Диалог

Господин Мора истекал кровью. Ужасающие раны никак не желали заживать, а время все тянулось, и тянулось так долго, что даже для того, у кого впереди — вечность, показалось пыткой. И без того худое лицо старого вампира похудело еще больше и осунулось. Морщины на желтоватой коже углубились, под глазами залегли черные круги, длинные смоляные волосы засалились, и, кажется, прибавилось седых прядей. На князя Мадрида было не взглянуть без боли, однако он не позволял проявлять своему окружению ни толики сочувствия. И даже красавице Агате, самой преданной его спутнице, все норовившей ненавязчиво приласкать князя, как бы ненароком проведя кончиками пальцем по его высокому лбу, или дотронувшись до его руки во время очередной перевязки.  — Иди, Агата, иди. — Пересохшими губами шептал он тогда, и та послушно уходила, и, закрыв за собой двери, горько вздыхала. На время недолгой, как изначально и планировалось, поездки в Америку, Анхелем Мора был снят коттедж, находившийся далеко за пределами города. Именно в одной из спален (а конкретно — в самой большой) и происходила длительная регенерация уважаемого дона. Не имея возможности прочесть газету, журнал, или интересующую его книгу, ведь малейшие движения вызывали сильную слабость в теле вампира, и за нежеланием смотреть телевизионные программы, единственным развлечением Анхеля было прислушиваться к треску поленьев камина, находившегося напротив его широкой кровати. Он не мог чувствовать тепло пламени, однако, сухой и тихий звук сгорающих веточек невероятно успокаивал его. Беседы, которые пытались вести с ним Агата и другие вампиры, изредка навещавшие давнего знакомого, докучали ему. А в тишине, нарушаемой лишь мирным треском поленьев, он чувствовал себя как никогда умиротворенно. И практически целыми днями лежал так, в полном одиночестве, в темноте — окна в спальне были плотно занавешены, дабы солнечный свет не мешал и так долгому восстановлению вампира — и, прикрыв глаза, ощущал, как каждая клеточка его бессмертного тела медленно, очень медленно, но вновь наполняется энергией. Он много размышлял, вспоминая былые времена и о — как вдруг больно сжималось небьющееся уже четыре сотни лет сердце — свою чу́дную виллу в Испании. Как он хотел назад, назад в свой любимый Мадрид! Как он стремился к своим корням и привычному ритму жизни! Но понимал — пока не заживут раны, нанесенные Фоллом, он не сможет уехать. Куда там — он банально не сможет встать. Вообще-то, князь надеялся на то, что возможным будет подождать, пока раны затянутся не до конца, но до более-менее приличного состояния. Тогда можно будет частным рейсом вылететь в Испанию, и уже дома поправляться гораздо быстрее, ведь, как известно, родная земля благотворно действует на вампира. Но, взвесив все плюсы и минусы, Анхель Мора решил, что идти на риск неблагоразумно, и стоит подождать полного выздоровления (если так можно сказать о вурдалаке). Оставалось лишь грезить о скорейшем, как надеялись все обитатели коттеджа, возвращении на родину. В верхнем холле большие напольные часы пробили полдень, и в комнату к своему господину вошла Агата. Как всегда, с безупречной укладкой и макияжем, одетая по последней моде, дабы радовать глаз князя. Она сразу же обратила внимание на уже пропитавшиеся кровью повязки, и, моментально выскользнув за дверь, позвала Армандо. Это был сухощавый и высокий молодой вампир, с жидкими рыжими волосами, тщательно расчесанными на прямой пробор. Он незамедлительно явился с чистой марлей и тазом теплой воды, и Агата приступила к перевязке. Она медленно, помогая себе ножницами, избавлялась от старых бинтов, стараясь не причинить ни малейшего дискомфорта Анхелю. Тот приоткрыл веки, и его глаза цвета рубина встретились с точно такими же глазами Агаты. Она же тотчас остановилась, спрашивая, не доставила ли она боли. Мора лишь слегка усмехнулся уголками тонких губ. Он внимательно наблюдал за бережными, осторожными, и даже чересчур нежными движениями рук вампирши, когда та, промыв глубокие раны, принялась накладывать свежую повязку. Закончив, она присела перед его постелью, и, взяв его жилистую кисть в свои ладони — маленькие и хрупкие, поцеловала тыльную сторону. Армандо последовал ее примеру, и, поклонившись напоследок, те вышли из покоев князя. Последний заметил про себя, что в поцелуй Агаты, помимо несомненного глубокого почтения, были вложены и другие чувства. Этого было трудно не заметить. Анхель Мора прекрасно знал, какую страсть питает к нему вампирша с самого ее появления в свите. Он не мог ответить ей взаимностью, однако, сочтя Агату весьма привлекательной, не раз уединялся с ней. К счастью, девушка прекрасно понимала отношение к ней князя и не изводила себя напрасными фантазиями об их обоюдном будущем. В роскошном коттедже князя время текло мерно, точно неспешная река, лишь изредка прерываемая гостями Мора. Знакомые князья (к слову, в пятницу приезжал Модест де Гонделорье аж из самой Аляски) приезжали ненадолго, и сразу же подстраивались под неспешный ритм жизни хозяина и его блистательного небольшого «бомонда». Но ближе к двум часам с непрошеным визитом явилась та, кого здесь никак не ожидали и не могли ожидать. Тихо шурша гравием, к дому подкатила темно-синяя машина с тонированными стеклами, и, громко просигналив, остановилась у ворот. «Кого еще принесло?!» — злобно подумала Агата, явно недовольная тем, что покой князя нарушается.  — Что ты тут сигналишь, как будто один во всем мире? — прошипела она, подбегая к автомобилю, мельком бросая взгляд на эмблему — серебряную букву «L». Дверца со стороны руля открылась, и, вслед за опустившимися на землю ногами в черных лакированных туфлях на высокой шпильке, появился сам водитель.  — Ты?! — глаза вампирши округлились. — Как ты посмела сюда приехать? Мия тяжело вздыхает, и снимает темные очки, скрывающие глаза, потирая непривыкшую к ним переносицу.  — Мне нужно поговорить с князем. *** Дверь спальни Анхеля Мора бесшумно отворилась. Он медленно, будто боясь боли, повернул голову.  — Что случилось, Агата? Испанка выглядела совершенно обескураженной.  — Сеньор… С вами хотят побеседовать.  — Кто? — Мора очень не любил незваных гостей и случайных, незапланированных встреч.  — Та девчонка. Рожденная Луной. Князь явно смутился.  — Что ей нужно от меня? — Вот кого-кого, а меньше всего князь хотел видеть «избранную».  — Понятия не имею, сеньор. Пустить ее?  — Любопытно. — Тот нахмурился. — Да, позови ее. «О, древнейшие из древнейших, что эта взбалмошная девица возомнила о себе! Так бесцеремонно врываться к князю Испании…» — с раздражением думал он. Наконец, она вошла. С момента последней их встречи прошло чуть больше двух недель, однако в девушке многое переменилось. Перед Анхелем Мора стояла явно не та Мия, которую он увидел впервые, у входа во «Вкус ночи», и явно не та, что свидетельствовала кровавой схватке, последствия которой он расхлебывал до сих пор. Во взгляде — спокойствие и рациональный холод, не свойственные молодым людям, в позе — почти аристократическая (с акцентом на почти, отметил Мора) сдержанность. Благородный винный оттенок на губах и ногтях, строгое каре и темный деловой костюм. Словом — теперь Мия Сабателла производила совершенно иное впечатление.  — Здравствуйте, князь Мора. — Даже ее голос будто переменился. Более глубокий, более… Взрослый? Какое подходящее слово?.. Губы испанца дрогнули в легкой усмешке.  — Мисс Сабателла. Рожденная Луной, так? А вы сильно изменились. — Протянул он.  — А вы — нет. — Легко соврала Мия. Он снова усмехнулся, поймав ее ложь. Он выглядел сейчас отвратительно, это было понятно и без зеркала.  — И какая же причина таких быстрых изменений в вашей юной особе? — вкрадчиво спросил сеньор.  — Я многое переосмыслила. Князь…  — Мия. — он резко оборвал ее на полуслове. — Я не позволю, чтобы вы стояли, разговаривая со мной. С моей стороны это было бы невежливо. Сядьте. Та оглянулась по сторонам, ища глазами кресло или стул. К сожалению, ее визит был неожиданным, и кресло для посетителей не принесли в спальню князя. Последний, уловив замешательство непрошеной гостьи, положил ладонь рядом с собой. Он лежал почти на середине кровати, и девушке не стало бы трудным разместиться рядом с ним.  — Сюда. Она замешкалась, и, поколебавшись, села на край кровати рядом с вампиром, с опаской поглядывая на него.  — Боитесь меня, Мия? — он заглянул в ее глаза. — Не бойтесь. Как видите, физически я совершенно беспомощен. Несмотря на тонкое обоняние, он не сразу услышал ее аромат, но теперь она была с ним совсем близко, и он почувствовал легкие начальные, будто немного заигрывающие ноты, плавно раскрывающиеся в насыщенные (но, ни в коем случае не тяжелые) и теплые, «бархатные». «Больше никакой юношеской резкости, порывистости, никакого максимализма и предсказуемости. — Подумал Мора. — Теперь лишь многогранность, достоинство и благородство». Он вновь погрузился, прикрыв глаза, в ее парфюм. Вдруг эти ноты показались ему знакомыми. Да, что-то явно встречавшееся, но только в новой, более элегантной и глубокой форме. Возможно, он даже сможет угадать дом?  — Князь?  — О, извините. Ваш аромат очень хорош. Позвольте, я угадаю его родителя?  — Конечно, сеньор. — Она смутилась, и это было заметно.  — Я не ошибусь, если скажу, что это Chanel.  — Не ошибетесь. — Ее губы расплылись в небольшой, но искренней полуулыбке.  — Хороший вкус. Раньше вы им не отличались. Что же с вами произошло? — Анхель вспомнил дешевый, цветочный, «кричащий», и совершенно глупый аромат, который ударил в его нос при первом столкновении с Мией.  — А вы хорошо разбираетесь в парфюмерии? — быстро перевела тему она.  — Весьма хорошо. — Он улыбнулся, обнажая ровный ряд белых зубов. — В моей весьма давней молодости я владел небольшой парфюмерной мануфактурой. Мы производили дивные масляные духи. Такие ароматы, как тогда больше и не встретишь. Разве что на вас. Он вновь легко улыбнулся, глядя ей в глаза, а та быстро отвела взгляд, не заметив во время беседы, что придвинулась к князю ближе. Однако теперь она заметила это.  — Не слишком ли вы близко подпускаете к себе бывшего врага, князь Мора? — она помрачнела.  — Не в обиду леди, но врагом я вас не считал никогда. — Мия подняла голову, вопросительно взглянув на него. — Потому что не считал вас достойной соперницей и реальной угрозой. Как там говорил один персонаж? Человека судят по величию его врага? — он неприятно рассмеялся. — Я не человек уже более трехсот лет, но это не суть, верно, мисс Дайен Лебовски?  — Я больше не использую этот псевдоним, сеньор Мора.  — Вот так? — он саркастически вскинул брови. — Почему же?  — Ушла из издания. Теперь работаю в «Эпохе». Мне больше не нужно скрывать свое имя.  — И теперь все ваши статьи подписаны не иначе как «Мия Сабателла, специальный корреспондент»?  — Да.  — Что же, искренне рад за ваше продвижение по карьерной лестнице. Обязательно куплю «Эпоху», чтобы лично удостовериться в этом. Но перейдем к делу. — Он прочистил горло, и в его голосе зазвучали стальные нотки. — Зачем вы приехали, Рожденная?  — Я… — Она вдруг запнулась. Все слова, долго подбираемые и тщательно репетируемые, застряли у нее в горле. — Понимаете, князь…  — Я очень внимательно слушаю вас.  — Мне… — Мия опустила глаза, не решаясь посмотреть Анхелю Мора в глаза. — Нам всем, кто в этом был замешан, следовало бы приехать сюда, — Ее голос потерял все свое благородное звучание и слегка задрожал — однако, князь Ван Арт был против, и я приехала одна. — И вновь подняла голову, теперь не боясь взгляда вампира и смотря ему прямо в кроваво-красные глаза. Она понизила голос до полушепота. — Я хочу извиниться перед вами, князь Мора.  — Вы… — Он оцепенел, явно не ожидая такого поворота беседы. Изначально он посчитал, что Рожденная Луной явилась к нему в дом лишь потому, что растеряла всех своей друзей и покровителей, и отчаянно нуждалась в новом.  — Прошу, господин Мора, выслушайте меня. Я не жду того, что вы отпустите нам нашу вину перед вами, однако я прошу вас выслушать меня. Все мы были запутаны интригами Итана Вуда, но не думайте, я не оправдываю ни себя, ни Ван Арта, ни Фолла… — «Того, кто сделал это с вами» — хотела сказать еще Мия, с ужасом смотря на белые повязки на шее и груди вампира, через которые уже проступила кровь, казавшаяся почти черной в полумраке спальни.  — Если дело в этом, — прервал ее князь. Его голос, внезапно холодный, как лед, наполнил собой всю комнату, — то почему бы Фоллу самому не явиться ко мне, и не рассыпаться в извинениях, как это делаете сейчас вы. — Он исподлобья мрачно взглянул на девушку.  — Но… Макс Фолл не может прийти к вам. –Она нервно потирала пальцы, а на этих словах сжала их до побелевших костяшек.  — Почему это?  — Он погиб. От рук Вуда. Наступила короткая пауза.  — Поэтому… Я говорю за него. И за Виктора Ван Арта, который не считает виновными никого из нас. А я, — ее щеки вдруг вспыхнули — считаю!  — Мия…  — Господин Мора, — она помотала головой, и блестящие черные пряди воздушно разлетелись, вновь обволакивая старого вампира так понравившимся ему ароматом — мы повели себя абсолютно бездумно и несправедливо по отношению к вам, не дав и слова сказать. — Ее голос вновь чуть задрожал, а кисти рук сжались в кулачки. — Поэтому, от своего лица, от лица Виктора Ван Арта, Макса Фолла, и прочих, кто попался на вероломство Вуда, я прошу прощения у вас за столь отвратительный поступок. Ледяная рука Анхеля Мора легко коснулась ее, теплой, даже горячей руки, обжигая холодом. От неожиданности Мия сразу же ее отдернула.  — Дитя. — Его фирменная ухмылочка вновь коснулась его уст, он обхватил руку Мии чуть выше локтя — откуда в нем взялись силы? — и потянул к себе, заставляя приблизиться, даже не вздрогнув от боли или слабости. — Неужели ты думаешь, что я нуждаюсь в твоих, или чьих-то других извинениях? — Хмыкнул он. — Да, я держал обиду на Ван Арта из-за его нерасторопности, но теперь он князь, а обиды между князьями не бывает. Бывает вражда. Но не обида. И да, я мечтал уничтожить волка до тех пор, пока ты не сказала мне о его гибели. Но что теперь? Как я уже говорил, ты не враг мне, и вряд ли станешь им когда-нибудь. Он был совсем близко к лицу Мии, говоря ей все это бархатным полушепотом, будто бы боясь, что их услышат. Теперь была ее очередь услышать аромат Мора. Нет, в нем не оказалось чего-то мерзкого. Лишь тонкий металлический запах крови красной нитью проходил через полупрозрачное облако мускуса и чего-то пряного. Нельзя было назвать его притягательным, но и отвратительным он не был. Скорее всего, это и был подлинный запах вампира, давно позабытый многими, ничем в данный момент не заглушаемый. Мия сильнее прислушалась к аромату испанца, пытаясь вспомнить, не слышала ли она его у знакомых вампиров через духи. Виктор пах маслянисто-густым и обволакивающим Fahrenheit, Фрэнсис — чем-то цветочным, то не легкомысленным, а углубляющимся и раскрывающимся с каждой нотой (кажется, она и посоветовала Мие этот пузырек Chanel), Бенни пах медово-сладким Paco Rabanne, Данте (ах, Данте…) стереотипно резким и ярким мужским одеколоном, а Вуд… Помнится, Вуда все узнавали по громкому и запоминающемуся облаку шипрового парфюма. Но в ночь ритуала — Мия прислушалась — да, в ночь ритуала Итан Вуд пах именно так. И что-то давно забытое, древнее было в этом аромате. Она медленно и мягко отстранилась от него, старясь не навредить, однако Мора, отпустивший руку, все равно едва слышно простонал от вернувшейся боли. Напряженные на несколько минут мышцы дали о себе знать, и теперь поврежденное тело явно не благодарило за это своего хозяина.  — Вам плохо? — Обеспокоенно склонилась над ним Мия. Князь прикрыл глаза. «Да, девочка, — ответил бы он ей — мне очень больно. Эти чертовы лекарства имеют свойство переставать действовать. Ты не знаешь, как сильно ноют все мои суставы от малейшего движения, как раскалывается голова, если кто-то говорит очень громко, как болят раны, заживление которых идет так медленно, что Ван Арт за это время успел провести пару реформ и открыть собственный клуб. Мия, мне так плохо. Прошу, открой верхний ящик стола, да, того что стоит напротив зеркала, достань маленький стеклянный пузырек и дай мне одну таблетку. Нет, воды не надо, она рассосется. Или позови Агату, она знает, что делать, чтобы мне стало лучше. Пусть она сменит повязки, пусть дотронется до моего лба, виновато заглядывая в глаза. Не уходи, Мия. Посиди еще немного со старым князем, ему станет хоть каплю веселее в твоем обществе. Не бойся меня, я не держу зла ни на тебя, ни на сопляка Ван Арта…»  — Князь? Господин Мора? — Мия легко дотронулась пальцами до его щеки, вырывая его из потока мыслей. Неожиданно ее прикосновение показалось Анхелю приятным, чего не было с Агатой. Да, она была нежна, заботлива и бережна с ним, однако никогда он не чувствовал того легкого электрического удара, что случился с ним сейчас. Ему захотелось прижаться щекой к ладони Мии, однако он сразу же прогнал от себя эту мысль. Он открыл глаза.  — Все в порядке. Вам не стоит беспокоиться. Мия, неожиданно для себя, чуть отстранилась и поправила шелковую простыню цвета слоновой кости. «Бедный князь, — подумала она — а все из-за меня». Нет, Рожденная Луной вовсе не испытывала жалость к нему, но по доброте своего сердца сильно сочувствовала Мора. Будучи очень эмпатичной, она сумела почувствовать все отчаяние князя. «Он лежит здесь целыми днями, боясь пошевельнуться — Ее рука осторожно, совсем незаметно погладила край простыни — в одиночестве, далеко от родного дома»… Непонятно, сколько могло еще длиться это молчание, пока князь наконец не нарушил тишину, спросив:  — Скажите, мисс Сабателла?..  — А? — Мия вдруг выпала из своих мыслей и быстро убрала руку с кровати.  — Ваша машина… Вы ведь приехали сюда на очень дорогой машине, так?  — Откуда вы… — перебила его девушка.  — Мне сказали, — слегка нахмурившись, перебил в свою очередь он, — что вы, мисс Сабателла, доехали сюда на машине весьма представительной марки. Маловероятно, что это ваша машина. Так что…  — Вы правы. — Закивала головой она — Это не моя. Так получилось, что я имею права, но машины своей у меня нет. Виктор… — Она оборвалась — князь Ван Арт по старой дружбе одолжил мне свою для этой поездки…  — Очень смело с его стороны.  — Простите?  — Не могу критиковать ваши водительские качества, так как не видел вас за рулем, однако… Я бы даже по дружбе не доверил свой автомобиль другому человеку. — Хмыкнул он.  — Князь доверяет мне.  — Что же, прекрасно. — Вскинул он брови и, пожав плечами, продолжил, — Прекрасно, что вы заслуживаете доверие вампира. Это о многом говорит. Мия легко улыбнулась лишь уголками рта, обрадовавшись небольшой похвале князя. Ее глаза блеснули в темноте. Но она отодвинулась на самый край кровати, по всему видимому, готовясь встать.  — Но я… — Что за робость берет ее, когда она начинает разговор с испанцем? — Хорошо поняла вас, господин Мора. Спасибо за то, что выслушали меня. Не смею больше беспокоить вас… — Она собиралась привстать, когда Анхель Мора перехватил ее руку.  — Что вы, мисс Сабателла. Ваша компания была… приятна мне, несмотря на наши прошлые... Не совсем удачные отношения.  — Прощайте, сеньор. Он поднес к тонким губам ее кисть, заглядывая в глаза, и невесомо поцеловал кончики длинных женских пальцев.  — До свидания, Мия. Она выпорхнула из комнаты, унеся за собой шлейф изысканного аромата, легкая, утонченная, молодая. А мягкая полуулыбка, будто случайно коснувшаяся князя, еще долго сохранялась на его устах.