***
Перенесёмся в другую палатку. Светлячки горели синим, цветом грусти, холода, печали. — Что ж… Меньше двенадцати часов осталось до сожжения деревни, – Аднар только присоединился к своим соседям. Он любил смотреть на звёзды. Сегодняшний день будто сам подталкивал к тому, чтобы взглянуть на огни небосвода. — Адн, ты сейчас совсем не тему, – раскритиковал друга Хейдар. Тоур встал в замешательстве. — Я из той деревни… – Дади сидел словно мёртвый, – У меня там осталась семья… — Ну они хотя бы не увидят тебя в виде монстра с белыми как снег глазами, – Ари попытался найти плюсы в его положении. — Предателям слово не давали! Фрейр всё дальше уносился в своих воспоминаниях. И вот перед его глазами всплывает тот самый день, когда он видел их в последний раз. Стояла жаркая (по исландским меркам) июньская погода. В доме Петурссона царила суета. Маленькой Ауроре два месяца назад исполнилось три года. Она бегала по дому и мешала папе собираться. Арни Фьола готовила завтрак. Идилия. — Ого! Ты столько сделала! — Мы тебя пять лет не увидим… Я хотела, чтобы ты запомнил этот день. — Ну что ты, не на войну же иду. — Вот я и не могу понять, что же вы там делать будете? Воевать нам не с кем. — Ну… Таков мой долг! «Таков мой долг…» – шёпотом, почти про себя произнёс Дади. Все вокруг уже давно спали. Как за день до этого говорил Аднар: «Больше сна – меньше страданий». К сожалению Фрейра, второе смогло вытеснить первое. Вот он вновь там. За столом собралась вся семья и близкие друзья. Сестра Фрейра Сигрун начала свою речь: — Теперь, братец, ты станешь настоящим мужчиной! — А сейчас он что? Женщина? – решил пошутить Стефан. — Погодь, мы ж тогда тоже пока девки… – остановил его Йохан. Над ними слегка посмеялись. «Почему же вы уехали… С вами здесь мне было бы лучше» – Дади всегда с теплом вспоминал своих друзей. Они называли себя “План данных”. Весёлые были времена. «И скоро никого из них не будет: ни моей любимой Арни, ни нашей меленькой Ауроры, ни сестры, ни родителей, ни друзей наших…» По щеке потекла маленькая солёная капля. «А потом и тех двоих превратят в чудовищ…» Петурссон решил, что ему нужен воздух. Он покинул свои спальные чертоги. Небо, полное тысячей звёзд, открылось перед ним. Холодный ветер обдувал его лицо, разнося слёзы по коже. Дади посмотрел наверх, поднял свои руки и взмолился: — О Небо! Пожалуйста, прекрати всё это! О Боги наши! Накажите самозванца! О Духи предков, живущие там, среди звёзд! Помогите же своему народу! Но небо осталось также безмолвно. Мужчина вернулся обратно в палатку и попытался уснуть. Он уже не видел, что яркие зелёные, розовые, жёлтые, голубые полосы начали свой причудливый танец средь далёких огней небосвода. Был ли это ответ? Никто не знает…***
Перенесём свой взор внутрь стен молодой крепости. Был и здесь человек, который не очень-то хотел наступления нового дня. Его собственные душевные раны ещё не зажили, а осознание того, что скоро он будет причастен к страданиям других людей, только разодрало их. Вновь. «Эйнар Храфн Стефанссон, почему ты боишься этого?» – вопрошал он сам к себе в пустой комнате. Серые каменные стены были пусты. Сквозь узкое окно струился слабый свет лунного диска и миллиарда далёких от нас светил. «Ты же уже делал это. Так почему же каждый раз как первый… Неужели дело именно в ней?» Эйнар был высоким крепким парнем. Когда Маттиас заявил, что собирается “принять в свои руки нелёгкую долю правителя земель исландских” и любой, кто попытается встать на его пути, “будет принесён в жертву прекрасного будущего всего народа”, Стефанссон решил, что лучше примкнуть к нему. Но дальнейшее развитие событий были явно ему не в радость. — О великий король наш Маттиас! Пришёл к вам на службу! ¬– начал говорить Эйн в тот ужасный день. — Меня удовлетворяют твои слова, а так как моя гвардия пока мала, я даю тебе шанс, – холодным, словно январская ночь, голосом ответил Харальдссон. — Что же должен сделать я для вас? — Убей свою семью, и я сделаю тебя своим палачом, – слова были резкими, но слетали с губ они легко, словно нож в руках умелого повара. «Наверное, даже хорошо, что они не видели меня убивающим более, не видели всех тех страданий, которые мы несли», – думал Эйнар сейчас, пытаясь себя успокоить. После слов короля Стефанссон пришёл домой, быстро проскочил к шкафу, нашёл там старый чёрный платок и обвязал им своё лицо в виде маски. Потом он поменял свой полушубок (происходило всё это в феврале) на какую-то потрёпанную дедушкину куртку с капюшоном, который тут же был натянут на голову. Вот подходит к жене и семилетней дочери. — Пойдёмте, король ждёт, – Эйнар старался не показывать эмоций: смотрел куда-то в сторону, говорил коротко. — Он тебя уже принял? – с лёгкой наивной радостью спросила девушка. — Да, – соврал парень и чуть ли не за руку повёл их. Семья будущего палача явилась в “королевский двор”. — Ты быстро, – заметил Маттиас. — Всё для вас, наш король, – здесь уже голос слегка дрогнул. Но Эйн тут же схватил тех, кого привёл, связав им руки подготовленной заранее верёвкой. Спустя несколько мгновений на грязном предвесеннем снегу лежало две женские головы. С пня, который послужил удобным местом казни, стекали красные ручейки, окрашивая всё в ярко-бордовый. Топор, который раньше разделял лишь чурки на дрова, только что разделил жизнь Эйнара на до и после. Совсем скоро тем событиям стукнет три месяца. Стефанссон вряд ли забудет это, как бы он не пытался. Кровь его семьи запачкала не только снег, одежду, пень и топор, но всю душу Эйна. Вот он лежит на кровати, удобной кровати убийцы, и смотрел на свою маску, которая теперь стала жёстче и обзавелась металлическими шипами. Панцирь, скрывающий чувства, надевал на себя палач днём и лишь ночью, когда никто не мог увидеть, снимал, давая себе немного воли. «Ты тряпка, Эйн!» – прозвучало во тьме, отразилось от серого камня и растворилось в тишине.