Ты мой контраст

Алексей Губанов — виртуозный пианист, которого многие ставят в пример для других учеников музыкальной школы. Его навыки удивляют! То, как быстро и ловко ученик перебирает пальцами по клавишам, и как в удовольствии вскидывает брови вверх, заставляет грудную клетку вздыматься все чаще. После восхитительной игры на концерте в одно мгновенье стало слишком тихо. Учитель поблагодарил Лешу, после чего зал наполнился звонкими аплодисментами и многочисленными завываниями о его изящности, что переходили в шум. Оправившись от выступления и попрощавшись со всеми зрителями, мальчик спустился со сцены. Не сказать, что Леша был счастлив, исполняя разные композиции известных личностей, ведь ему хотелось самому сочинять и привносить в музыку частицу себя, а не быть лишь тем, кто повторяет за другими. В средней школе его мечтой было выступать перед аудиторией, но с развитием навыков мечта приобрела более объемные черты, грациозные линии и большие надежды. Оставшись в музыкальном кабинете, что находился неподалеку от актового зала, школьник подсел к фортепиано. Лёша медленно провел указательным пальцем по гладким клавишам, от самых звонких до самых басистых. Казалось, что даже одно касание к музыкальному инструменту способно вдохновить парня настолько, что мелодия сама бы развивалась в голове, но нет. Леша прикрыл раздраженно глаза и вернул руку на колени, пытаясь найти в пустой голове хотя бы одну идею исполнения. Напряженную тишину прервал задыхающийся смех в коридоре, что давал понять — это «тот самый футболист». Этот смех невозможно перепутать с кем-то еще: его мелодичность и спонтанность для музыканта была отрадой. Кисти рук мальчика автоматически потянулись к фортепиано, когда послышался скрип дверной ручки. Леша по инерции вдруг заиграл какую-то песенку из старых книжек, что не так давно нашел в кабинете учительницы и ради интереса выучил. У него всегда была отличная память, что помогала ему не только в творчестве, но и на учебе. — Хорошо исполняешь, ботаник, — усмехнулся мальчик в дверном проеме и, судя по шарканью кроссовок, подходил ближе, — Вась, щас приду! — Он крикнул, кажется, своему близкому другу. Школьник всегда замечал того рыжего парня рядом с Вовой. Леша впервые так дрожал от волнения, что отражалось в через чур беглых пальцах и вспотевшем лице. Никогда прежде он не испытывал на себе столько тревоги, когда отыгрывал пьесы на многочисленных концертах, но именно этот парень заставлял его испытывать больше незнакомых чувств. — Леш, может ну его, это пианино. Пойдем в футбик с пацанами сыграем? — …Прости, — подросток остановился. Взгляд цеплялся к ладоням, покрывшихся испариной. — Что, не умеешь? — русоволосый мальчик слегка постукивал по деревянной стенке пианино, еще сильнее накаляя атмосферу. — Мы научим, слушай. — Не умею в футбол играть… Я боюсь, что подведу вас. — Лех, да не переживай! Я и мои товарищи быстро тебя научим и как пасовать, и даже как потом поджопники мечом отбивать. Все, чего только пожелаешь! — состроив более доброе выражение лица и смягчив тон, добавил, — ну же, пойдешь? Леша неловко кивнул. Отказывать было бы грубовато. Парни вышли из кабинета фортепиано и отправились к лестницам, ведущим на первый этаж. Губанов не понимал, что в этом парне его так цепляло. Тот ходит так небрежно, но расправленные по струнке плечи и увесистые на ногах ботинки добавляли шарма и профессионализма… В Вове всегда были те стороны, которые нравились голубоглазому, например внимание, которым мальчик так щедро делится со всеми. Лёша удивляется отзывчивости, дружелюбию первого и даже немного теряет свой вес, ведь по сравнению с футболистом — он очень угрюмый.