Шестнадцать

Тони неловко переступил с ноги на ногу. Казалось, что даже его белые кроссовки (которые папа начистил ещё вчера вечером) раз в сто грязнее пола в прихожей. Пожалуй, если бы мальчик пригляделся, он увидел бы своё отражение. В общем, было совершенно очевидно, почему Тони было так стрёмно торчать тут, переминаясь с ноги на ногу и стараясь не слишком разглядывать стены – это выглядело бы жутко невежливо. Тони недавно исполнилось шестнадцать, и он плохо представлял себе, каким должно быть поведение в красивом богатом особняке с тремя этажами, широченной лужайкой и прочими крутыми... Штуками. "Давай же быстрее," – мысленно умолял мальчик, нервно поглядывая на время на экране телефона. Хоть бы только мистер и миссис Сэквилбек не вышли... Уж кого-кого Тони боялся, так это их. И не в плохом смысле: просто жутко не хотел ударить в грязь лицом, потому что не совсем понимал, о чём можно говорить с такими богатыми и благородными взрослыми. Всё это заставляло его нервно покачиваться с носка на пятку и сжимать лямки рюкзака в потеющих ладонях. Откуда-то справа раздались шаги, и Тони едва не сжался в комочек. Кранты. Хоть бы не они, хоть бы не они... В коридоре замаячил высокий худощавый парень, темноволосый и бледный, как все Сэквилбеки; на нём сверкали десятки серёжек, колец и браслетов, как на большом дискотечном шаре. Тони выдохнул с облегчением, стараясь, чтобы это прозвучало не слишком громко. Грегори поднял-таки голову от экрана телефона и вскинул брови, увидев мальчика. – О, привет, Тони. Ты к Рудольфу? – П-привет, да, – кивнул Тони, приветливо улыбаясь. Грегори был далеко не таким страшным, как его родители, хоть и был старше друзей на пять лет. Парень кивнул и, двинувшись к широкой лестнице на второй этаж, на ходу завопил: – Ру-у-до-о-ольф! – Да иду я! – почти взвыл Рудольф, вихрем мечась по своей комнате. От того, как быстро он двигался, прыгая от места к месту, сквозняком трепались плакаты с рок-звёздами на стенах, а мальчик отчаянно искал свои самые крутые кеды с шипами. И куда он мог их засунуть?! От досады едва не плакать хотелось. Сегодняшний вечер был супер-пупер важным, и Рудольф не мог так бездарно его пропустить! Он должен быть идеален сегодня. Ни больше, ни меньше. Тони ждёт там его уже слишком долго, чтобы у Сэквилбека было право задерживаться хоть на минуту дольше; в отличие от него, Томпсон всегда приходил вовремя, никогда не опаздывал. Молнией прыгнув к тумбочке (недаром он бегал быстрее всех в классе), Рудольф схватил кожаный бумажник и кинул его в раскрытую пасть дорогого рюкзака. Куда он дел тот крутой одеколон?! Спокойствия ему не добавляло и то, что дверь комнаты приоткрылась, и в проёме показалось личико младшей сестры. Кинув на неё раздражённый взгляд, Рудольф продолжил поиски изящного фиолетового флакона. Вполне невинно сложив руки за спиной, Анна бесшумным и гибким движением затекла в комнату – она несколько лет занималась гимнастикой. – Куда-то собираешься? – по-змеиному хитрым голоском спросила девочка. Фырканье Сэквилбека заглушило бы реактивный самолёт; ну да, конечно, не поняла, куда он. Как же, так и поверили. Одеколон мелькнул на книжной полке, и Рудольф чёрным росчерком молнии кинулся туда, едва не путаясь в ногах. – Тебя там ждёт Тони? – текуче спросила Анна, внимательно впившись взглядом в брата. Мальчик резко повернулся в её сторону, предупреждающе погрозив пальцем: – Даже не думай! Поняла? Не смей даже вниз спускаться! Ему даже зашипеть от отчаяния хотелось. Анне было четырнадцать, но это не помешало ей вполне успешно запасть на его друга (и тайного возлюбленного) ещё год назад. Тони Томпсон разительно отличался от всех остальных мальчишек: вежливый, весёлый, милый, скромный – просто полный набор. Оба младших Сэквилбека от этого набора тащились, только вот у Рудольфа шансов было больше (или он так надеялся). И чувства его были гораздо крепче. На самом деле в том, что Анна всячески старалась строить ему глазки, не было ничего удивительного. Сам Руди втихую завидовал природным женским чарам и умению их применять. Анна недовольно нахмурилась, тут же превращаясь из милой конфетки в охотника, который не остановится ни перед чем. Она поставила руки на бёдра и чуть выставила челюсть вперёд; как чувствовала, надела одно из лучших своих платьев. Тоже чёрное, конечно. – Если не разрешишь мне спуститься и поболтать с ним, я скажу ему, какие его фотки ты держишь под подушкой. Рудольф задохнулся от возмущения, хмурясь и краснея одновременно. Да как вообще... Он с трудом держался, чтобы не наградить сестрицу крепким словцом. Вечно она ему портила жизнь! Как вообще она успела подсмотреть?! – Ты вообще слишком маленькая ещё для таких вещей, – прошипел он, надеясь, что не вспыхнул до корней волос. Судя по ухмылке Анны, миссия была провалена. – Подожду тебя внизу, – фыркнула она и белкой юркнула за дверь. Рудольф скрипнул зубами и быстро снял колпачок с флакона. Главное – не переборщить, не торопиться, а то эффект будет обратный... – Привет, Тони, – вкрадчиво улыбнулась Анна, спускаясь по лестнице с достоинством королевы. Мальчик улыбнулся в ответ, приветливо махнув рукой: – Привет. Как дела? – Неплохо, – светским тоном поделилась девочка, изящно взмахнув косичкой. – Занимаюсь очень интересным проектом по биологии... Анна была очень милой девочкой, Тони это прекрасно знал; правда, ничего, кроме дружелюбной улыбки, он не мог ей предложить. И очень надеялся, что вскоре она это поймёт. Видимо, сестра очень смотивировала Рудольфа собраться как можно быстрее. Анна с недовольным вздохом обернулась через плечо; её братец буквально слетел по ступенькам вниз, и его лицо почти светилось от широченной улыбки. К сожалению Анны, Тони мгновенно переключился на её брата. Его щёки приятно зарумянились, и он улыбался почти зеркально Сэквилбеку; взгляд как приклеился. Вряд ли Томпсон понимал, как это выглядит со стороны. Анна подавила в себе разочарованный вздох, покачиваясь на каблуках лакированных туфелек. – Прости, я задержался, – хмыкнул Рудольф, изо всех сил стараясь дышать ровнее и сделать лицо покруче. Анна фыркнула почти возмущённо. – Долго пришлось ждать? – Не очень, – отмахнулся Тони, неловко потирая лямки рюкзака. Рудольф расстарался и был явно доволен произведённым эффектом: натянул свои лучшие шмотки (одна кожаная косуха стоила больше половины гардероба Томпсона), кеды шипастые, серёжки не забыл. Ощутив себя обиженной до кипятка в груди, Анна незаметно скользнула в сторону гостиной, зная, что её уход глупые мальчишки всё равно не заметят. – Классная куртка, – смущённо улыбнулся Тони. – Дорогая, наверное? Он выпалил это без всякой задней мысли и тут же вспыхнул яркой краской, тушуясь. Ну да, это же надо ляпнуть лучшему другу, зная, что он из супер-богатой семьи! От волнения сердце стучало ещё быстрее, но Рудольф махом стёр неловкость, картинно взмахнув руками: – Не без этого. Между прочим, мне нравится, как ты выглядишь. Тони не поверил бы в это ни капельки: ну как же, его друг всегда ходил в лучших вещах и очень круто одевался, а сам мальчик сейчас был в джинсах и толстовке. Но Рудольф улыбался так искренне и открыто, даже подмигнул ему, что у Томпсона просто не было другого выбора. Он тихо рассмеялся, неудержимо краснея. – Спасибо. Можем идти? Он всё ещё боялся, что в коридоре замаячат старшие Сэквилбеки. – Ага, – Рудольф подхватил свой рюкзак, и они выскочили за дверь. Мальчики направились по красиво выложенной дорожке, ведущей от поместья к воротам, через пышные цветущие деревья, зелёный газон и ароматные кустарники. Рудольф едва не подпрыгивал от приятного нетерпения, скашивая глаза на идущего рядом Тони. Стоило только его увидеть, как в груди солнечно теплело. – ...И я всё-таки завалил контрольную, – вздохнул Томпсон, трогательно изогнув брови. – Нет, представляешь? Один параграф не выучил. И он и попался. – Обидно, – кивнул Сэквилбек, уже размышляя над тем, чем бы отвлечь мальчика, чтобы он больше не расстраивался. – Хочешь, я ей в волосы жвачкой кину? – Нет-нет, – замахал руками Тони. – Нет уж. Тебя и тогда отец еле отмазал. Рудольф скорчил недовольную мину; к этому времени они уже добрались до кованых высоченных ворот и пересекли их, выходя в обычный мир, полный вечерней тишины. Впрочем мальчик сразу забыл о том, что хотел обидеться на Томпсона, резко развернулся и пошёл вперёд спиной, предвкушающе улыбаясь: – Ну и? Что мы будем сегодня делать? Тони просиял, и его глаза выглядели сейчас красивее сотни летних звёзд, вспыхивавших на небе в полночь. – Мы пойдём ко мне и будем смотреть шикарный детектив, – сказал мальчик. Мозг Рудольфа временно отключился после слов "мы пойдём ко мне", но он решительно встряхнул головой и попытался обработать информацию. – Детектив? – "Мисс Марпл" Агаты Кристи, – кивнул Тони, ускоряя шаг. – Тебе понравится. – Уверен? – недоверчиво сощурился Рудольф, шагая нога в ногу с мальчиком. Томпсон слабо стукнул его кулаком в плечо. – Уверен! Зайдём за чем-нибудь вкусным в магазин? В роскошном особняке его семьи Сэквилбеку редко разрешали есть чипсы и дешёвые шоколадные пончики, и он радостно кивнул. В тринадцать они впервые встретились – после перевода Рудольфа в другую школу. Родители посчитали, что ему нужны "друзья", и мальчик мрачно морщил нос, пока учительница представляла его классу. Но, похоже, в не очень богатой школе ребят интересовали деньги его семьи, поэтому Сэквилбек закрывался от всех учебниками и утыкался носом в дорогой смартфон. Так было до тех пор, пока он однажды не забыл чёртов учебник по биологии. – Хочешь сесть со мной? – спросил его звонкий голос, которого Рудольф раньше не слышал. Он поднял голову и увидел мальчика, который совершенно перевернул его жизнь с ног на голову, вверх тормашками, шиворот-навыворот и так далее. Мальчик представился Тони и спокойно протянул ему руку для рукопожатия. Сэквилбек ответил на приветствие так настороженно, будто его пустили в клетку со львом и велели найти с ним общий язык. Светловолосый мальчик с очаровательными веснушками, едва заметными на румяном лице, поделился с ним учебником и даже немного помог с лабораторной – не то чтобы Рудольф старательно готовился к ней с вечера. Они стали садиться вместе на всех уроках; учительница радовалась, что Сэквилбек наконец нашёл друга. Впервые Руди подумал об этом, когда они, едва дыша, развалились на скамейке после забега на физкультуре. Тони был весь потный, запыхавшийся, смешно хлопал широко раскрытыми глазами и дышал ртом, а слово "друг" очень приятно стукнуло где-то в сердце, и Рудольф улыбался, как придурок, очень надеясь, что его никто не заметил. Мама с трудом отпускала Рудольфа гулять, поэтому он решительно потащил Тони знакомиться. На мальчике лица не было от страха, но он вежливо (пусть и дрожащим голосом) отвечал на аккуратные вопросы его родителей. В конце концов пытка закончилась, и мальчики вышли в сад на плохо гнущихся ногах. Тони едва заметно дрожал от пережитого детского страха, и Рудольф впервые обнял его, прижав к себе и стараясь успокоить. Тони и правда перестал тогда дрожать, впрочем, дышать тоже, хоть Сэквилбек этого и не заметил – слишком был поглощён объятьем. В четырнадцать они могли гулять целыми днями, не надоедая друг другу. Они успели сходить в кино (сначала на крутые боевики, потом – на мультики, громко хлюпая на трогательных моментах), вместе посмотреть игру школьной баскетбольной команды, однажды даже попытались украсть пачку чипсов из супермаркета. Правда, спустя едва сдерживаемые визги страха и нервную дрожь во всём теле они вернули злосчастный товар ещё до того, как успела отреагировать охрана. Рудольф никогда в жизни так быстро не бегал, зато потом, уже у ворот школы, они с Тони остановились, тяжело дыша, посмотрели друг на друга и расхохотались на всю улицу. В пятнадцать у Тони появились проблемы – до него докопался один из задир школы. Рудольф вспыхнул от ярости, когда увидел разорванную сумку на плече друга; учебники он тащил в руках, а лицо ещё хранило следы испуганной бледности. На следующей же перемене Сэквилбек, полностью забыв о различиях в росте и весе, от всей души треснул ничего не подозревающего парня в коридоре, заставив всех ахнуть и во все глаза наблюдать за дракой. Рудольф успел получить мощный синяк под глазом и уже хотел было кинуться снова, не обращая внимания на крики перепуганного Тони, но это заметили учителя. Мальчиков разняли, вызвали к директору, позвонили родителям; в целом этот эпизод был одним из самых ужасных в жизни обоих. Мистер и миссис Сэквилбек прочитали сыну гневную эмоциональную лекцию о статусе их семьи, о том, что такие проблемы не решаются насилием и всё прочее. Только потом мальчик понял, что они в чём-то (ну, во многом) правы. На тот момент Рудольф был обижен абсолютно на весь мир и отказывался выходить из своей комнаты целую вечность. Почти на весь мир. Он сильно вздрогнул, когда вечером, когда уже стемнело, в его окно на втором этаже раздался стук. И был полностью ошеломлён, когда увидел за стеклом лицо Тони. Мальчики как можно тише спустились на лужайку, и не успел Рудольф ничего сказать, как Томпсон подался вперёд и очень крепко обхватил его руками. От того, насколько тёплая волна затопила мальчика с ног до головы, он утратил дар речи; потом, к стыду своему, понял, что слёзы душат горло. Глаза обожгло солёными каплями, и Руди заплакал, обнимая друга в ответ и утыкаясь носом в его плечо. Тони только крепче прижал его к себе и стал легонько гладить его по взъерошенному ёжику тёмных волос. На тот момент они оба выкинули из головы глупые мысли о том, что мальчишки не плачут и не обнимают друг друга. Вокруг не было ни души, только ветерок шуршал листвой, и они обнимались в саду, молча понимая, насколько переживают друг за друга. Так что первая катастрофа в жизни Рудольфа Сэквилбека и Тони Томпсона имела очень приятное окончание, которое оба вспоминали с внутренней теплотой, хоть и не обсуждали друг с другом. В шестнадцать мальчики поняли, что ближе друг друга у них нет никого. Что от одной мысли становится легко и радостно, что искренностью улыбки можно заполнить большие солнечные батареи, что в животе странно щекочет от каждой встречи, что быть всегда вместе стало таким же естественным, как откладывать домашнее задание на потом и рубиться вместе в приставку – неважно, у кого дома. Поняли, что привыкли друг к другу настолько, что нравятся другому любыми. Следом пришла мысль о том, что, думая об отношениях или о том, чтобы встречаться с кем-нибудь, как большая половина их одноклассников, мальчики думают друг о друге. В шестнадцать Рудольф и Тони поняли, что крепко втрескались друг в друга. Поэтому сейчас, весело переговариваясь, сворачивали к магазину. Рудольф обязательно расплатится за закуски сам, испытывая странную гордость и радость, а Тони продолжит уверять его, что, несмотря на время съёмки, детектив обязательно ему понравится. А потом мальчики пойдут к дому Томпсонов, внутренне замирая от мысли о том, что это настоящее свидание. И кто знает, что будет дальше.