастикой и делали упражнение «бабочка». Джисон сейчас лежит именно в этой позе только с членом внутри. Минхо не двигается не потому, что Хану нужно привыкнуть, а потому, что это ещё не всё. Не совсем идеальная поза. Свои ноги танцор расставляет чуть шире плеч и переносит тяжесть тела на руки, которые тут же хватают младшего за запястья и прижимает к спине. Не сказать, что поза удобна, но проникновение просто идеально. Из-за огромного количества смазки член плавно скользит и хлюпает, как Минхо и хотел. Ему даже не нужно как-то поворачиваться, чтобы попасть по простате младшего. А стоит Джисону приподнять попу, как Минхо срывается на громкий стон и начинает втрахивать рэпера в пол. Младший настолько возбуждён, что его член не болтается между ног, а прямо прижимается к животу. Он не может себя коснуться, но этого и не нужно, Минхо так хорошо трахает его, что некогда думать об этом. Старший сжимает запястья Джисона и накрывает его собой полностью. Он уверен, что со стороны они выглядят очень странно, но ему до одури хорошо и плевать на это. Ему так хорошо, что он стонет, кажется, громче Хана, но не сдерживает себя. В сознании проскальзывает мысль, что пора заканчивать, потому что времени у них совсем мало, и младшему ещё нужно прибрать общежитие, но он не может остановиться. Джисона под ним потряхивает от удовольствия, и он готов двигаться даже сквозь собственный оргазм. Минхо наклоняется, чтобы поцеловать и видит, что младший пытается вымолвить слова. Он замедляется, чем вызывает скулёж.        — Что такое? — Минхо целует в плечи, шею, куда только может дотянуться.        — Ты о-обещал в-взять меня у сте-ены. — Джисон трётся лицом об футболку и говорит едва разборчиво. Как же Минхо счастлив, что делает так хорошо.        — Тогда мне придётся выйти, а твоя сладкая попка так сильно сжимает меня, что я теряю самообладание и боюсь, что она не выпустит. — Танцор трётся кончиком носа у шеи и делает бёдрами круговые движения, ни на миллиметр не сдвигаясь.        — Тогда подними меня прямо так. — У Минхо глаза из орбит сейчас повылитают от этого предложения. Он хотел лишь сильнее смутить, но смутился сам.        Старшему приходится отпустить затёкшие запястья Хана и выпрямить его ноги. Он двигается в такой позе несколько минут, а затем всё-таки вновь раздвигает ножки и приподнимает, сажая к себе на колени. Пока Минхо собирался встать, Джисон упёрся руками в его колени и начал опускаться.        — Мы не встанем никогда, если ты будешь насаживаться.        — Прости, хён, но у меня кажется рефлекс выработался. На коленях хёна нужно прыгать и в себе сжимать, — и усмехается дьяволёнок маленький слишком осмысленно, для человека, которого трахают без остановки около часа.        — Давай встанем, а потом будешь прыгать и в себе сжимать или я кончу прямо сейчас. — Джисон не слушается, скачет всё быстрее и глаза закатывает. Минхо рычит ему на ухо и цепляет зубами нежную кожу на плече. А Хан терпит и совсем не собирается тормозить. Старшему приходится самому остановить покачивающиеся бёдра.        — Не дёргайся, — Минхо рычит всё громче и шлёпает сильно по аппетитной ягодице. Рэпер скулит, когда его движения сковывают и мстительно царапает спину. Минхо медленно, на трясущихся ногах поднимается и шагает к стене.        — Трахнуть тебя на весу или заставить стоять смирно? — Джисон не хочет слезать с рук, но Ли врывается своим языком ему в рот, отвлекая внимание и опускает, оттопыривая сочный зад. Джисон опять скулит, но Минхо безжалостно вылизывает его рот и прогибает, медленно толкаясь во всю длину.        Минхо чувствует, что скоро конец. Дыхание окончательно сбивается, стоны не контролируются, а член немеет внутри, если он хочет ещё то нужно передохнуть. Он делает пару резких толчков и выходит, заменяя член своими пальцами. Прогибает Джисона настолько, что тому приходится держаться руками об пол. Ли раздвигает ягодицы и проходится языком по колечку мышц. Оно больше не розовое, теперь края совсем красные, а внутри настолько свободно, что хочется засунуть что-нибудь побольше. Минхо всасывает края и резко толкается языком, руками тянется к члену младшего. Тот красный, распухший и стоит каменно.        — Хён, п-пожа-аагх-луйста, возьми в рот, — Джисон взвизгивает, когда Минхо резко переворачивает его. А танцор понимает, что влюблен.       Совсем не романтично, но точно приятно. Влюблен в эти стоны, влюблен в неряшливо лежащие мокрые волосы, в эту милую улыбку, с которой Джисон сейчас смотрит сквозь почти закрытые глаза. Во всего Хана Минхо влюблен. Он чмокает в бедро и совсем медленно и нежно засасывает ярко красную головку. Глупо сравнить член за щекой с леденцом, но Минхо считает, что это самое лучшее сравнение. Зря он раньше этого не понял. Он больше не делает резких движений, потому что Хан находится на грани потери сознания, вылизывает как самую вкусную конфету. Опускается ртом до конца, что паховые волоски щекотят нос. Делает так несколько раз и опускается к мошонке. Сжимает, разжимает и целует. Кажется, делает всё, чтобы довести Хана до состояния желе.        Минхо последний раз проходится языком по венам и аккуратно разворачивает младшего, приподнимая его ногу. Вновь прогибает его, но уже не так сильно, потому что тот и так на одной ноге держится, и входит. Не берет прошлый темп, просто бьёт членом в простату. Им не требуется много времени, чтобы наконец почувствовать разрядку, они и так слишком долго занимаются непристойными вещами. Джисон первым изливается, а Минхо в ту же секунду следует за ним. Старший сразу опускает ногу Хана и прижимает его к себе. Того слегка трясёт и он просто падает на Ли. Танцор держит его несколько секунд, а потом собирается отнести в ванную, но Хан уже сопит. Старший улыбается и чмокает в нос и щеки.        Минхо относит его в свою комнату и обтирает мокрым полотенцем, накрывает одеялом и выходит. Ему нужно ещё прибрать всё за ними. Первым делом он открывает окна, потому что сексом пахнет нереально. Не забывает закинуть накидку в стиральную машинку вместе с одеждой. Использует всё ту же старую футболку Чанбина, которой ранее Джисон мыл пол, и которой сейчас он вытирает лужу смазки. Минхо приходится снова набрать ведро воды и взять швабру, чтобы всё отмыть. В общем убирает всё, теперь в комнате идеальный порядок. Ли знает, что Хану нужно было прибрать всё общежитие, поэтому прибирается на кухне, это же из-за него Хани не смог продолжить свою работу. Но усталость берёт вверх. Ему тоже требуется сон, поэтому он проверяет всё ли отмыл и идёт к Джисону. Сбрасывает с себя халат и прижимается голым телом к голому телу рэпера.        Когда Минхо просыпается, то слышит, что все вернулись. Он не чувствует рядом Хана и поднимается, накидывает всё тот же халат и выходит на кухню, где Чан в самом разгаре кричал на его Джисона.        — Не смей орать на него, хён! — Сказать, что все были в шоке, ничего не сказать. Раньше никто не осмеливался повысить голос на лидера. И когда тот кричал, то молча слушали. Но и до слёз он раньше никого не доводил.        — Хочешь покричать — выйди! — Минхо берёт Хана за руку, молча глотающего слёзы и ведёт обратно.        — Хэй, всё хорошо, это же Чан-хён, не нужно плакать, он просто сильно устал, забудь, Хани. — Минхо вытирает его слёзы и целует в уголок губ, успокаивая.

На кухне.

       — Чани-хён, зачем ты так? Он же ничего не сделал, а ты… довёл его до слёз, — тихо подаёт голос Феликс.        — Что? Джисон плакал? — Чан непонимающе смотрит на всех и видит, что каждый кивнул.        — Я...Я не заметил. С-сколько я кричал?        — Минут пять, не останавливаясь, — тихо сообщает Чонин, сверяясь с часами.        — Иди поспи, хён, — Чанбин хлопает по плечу и подталкивает к комнате.        — Но я должен извиниться! А потом пойду спать, — Бан Чан собирается направиться в другую сторону.        — Если ты сейчас зайдёшь туда, то Минхо разобьёт тебе лицо. Ты же знаешь, он не контролирует себя, когда дело касается Джисона. Ты обязательно извинишься, но не сегодня. Иди, хён, — Чанбин снова разворачивает его.        Ребята до полуночи прождали Минхо и Джисона, но ни один из них не вышел.        Следующим утром первым делом Чан пошёл извиняться. Он не понимает, что случилось вчера, но точно не должен был срывать свою злость на рэпере. Дверь ему открыл Минхо и предложил пойти на кухню, где уже все собрались. Они молча завтракали, пока из комнаты не вышел сонный замёрший бельчонок. Чан сразу подорвался с места и начал извиняться, Джисон всё ещё находящийся наполовину во сне, слушал лишь одним ухом. Он перешагнул своё одеяло, в котором находился и сел на соседний с Минхо стул. Уткнулся носом ему в плечо и кажется продолжил досыпать. Танцор приобнял его и чмокнул в макушку, не обращая внимания на выпученные глаза остальных. Раньше эти двое не демонстрировали свои близкие отношение, но вчера решили, что пора. Они негласно решили, что любят друг друга и обошлись без сопливых признаний в любви. К тому же Минхо ночью слышал разговор Феликса и Хёнджина. Оказалось, что те застали их вчерашним днём в тот момент, когда Минхо втрахивал младшего в пол. Сначала было стыдно, но после слов австралийца:        — Хён, во что бы то ни стало, ты должен трахнуть меня также.        — Смущением и не пахло.        Оно и к лучшему, что все в группе узнают об этом, может проще будет. А ещё…        — Чан-хён, ради всего святого, найди себе девушку!        — Чани-хён, я конечно не гей, но если ты трахнешь меня как Минхо Джисона, то им стану, — Кричит Чонин из комнаты. Чан готов провалиться сквозь землю со стыда, а Минхо улыбается довольным котом.        Кажется не только Хван и Ли видели их.       Неловко вышло.