Цветущие Цгугуферы

Зииксу казалось, что он сейчас задохнётся. И к тому же он не понимал где верх, где низ, и что сейчас происходит. Глау держал его бережно, но крепко — и, скорее всего, не собирался отпускать. Он накрыл рот Зиикса своим ртом и увлеченно совершал губами какие-то повторяющиеся действия — то ли коварно тренировался, перед тем, как съесть беднягу, то ли делал ему искусственное дыхание по зову вдохновения и без видимой причины. Зиикс, отчаянно втягивая воздух носом, впился своими тонкими пальцами в плечи агрессора и старался отпихнуть его от себя хоть чуточку подальше, но вместо этого оказывался прижатым к его неестественно широкой груди всё плотнее и плотнее. Его голова шла кругом, в ушах звенело от недостатка кислорода и странного положения в пространстве и вокруг не было никого, решительно никого, кто бы помог ему в этой нелепой и непростой ситуации. Одно только радовало Зиикса — его беспринципный похититель так и не собрался пустить в ход свои знаменитые зубы. Зиикс их просто не чувствовал. Он не знал, как глау умудряется их прятать, но он был даже слегка благодарен. Но тут, словно из вредности, в его приоткрытый рот начало заползать что-то влажное и живое, что-то достаточно сильное, чтобы он не мог выплюнуть его прочь, что-то двигающееся по странной траектории у него во рту… И длинное, чересчур длинное! Странный предмет не желал заканчиваться, он желал обернуться несколько раз вокруг языка Зиикса и стискивать его, и… Зиикс глухо зарычал и цапнул чужой язык зубами, одновременно прикусив свой собственный, очень больно и обидно. Глау отпустил его от неожиданности и он упал на мягкий надувной пол спальной капсулы. Спиной Зиикс чувствовал прохладный шелковистый материал, из которого она была сделана. Огромная фигура «этого» склонилась над ним. Его тело продолжало светиться в полумраке — голубым и бирюзовым, отбрасывая цветные рефлексы на серебристые стены и освещая его обеспокоенное лицо.  — Я не сделал тебе ничего такого! — сказал ему Зиикс со слезами в голосе. — Я просто потрогал… Я не знал, что ты против! А ты, а ты… Это было грубо! — он шмыгнул носом. Глау, очень медленно, не совершая резких движений, опустился на пол рядом с ним, и растянулся на боку, подперев голову одной рукой и положив другую себе на бедро.  — Что? — спросил его Зиикс, тоже резко повернувшись на бок, что бы не упускать глау из вида. «Этот» многозначительно ему улыбнулся и медленно, будто нарочно привлекая внимание, начал поглаживать себя по бедру.  — Я не понимаю, что это такое. — глядя на это представление, пожаловался ему Зиикс. — Сначала ты начал светиться без всякого предупреждения, потом хотел задушить меня… И теперь вот ногу свою показываешь. Как будто я тебя со всех сторон не видел! Для чего это всё? «Этот» вместо ответа перекатился через себя с неожиданным изяществом, и оказался совсем рядом с Зииксом. Синий гуманоид поспешно сел и чуть отодвинулся от своего компаньона. Тот же, лёжа на спине и демонстрируя Зииксу светящийся живот и напряжённый, пульсирующий половой орган, начал гладить себя — всё так же предельно медленно, никуда не торопясь — и глядя недоумевающему Зииксу прямо в глаза. Это напоминало приглашение в игру — но Зиикс, к его собственному неудовольствию, не знал ни игры, ни правил. Он мучительно думал, перебирая подробности, вспоминая все детали… Эти нелепые «красивые» позы… Эту потрясающую башню, которая сама играла музыку… Эту в высшей степени странную трапезу, которую они разделили… Глау перекатился через себя ещё раз, стремительным, почти незаметным движением — и положил свою лохматую голову Зииксу на колени, глядя на него снизу вверх, и продолжая водить ладонями по своей груди, вдоль светящихся бирюзовых прожилок. Зиикс вздрогнул от неожиданности, хотел было отстраниться, хотел наподдать навязчивому инопланетянину коленом, но тут в его мозгу забрезжила какая-то смутная догадка.  — Погоди. — сказал он. — Погоди. Погоди. Так это всё было… — он сделал попытку проглотить внезапно появившийся в горле сухой комок. — это всё было про СЕКС? Заметно обрадовавшись, глау потянулся всем телом и замурчал, игриво прищурившись.  — Это… — сказал Зиикс, чувствуя, что краснеет, — Это… Так делать нельзя! Потому что, — он погрозил пальцем довольному глау. — Потому что, если секс межвидовой, то это какое-то вопиющее безобразие, вот! «Этот» почему то не впечатлился этим заявлением, и только смотрел на Зиикса наглыми голубыми глазами.  — Ну и что, что тебе приспичило размножаться! Никто в наше прогрессивное время не занимается межвидовым сексом! — сурово сообщил ему Зиикс. — То есть, никто не занимается сексом с глау! Я имею ввиду, что приличные люди ни за что не будут с ними… С вами… С тобой… То есть, вообще! Ну если не считать всяких ксенобиологов… — синий гуманоид задумался. — Ксенобиологи…  — Они, конечно, славятся своей легкомысленностью. И непоследовательностью. — он рассеянно запустил пальцы в густую шевелюру глау, и мечтательно добавил, — И вообще они склонны к опасным и бессмысленным экспериментам… Больше чем все остальные, я имею ввиду. Но никто из них, к моему большому разочарованию, так и не выпустил полезной монографии на тему межвидового секса в полевых условиях… Такая бы мне точно пригодилась сейчас. — он вздохнул, продолжая перебирать волосы глау, неожиданно шелковистые и всё ещё чуточку влажные после мытья. Огромный мужчина блаженно улыбался, не сводя с Зиикса взгляда. Было видно, что он откровенно наслаждается этой спонтанной процедурой.  — Что? — спросил его синий гуманоид. — Мы не можем! Я не могу! Во-первых, что скажет мама? Никто из рода Орциикс… Ты можешь даже бортовой компьютер об этом спросить! А во-вторых, ты просто убьёшь меня в процессе… Потому что ты такой… большой. И сильный! Да погоди ты… Не радуйся так… Слишком сильный, понимаешь? И шерсть у тебя всякая там и здесь… — он медленно провел пальцами по дремучей бороде «Этого», от уха и вниз, для пущей наглядности. «Этот», без всякого предупреждения, молниеносно перехватил его руку, обернув свою огромную ладонь вокруг Зииксова запястья. Зиикс уже было собрался подробно высказать всё, что думает по этому поводу, как глау потянул его пальцы себе в рот.  — Ой нет! — пискнул Зиикс, и зажмурился как можно крепче. Он просидел так с минуту, пока перед его закрытыми глазами не начали крутиться радужные пятна сложной формы, — и пока стало понятно, что ничего плохого он не чувствует. Только что-то горячее, влажное… И затягивающее его пальцы в себя — но в какой-то приятной, неугрожающей манере. Зиикс перестал жмуриться и приоткрыл один глаз.  — Что это за оральная фиксация? — строго спросил он у глау, который увлеченно обсасывал его пальцы, то по одному, то все разом, — и отчасти напоминал довольного ребенка, набившего рот сладостями. Загадочный инопланетянин вместо ответа опять пустил в ход свой длинный и очень сильный язык — и Зиикс закричал. Громко и бессвязно. Он не знал, зачем он это делает — ему не было больно. По его мокрым пальцам, и вверх, по руке, шли обжигающие волны, которые расходились по всему его телу, перетряхивая каждое нервное окончание. Он вспомнил другие волны, расходившиеся от его корабля по морю, блестевшему на солнце… И на миг ему показалось, что он сам смотрит прямо на солнце — стоя на пляже Ксо в летний день нагишом (не то что бы он делал очень часто). Тяжело дыша, он взглянул вниз, на устроившегося у него на коленях глау, и на свою руку, которая, по его ощущениям, находилась где-то в соседней вселенной, и жила там своей собственной счастливой жизнью. Ему хотелось сказать что-то суровое и нравоучительное, но вместо этого по его лицу сама собой расплылась широкая дурацкая улыбка.  — Ты мягкий. — произнес Зиикс первое, что пришло в голову. Он слышал свой голос будто со стороны, приглушённо — и выбор фразы казался ему довольно диким.Но в то же время, понятным и логичным. — Ты — мягкий! — рассмеялся он. Он замер, всё ещё улыбаясь, и погрузился в свои перепутанные мысли, пытаясь призвать на помощь здравый смысл и понять, что делать дальше. Но от одного того факта, что Зиикс, вместо прилежных занятий ботанической живописью, коротает время в незнакомой пещере, с незнакомым и сексуально озабоченным глау, здравый смысл выпадал в осадок, и был не полезнее сумасшедшего бортового компьютера. Зато Зиикс понял, что ему по-настоящему, стало интересно, что будет дальше. Обычно, когда ему становилось ТАК интересно, всё заканчивалось взрывом ближайшей доступной лаборатории (даже если там нечему было взрываться) или схожей катастрофой — он не привык останавливаться на полпути.  — Я не знаю, как ты это сделал, но… Кажется, ты знаешь, что делаешь. Я тут подумал… Может, ты и не убьёшь меня? Может, у нас получится? Этот самый… Секс? — сказал он смущённо и посмотрел на лежащего глау, часто-часто моргая. Глау прижал его руку, мокрую от слюны и поблёскивающую в холодном свете, к губам, глядя в ответ на Зиикса, прямо ему в глаза, не отрываясь. Зиикс неуверенно кивнул и сказал с утвердительной и вопросительной интонацией одновременно:  — Да? Он даже не успел понять, как «этот» изменил свое положение в пространстве — и повалил его на пол. Но это было тоже мягко — и совсем не страшно, как будто они действительно играют. И даже широкая ладонь, крепко схватившая его за задницу, не вызвала у него возмущения — только восторг пополам с азартом. Он обернул руку вокруг глау и с хулиганским хихиканье ущипнул того за ягодицу, чувствуя, как он вздрагивает и беззвучно смеётся.  — И что ты хотел со мной делать? — весело спросил синий гуманоид и потёрся носом об своего бессловесного партнёра. — Ай! — вскрикнул он, чувствуя, как что-то живое и довольно крупное уверенно ткнулось между его ног. Он чуть отстранился от глау, и посмотрел вниз, на главный источник света в их спальной капсуле. Источник, как оказалось, вытянулся в длину ещё больше, и, слегка извиваясь и подрагивая, стремился найти что-то на теле Зиикса. — Довольно прямолинейный ответ. — сказал тот. — Но до моих тентаклей тебе все ещё далеко по части гибкости… И маневренности! Как до неба! Ай! Ну нельзя же быть таким… Таким… Ну вот таким каким-то! Настырным! Я и сам себя там не трогал! Никогда! Это для серьезных… А не для всякого там… Хи-хи-хи! Глупый, глупый глау… Ничуть не обидевшись, мужчина наклонился к его розовому уху, и запустил в него кончик языка. Зиикс буквально взвыл. Он барахтался, пытался отпихнуть от себя массивное тело глау, яростно брыкался и хохотал во всё горло…  — Ты, ужасное животное! — задыхаясь, крикнул он. — Нельзя же повсюду… Лезть этим своим языком… Это неприлично! А тебе, тебе… Ай! Тебе должно быть совестно! Он так вертелся, что давно бы уже уполз от глау подальше, если бы тот не удерживал его на месте, крепко схватив за плечи. Зиикс услышал, как тот усмехается над его пылающим от смущения ухом.  — Это что, всё уже? — шепотом спросил Зиикс, сам не зная, надеется ли он на продолжение или боится его. Мужчина игриво подул ему в ухо, и наклонившись чуть ниже, провел шершавым языком по его длинной шее, снизу вверх. И ещё раз, сверху вниз, не обращая внимания на вопли и острые коленки, которыми его яростно пихали. И ещё раз, снова и снова.  — Я же чистый! Ой… Ай… Я только что! Неужели недостаточно? Зачем ты меня опять моешь, чудовище? Ах… Запрещённый прием… Шея… Это запрещённый прием… Зиикс почувствовал, как знакомая тяжесть собирается внизу живота, по мере того, как кровь приливает к его половым органам. Тентакли хаотично шевелились внутри его тела, ища выход наружу, и в этот раз, он знал это наверняка, ему не удастся уговорить их повременить с этим. Кончики самых быстрых из них уже решительно протискивались в розовато-сиреневую узкую щель, располагавшуюся у него на лобке. По внутренней стороне его бедра, просочившись сквозь едва заметные складки плоти, которые Зиикс привык игнорировать, скрывающие вход внутрь его тела, стекали крупные капли прозрачной вязкой жидкости. Его тело вышло из-под контроля и делало, что хотело. Но у него не было времени даже что бы переживать по этому поводу — глау отвлекал его слишком усердно, и, надо сказать, эффективно. Он оставил в покое его мокрую шею, и спускался всё ниже и ниже, облизывая грудь Зиикса и его маленький мягкий животик, пока тот вздыхал и бормотал что-то совсем уж невразумительное, и гладил его по волосам своими лёгкими синими пальцами.  — Вот видишь, — хихикнул Зиикс, когда глау добрался до его выбравшихся на волю тентаклей и уставился на них, как показалось Зииксу, в благоговейном изумлении, — У меня их много, и они красивее двигаются… Чем эта твоя одна штука! Завидуешь? Вот и завидуй! Глау втянул носом воздух, принюхиваясь, и тут же зарылся лицом в нежно-голубые шевелящиеся отростки.  — Ну не так же! — выпалил Зиикс, чувствуя как тентакли, соскучившись по вниманию и новым впечатлениям, радостно облепили бородатую физиономию глау. — Щекооотноооо! — простонал он. — Слишком много… Слишком… Глау поднял лицо и вопросительно посмотрел на Зиикса. — Я в порядке. м-м-м-м — пробормотал тот, закусив губу. — Ты можешь… можешь продолжать. «Этот» улыбнулся и одним движением закинул ноги Зиикса себе на плечи. Он медленно провел языком по внутренней стороне одного его бедра, потом повернулся и проделал тоже самое с другим, посматривая искоса на Зиикса и наблюдая за его реакцией. Потом опустился ещё ниже и с чувством протащил свой язык по влажным складкам, спрятанным между ног Зиикса.  — Так нечестно! — завопил тот, пытаясь изобразить возмущение, но вместо этого беспрестанно хихикая. — Так совсем нечестно! — он чувствовал, как складки начинают сами по себе набухать и расправляться, открывая доступ внутрь его тела. — Вот только отпусти меня, и я…я… — его рот внезапно принял форму маленькой аккуратной буквы О, а глаза смешно сошлись к переносице. Он силился что-то сказать, но вместо этого у него получилось какое-то приглушённое бессловесное воркование. Его тентакли бешено извивались, стремясь вверх и расползаясь в стороны по его животу, требуя немедленного внимания и Зиикс, почти ничего не соображая, протянул руку, накрыл их ладонью и сжал, пока они опасно не запутались в лохматых волосах «этого». Это было неосторожное решение — сквозь него словно прошёл десяток электрических разрядов одновременно. В сочетании с языком глау, таким сильным и таким, и в самом деле, длинным, который сейчас погружался в него, снова и снова, это было совершенно невыносимо. И, в то же время, невыносимо прекрасно. Зиикс смутно понимал, что всё это должно закончиться в любой момент, в какой-то наивысшей точке, если только он будет сжимать свои обезумевшие тентакли чуть сильнее, если только этот язык будет двигаться самую чуточку быстрее внутри него, если только ещё немного… Но глау резко остановился.  — А, что? — Зиикс недовольно наморщил нос, и вопросительно посмотрел на глау, который ухмылялся и демонстративно облизывался.  — Эй! А ну вернись! — потребовал Зиикс, — Если уж ты запихиваешь свой дурацкий язык во все отверстия на моём теле, то изволь завершить начатое. — он сердито лягнул «этого» пяткой по голове. — Ну? Глау, всё так же ухмыляясь, покачал головой, и нависая над Зииксом, внимательно вглядывался в его недовольное лицо. Он резко наклонился и прижался губами к его губам. Зиикс фыркал, чувствуя исходящий от глау свой собственный запах, пытался оттащить огромного мужчину от себя за волосы, но потом, в один миг, передумал, и так же, вцепившись в его гриву, притянул его к себе. Он не представлял, что ему надо делать, и попеременно кусал и облизывал эти солёные губы — и глау, судя по счастливому громогласному мурчанию, был отнюдь не против такого обращения. Он изогнул спину, чтобы, не смотря на их разницу в размерах, Зиикс смог обхватить его ногами за талию, а их лица по-прежнему соприкасались. Он взял свой член в руку и направил его между ног Зиикса, туда где набухшие лепестки плоти слегка шевелились, меняли форму и жадно тянулись к теплу другого тела — и очень быстро, одним плавным движением, вошёл в него. Зиикс охнул, на мгновение зажмурился, ожидая боли — и она появилась, вместе с ощущением чего-то чересчур большого внутри — но это было… Приятно? Слишком, до стыдного, приятно? Он мысленно признался себе, что готов терпеть эту варварскую пытку много раз подряд, и, что возможно, это будет одним из его любимых хобби в ближайшие несколько лет. Он открыл глаза, и вопросительно посмотрел на тяжело дышащего глау, на лице которого, на пару мгновений, возникло какое-то беспомощное выражение. Потом — на то место, где их тела были соединены вместе, на тентакли, которые прижимались к глау, и на свой напряжённый живот, который заметно изменился в размерах, и ему даже казалось, что сквозь его синюю кожу пробивается знакомое бирюзовое свечение. Он с любопытством положил на живот свою узкую ладонь, ощущая неясную вибрацию и жар, идущие изнутри. Огромная ладонь другого накрыла её и глау ободряюще улыбнулся ему, перед тем, как начать двигаться. Движение было медленным, осторожным — внутрь, до упора, до какой-то специальной точки, от давления на которую Зиикс на мгновение снова увидел тот яркий летний свет, слепящий ему глаза, и наружу — так же медленно, осторожно, но не до конца, и всё это время глау внимательно наблюдал за ним — и, казалось, даже за тем что происходит внутри него. Он прекратил двигаться, и вопросительно посмотрел на Зиикса.  — Я в порядке, разве ты не видишь?! — пробормотал Зиикс, глядя на своего партнёра из-под полуприкрытых век. — Я очень даже жив! И теперь глау начал двигаться по настоящему, быстро, и одновременно очень плавно, он прижал Зиикса к полу всем своим телом, так что его неугомонные тентакли оказались зажаты между их животами, и все эти движения выстраивались в один сложный ритм, в подобие музыки — в определенных местах которой Зиикс продолжал видеть эти ослепительные солнечные вспышки, возникающие внутри его мозга, и гаснущие, чтобы уступить место исходящему от глау холодному свету. Зиикс мог видеть, как прожилки на груди этого загораются, переливаются разными оттенками бирюзового и голубого — и почти что гаснут, и теперь этот ритм сливается с другим, с тем, в котором движется его любовник, в котором движутся они оба. Верх и низ опять перевернулись, и Зиикс был не уверен, падают ли они или летят, и не случилось ли что-то непредсказуемое с гравитацией, но он был уверен, что глау — его, собственный, глау — надёжно его держит, и точно уже не отпустит, хотя оба они были мокрые и скользкие — от пота и прозрачной вязкой жидкости, которую безостановочно выделяло тело Зиикса, и которая издавала влажные звуки с каждым движением глау — но у Зиикса не было времени об этом думать. Он обхватил своего партнёра ногами, которые уже не совсем слушались и дрожали от напряжения, упёрся ступнями в его ягодицы, и начал лихорадочно двигаться сам — навстречу движениям глау и его огромному и заманчиво светящемуся члену. «Ну и что… Не важно… Всё равно я это сделаю… И пусть даже убьюсь об этого…» — скакали обрывочные мысли в голове у Зиикса. Он ощущал жжение и лёгкую боль, каждый раз, когда глау погружался в него целиком, живот ныл, тентакли отчётливо жаловались на грубое обращение, но он не собирался сдаваться и продолжал двигаться всё быстрее, цепляясь за своего спасителя, чтобы не упасть. Он заметил, что то и дело сбивается с правильного, их общего ритма, попадает мимо нот, слишком торопится… Но он не успел начать переживать по этому поводу — отчаянно вцепившись в своего инопланетянина, он скорее почувствовал, чем услышал, как сбивается его дыхание, как оно становится хриплым и резким. «… ему — тоже больно?.. " — подумал Зиикс. Он понимал, что глау кричит — но кричит абсолютно беззвучно, и всё, что Зиикс мог по-настоящему слышать — это был гул крови у него в ушах. Но вместе с этим беззвучным криком по его телу прошла знакомая волна — от кончиков пальцев на ногах до кончиков тентаклей, которые разом прекратили своё хаотичное движение, и выше, до самой макушки, но на этот раз гораздо, гораздо сильнее. Это было не летнее солнце, это был открытый космос — но такой, каким он не видел его ни разу, живой, и тёплый и относящийся к нему, Зииксу, с необыкновенной симпатией. Танцующие галактики в черной бездне… Бесконечные туманности, шлейфы из звёзд… Музыка и радиосигналы. Далёкие планеты, названия которых были ему неизвестны. И он, крошечный Зиикс, потерявшийся среди этого всего, потерявший себя… Но ощущавший восторг и необыкновенное спокойствие — одновременно. Глау сделал последнее, конвульсивное движение, чтобы оказаться как можно глубже внутри Зиикса, и замер, тяжело дыша. Зиикс, перед глазами которого всё ещё плавали разноцветные звёзды, почувствовал, как огромные руки, обнимающие его, начали подрагивать от напряжения, будто бы глау хотел обнять его ещё сильнее, но боялся навредить и сдерживался, как мог. Неожиданно он издал тихий жалобный звук, похожий на короткий стон или плач… Бирюзовый свет резко потускнел, потом вспыхнул вновь, и так ярко, что Зииксу пришлось зажмуриться. Что-то горячее растекалось внутри него, медленно, неторопливо, словно лава из подводного вулкана. Ещё один жалобный стон, ещё одна вспышка, ещё одна горячая волна, которая, казалось ему, омывала уже все его внутренности. Зиикс решил, что настало самое время испугаться, но почему-то не смог. После общения с дружелюбным космосом ему было подозрительно хорошо, расслабленные руки и ноги не слишком его слушались, а с лица не сходила глупая улыбка. «Может быть я и умру сейчас» — без тени страха подумал он. — Но оно того стоило…» Глау вновь застонал, совсем тихо, сквозь сжатые зубы. Зиикс высвободил одну руку, и, подняв её, погладил своего любовника по лицу. Лицо было мокрым на ощупь. " Удивительно. — сказал Зиикс сам себе. — Никто никогда не видел плачущего глау. Только я. Здесь и сейчас.» «Этот» вздохнул, прижался мокрым лицом к узкой ладони Зиикса, и начал медленно опускаться вместе с ним вниз. Бирюзовое свечение на его груди почти угасло, но он продолжал издавать эти тихие плачущие звуки, через равные промежутки времени, каждый раз, когда новая порция горячей жидкости начинала растекаться внутри Зиикса, и когда для неё уже не было места, она неотвратимо начала просачиваться наружу, пока на мягком полу спальной капсулы не образовалась всё ещё теплая, но стремительно остывающая лужа, в которой лежали они оба. Зиикс погладил затихшего глау, вытирая слёзы, и попытался выбраться из-под него — но не смог, хотя тот опять стал довольно лёгким — их тела были надёжно соединены вместе. По его ощущениям, член глау незаметно поменял форму и даже слегка увеличился, и теперь удерживал Зиикса там, где он был. Зиикс запаниковал. Он дернулся раз, потом другой — но это не принесло желаемого результата. Глау приподнялся, и успокаивающе положил одну ладонь на живот Зиикса, ноющий от напряжения. В капсуле стало почти темно, биолюминесцентные прожилки на груди и животе глау окончательно погасли, и только в его голубых глазах плескался последний, едва заметный, бирюзовый отблеск, когда он смотрел на Зиикса — то ли печально, то ли с нежностью, Зиикс не смог этого разобрать в наступившей темноте. Тем не менее, ему внезапно стало намного спокойнее — от этого взгляда и от поглаживающей его живот широкой грубой ладони — и даже захотелось спать.  — Ну хорошо. — сказал Зиикс сонным голосом. — Мы можем остаться вот так… Ещё немного… — он широко зевнул, и когда наконец закрыл рот, самый кончик его розового языка смешно торчал наружу. «Этот» изогнул спину, чтобы их разница в размерах ему не мешала, наклонился к Зииксу и накрыл его пересохшие губы своими — солёными и мокрыми от слёз. «Какая, всё-таки, странная игра этот секс — подумал синий гуманоид. — Зачем он плакал? Зачем ему хвататься за мой язык, он самый обыкновенный? Зачем мне его язык у меня во рту? Ещё и больно! Но что-то в этом есть… Может я даже смогу победить? Новичкам везёт…» Он обнял глау за шею, и, как мог, начал отвечать ему, впрочем, всё ещё не находя в его действиях особой логики. Несмотря на отсутствие четких правил, игра оказалась увлекательной, и они прекратили её очень нескоро. Когда глау всё-таки оторвался от него, Зиикс, наморщив лоб, серьезно спросил:  — Я победил? Или всё-таки… Тут он заметил, что что-то успело измениться. «Этот» всё ещё гладил его по животу, но он больше не ощущал чрезмерно большого предмета внутри себя, только тянущую пустоту, и лёгкое жжение. Они успели незаметно разъединиться, и хотя ему совсем недавно было страшно, Зиикс уже испытывал некоторое сожаление. Его измученные тентакли уже уменьшились в размерах, и стали болезненно чувствительными. Они озябли в прохладном воздухе, и, беспомощно извиваясь, прятались обратно, внутрь слегка припухшей розовато-сиреневой щели Теплая жидкость, в которой он лежал, и которая всё ещё вытекала из него, остывала и постепенно густела на его коже. Он окунул в нее палец, и поднес к глазам, пытаясь понять, что же это такое. Палец едва заметно светился — он был покрыт светлой и липкой массой, внутри которой мерцали знакомые бирюзовые искры. Зииксу даже показалось, что они чуть двигаются — и это было странно, но всё же, после недолгих раздумий, он решительно засунул палец в рот — из профессионального научного интереса. Светящаяся масса оказалась солёной, почти как слёзы, но всё-таки по-другому, и щипала язык. Не вынимая пальца изо рта, он вопросительно посмотрел на лежащего рядом глау, который неотрывно наблюдал за ним и всё ещё держал руку у него на животе. Он успел заметить, как сверкнула в темноте белозубая улыбка, прежде чем глау сграбастал его, подтянул к себе и перенес себя и его на более сухое место. Это было очень кстати, хотя оба они были по прежнему скользкие, мокрые и отлично прилипали друг к другу. Зиикс зябко поежился, чувствуя холодок, пробегающий по его влажной коже, и глау, заметив это, начал растирать его обоими руками и прижимать к себе ещё сильнее. От самого его исходил жар, как от печки, и Зиикс довольно быстро согрелся, и снова начал зевать. " Каракатица с ней, с гигиеной… — сонно думал он. — Ну и что, что грязный. Главное, что тепло! Надеюсь, мы не слипнемся в таком виде навсегда… Как подтаявшие конфеты… Что это? Что это такое сопит? " Он встрепенулся, и понял, что «этот» опять его нюхает, и нюхает с каким-то особым энтузиазмом и упоением, как будто Зиикс превратился в охапку цветущих цгугуфер или во что-то равноценно приятное.  — Ну что ты такое творишь, дурашка? — хихикнул синий гуманоид, поводя плечом, в которое носом уткнулся его бессловесный любовник. — Тут нет ничего нового, ты же знаешь… Глау оторвался от него на секунду, пошарил в темноте у себя за спиной и вытянул из стенки спальной капсулы мягкое серебристое одеяло, которым накрыл их обоих. Он перевернулся, так что хихикающий в темноте Зиикс оказался под ним, взял его лицо в ладони и снова с удовольствием принюхался, с шумом втянув ноздрями воздух.  — Дурашка… — повторил Зиикс улыбаясь. Он протянул руку и дотронулся указательным пальцем до кончика носа глау. — Буп! Зачем ты меня нюхаешь? Он совершенно не ожидал ответа на свой вопрос, но…  — Теперь ты пахнешь лучше всего на свете, мой прекрасный муж! — неожиданно произнес над ним низкий, чуть хрипловатый голос.