Пранк, вышедший из-под контроля

Утро в жизни Алишера Моргенштерна никогда не было хорошим событием. Он в буквальном смысле ненавидел вставать ни свет ни заря, особенно после крайне весёлой ночки, в ходе которой, так или иначе, были задействованы алкоголь и наркотики. А по его скромным подсчетам ночки такие проходили всё время. Этот парень жил на всю катушку, никогда не задумывался о будущем и не беспокоился о том, что ждет его следующим днём. В самом деле, к чему эти лишние беспокойства, если можно забить на всё, организовать вечеринку с самыми близкими людьми, потратить всю стипендию на пиво с чипсонами и в полнейшем беспамятстве заняться сексом с первым хоть маломальски симпатичным встречным? Вот и Алишер справедливо верил, что это идеальный образ жизни. Поэтому именно сегодняшнее утро от всех предыдущих ничем не отличалось. Ну, разве что башка болела особенно сильно, а в кармане на похмел не было ни копейки — это парень прекрасно помнил. Он планировал отлежаться какое-то время в общаге, прогуляв в очередной раз универ, — как и делал после очередного смачного бухича, — но все его планы оказались разрушены всего одним телефонным звонком… Знаете, он ведь не тот человек, которому постоянно будет кто-то названивать. Не звезда школы, не общительный экстраверт, не звезда баскетбола. Обычный такой парень с татуировками на пухлом квадратном ебале, сделанными в пьяном угаре чисто ради того, чтобы показать всем, что «я не такой как все, сделаю то, чего другие боятся». Разумеется, из-за такой натуры друзей у него мало, ведь не каждый готов к тем проблемам, которые несет за собой такая яркая личность. Иными словами, друзей у Алишера не было. Звонить в столь раннее время ему могла только мама. Или же, особенно наглый так называемый «друг», страдающий от похмелья. С недовольным рёвом Алишер вырывается из мягкого кокона нескольких одеял, слепо шарит рукой в поисках жужжащего телефона и, найдя его на полу, устало прижимает к уху. — Да? — правда, не нажав при этом зелёную кнопочку и поэтому повторив процедуру ещё пару раз, пока мозг лихорадочно пытался вспомнить, как заново управлять полупьяным организмом. — Алё? — Милый мой! — радостным прокряхтел старческий голос, заставив Алишера мигом сесть ровно по струнке, а волосы на всём теле вздыбиться. Пока юноша пытался понять, кто это и что, собственно, происходит, голос продолжил. — Алишерчик? Тагирович? Моргенштерн который? — Типа да, — заторможенно ответил тот. — Милый мой!!! Зажмурившись от резкой головной боли, вызванной неугомонным голосом, Алишер рухнул обратно на кровать и мученически поинтересовался, зарывшись рукой в лохматые грязные волосы: — Кто это? — А это бабушка Славы, да-да, маленького Славика, узнал о ком речь идёт, небось… — прежде чем Алишер успел сказать, что нет, не узнал, его перебили. — Ты хоть знаешь, сколько мой внук по тебе страдает? Не ест, не пьет, ничего не хочет, ему лишь бы вздыхать, да о тебе, позорнике, думать! Я ему и голубцы, и пирожки с картошкой, и с капустой, и с рыбой даже, а он… Алишер моргнул. Переварить услышанное он не мог очень долго. В голове было пусто, только сильное желание опохмелиться. И плевать, что за бабка ему там звонит, если у неё есть пиво, Алишер хоть женится на её внуке. — Чё? — описал он все свои чувства одним словом. —… Он попкой перед твоим носом и так крутит, и эдак, а ты совсем моего мальчика не замечаешь! Ай-яй-яй, как же так, бедное мое сердце, а ведь старость не радость, чуть что и… Поняв, что уснуть ему не дадут ещё долго, Алишер, кое-как открыв глаза, поплёлся на кухню, в пол уха слушая причитания бабки, чей голос почему-то был очень даже знаком. Однако, этот факт он игнорировал, гонимый лишь желанием хоть чем-то унять жажду. — И что? — мучаясь от любопытства и похмелья, спросил Алишер, наклонившись над раковиной. — И всё! От услышанного он поперхнулся и закашлялся. — Как всё? Совсем? — не понимая даже, о чем именно спрашивает, — просто чужой голос звучал очень эмоционально, — он вытер капли воды с подбородка. — Да-да, и наследство оставить некому… — она замялась, прикидывая что-то в голове. — Два особняка в штатах, горы золота и кредиты. — Еба-а-ать, — решив почему-то, что это очень круто, — возможно, из-за вдохновлённого тона бабки, — Алишер сверкнул глазами. Однако, потом нахмурился. — А как же Слава? — Слава влюблён в тебя, дурень ты малолетний! — гаркнула бабка так громко, что Алишер уронил телефон на пол, а, спохватившись и подняв его, понял, что тот сломан. Об этом говорили те факты, что он не включался, а по экрану расползалась трещина. — Пиздец, — ругнувшись, Алишер осел на холодный пол, растерянно озираясь по сторонам. Прошло несколько минут, прежде чем он окончательно проснулся и понял, что уснуть больше точно не сможет. — И чё делать теперь? Ответом ему послужила тишина. Алишер взглянул на настенные часы и решил, что без телефона дома ему делать совсем нечего. Весь путь до универа он был погружен в собственные мысли. Кто такой Слава? Откуда у его бабки номер Алишера? Почему этот самый Слава сам во всём не признается? Алишер никогда не строил из себя дамского угодника, открыто показывал интерес к парням. Нет ни единой причины бояться открываться ему в чем-то. Разве что, этот Слава урод какой-нибудь, но Алишер же не мразь последняя, чтобы человека за внешность оскорблять. Они бы всё обговорили, решили там… это всяко лучше пустых страданий. Слава ведь даже от пирожков с капустой отказался! Домашних, ебаный в рот! Алишер его совсем не знал, но уже не на шутку беспокоился. Лично он за пирожки готов убить, ведь не помнит даже, когда сам их ел. Птицы пролетали сверху, крича что-то неразборчиво в такт мыслям Алишера. Не ясно, соглашались ли они с его мнением, а может, осуждали. Иногда Моргенштерн забывал, что птицы не слышат и даже не понимают его. А жаль. Они, возможно, могли бы помочь. С тяжким стоном юноша рухнул на стол. В аудитории было достаточно пусто, лишь пара-тройка человек. Время совсем ранее, никто не спешит заявляться в учебное заведение. Алишер уже хотел было взгрустнуть, да только его внезапно хлопнули по плечу и он с удивлением взглянул на склонившегося сверху Саню — своего близкого друга, который звонить ему по утрам за похмелом мог не из наглости, а из мужской солидарности. — Ух ты, привет, — махнул он рукой, улыбаясь во весь рот. — Ты как-то рано. Примерно на пару дней. Алишер пробурчал что-то недовольное, в пол глаза наблюдая за тем, как друг садится рядом. — Ты, типа, тоже. Чё так? — А? — Саня пожал плечами. — Да просто проснулся чёт под утро, не смог уснуть, дай думаю порадую учителей своим присутствием. А тут ещё и ты! — Гении мыслят одинаково, братан, — усмехнувшись, Алишер постучал пальцем по виску и широко зевнул. — Ебать, если бы не эта бабка ебанутая, я бы сюда не пришёл. — Какая бабка? — Саня хитро улыбнулся. — На заядлых милф потянуло? Вполне ожидаемо… — Пошёл ты нахуй, — фыркнул Моргенштерн. — Мне часов в шесть какая-то ебанашка звонит, говорит, внук её влюблен в меня. Слава какой-то. Ебать я охуел конечно… — Слава? — с подозрением поинтересовался Саша, взглянув куда-то на последние парты. — Не Марлов ли случаем? — Да хуй его знает, — Алишер пожал плечами, даже не взглянув назад. Друга он слушал в пол уха, больше интересуясь собственными мыслями. — Не, ну, типа, я только одного Славу знаю и в принципе он похож по описанию. Ну знаешь, влюбленный дурак… — И жопой перед лицом моим крутит? — Алишер хмыкнул. — О да, — закивал Саня. — Я бы такое точно запомнил. — Не удивительно, брат. Слава тихий и спокойный малый, не высовывается практически. Таких для тебя не существует, — Саша смерил друга оценивающим взглядом. — И как он умудрился в тебя втюхаться? Вроде хороший парень… — Спасибо. — Да не ты, а Слава. Алишер проигнорировал этот подъёб. А ведь действительно, как в него мог влюбиться такой, как этот Слава? Да даже если они и не на того Славу думают, как вообще можно в Алишера влюбиться? Для него это казалось чем-то невозможным. С самооценкой у Моргенштерна, конечно, всё просто отлично, но одно дело — сексуальное влечение, а другое — такое высокое чувство, как любовь. Влюбленность, блять. Это же когда, ну, бабочки там в животе, и не видишь недостатков, целоваться хочешь, всю жизнь вместе прожить. Алишер вспомнил, как однажды пришел в школу пьяным, нассал на учительский стол и наблевал на чью-то парту. Ха-ха, да уж, есть во что влюбиться. В нём же нет нихуя хорошего, скорее, наоборот. Ладно, влюбись в него девчонка, те ведь обожают образ плохого парня, но Слава-то, наверное, нормальный пацан! Как его угораздило?! В принципе, почему Алишера это вообще волнует? Ну влюбились в него и влюбились, чё бубнить-то? Его это реально ебать не должно. Алишеру бы забыть об этом странном звонке, да на чём-нибудь другом сосредоточиться. На учителе, например. Нет… лучше про Славика этого думать, мучиться догадками и непониманием. — Эм, привет, — послышался мягкий голос где-то над ухом, вырвавший Алишера из оцепенения. Он успел заметить, как Саня подобрался, прежде чем вскинуть бровь и взглянуть наверх. Рядом стоял ничем не примечательный парень. Может, милый. Да, увидев его, первое, что пришло Алишеру в голову, это что-то милое и мягкое. — Я спросить хотел… Под столом кто-то настойчиво пинал его ногу. Алишер был так занят рассматриванием незнакомого парня, что заметил это только через пару минут, когда боль была нестерпимой. Он недовольно гаркнул на Саню, на что тот нахмурился и обиженно поджал губы. — Это Слава, уёбок. — Слава-уёбок? — Алишер растерялся. — А? — Слава-уёбок удивился не меньше. — А-а! — до Моргенштерна быстро дошло. Он посмотрел на Славу по-новому, отметив то, чего до этого не замечал. Например, очень красивые губы, большие и пухлые. Возможно, мягкие и тёплые. Или наоборот, холодные из-за осенней погоды. Не то, чтобы Алишеру так уж сильно захотелось узнать это, когда он понял, кто именно стоит перед ним. А ведь правда, он таких простых на первый взгляд, как Слава, вообще не замечает. Одет тот в большую серую толстовку, из-под рукавов которой едва видно торчат тонкие пальцы, на ногах-спичках чёрные обтягивающие штаны. Волосы не то каштановые, не то серые — видно, что крашенные несколько раз, глаза большие и карие. Весь он какой-то… ну простой-простой. Не как Алишер или друзья его. Даже непривычно как-то. Поёжившись, Моргенштерн прочистил горло и, опираясь подбородком о руку, проговорил: — Да-да? — Я хотел спросить о дополнительных занятиях по музыке. Алишер угукнул. — Ты, вроде бы, записан на них, а я тоже хотел присоединиться, но… В разговор — вернее, монолог, — очень некстати влез Саня, приобняв друга за плечо: — Он, может, и записан, но точно не присутствует на них. Алишер раздул ноздри и шикнул на него, затем встал с места, возвышаясь над Славой, — охуеть, он такой мелкий, — и кивнул в сторону выхода из аудитории. — Пойдём, поговорим. — О занятиях по музыке? — с надеждой вопросил Слава, чувствуя что-то неладное. Тёмный взгляд Алишера и его сухое: — Ага, — лишь усилило тревогу.

***

Двор позади универа пустовал, все были на занятиях, либо же по удачному стечению обстоятельств просто решили потусить в другом месте. Алишер поправил сумку на плече, взятую из аудитории с трезвой мыслью, что, очевидно, обратно он точно не вернётся, и прижался спиной к крипичной стене. — Знаю я всё, Славка. Он, может, и знал, а вот Слава — нет. — Что именно? — с подозрением спросил он, встав рядом. — Всё, нахуй. Как говорится, я в своём познании настолько преисполнился... — хмыкнув и кожей ощутив скептический взгляд глубоких карих глаз, он снова стал серьёзным. — Я знаю, что ты в меня влюблён. Последующую тишину нарушал лишь шум улицы и Алишер уже успел подумать, что ошибся, но Слава вдруг громко выдохнул. Алишер перевёл на него взгляд и обомлел; до этого он не видел на лице Марлова что-то, помимо спокойствия и безразличия. Тот покраснел, кажется, с головы до ног, заломил брови и прижал руки к дрожащему рту. В глаза читалась растерянность, страх и ни намёка на надежду, только бесконечное отчаяние. От всей этой кучи эмоций Алишера, кажется, выкинуло в другую реальность, вот насколько он был удивлён. — Как... — Слава попытался взять эмоции под контроль и у него почти получилось. Он всё ещё был красным, зато взгляд снова стал холоден. — Как ты понял? — Ты, походу, переоцениваешь меня. Я бы в жизни не догадался, — Моргенштерн мягко улыбнулся, отметив, что ему нравится вот такой Слава — хоть немного живой, испытывающий что-то. Аура умиротворения, царящая вокруг него, успела заебать Алишера. — Мне бабка твоя рассказала. Слава моргнул. Удивился. Побледнел. — Когда? — Утром позвонила. Долгая пауза. — Так она же умерла, — растерянно признался юноша. — Пару месяцев назад... в сентябре, — губы его задролжали снова, на этот раз от непрошеных слёз. — Шестого числа, вечером. Во сне. Понимание начало медленно отражаться на лице Алишера вместе с раскаянием и шоком. Он прижал руки к голове, схватился за волосы. Ком встал в горле. Парень опустился на корточки, в шоке глядя на пыльный пол. — Но ведь... утром... сегодня... — А может ты этот, ну, — шмыгнув носом и смахнув с уголка глаза слезу, — всё-таки бабушку он очень любил, — Слава сел рядом. — Как Шигео из «Моб Психо 100»? — Кто? — вскинул голову Алишер в непонимании. — Ну, как Сайки из «Ох уж этот экстрасенс Сайки Кусую». — А попроще? — Детектив-медиум Якумо! От этих странных слов Алишер ещё больше поник. Не зная, как взбодрить возлюбленного, Слава неловко похлопал его по голове. Знать бы, как помочь в такой ситуации. Только вот ему не каждый день люди с того света звонят! Рука невольно начала гладить растрепанную шевелюру, пальцы принялись зарываться в спутанные волосы. Издали ему казалось, что они жёсткие, как солома, а на деле мягче, чем шёлк. Все переживания отошли на второй план, пока они сидели в таком положении в полной тишине. Слава же случайно влюбился, даже не помнил, в какой именно момент и во что конкретно. Это же Алишер, про него никогда ничего хорошего не услышишь. Учителя жалуются на прогулы и наплевательское отношение к учёбе, одногруппники на ужасный характер. Слава правда не помнил, чтобы кто-то сказал: «Алишер молодец». Кажется, даже его друг, Саня, больше шутил над ним, чем поддерживал. Может, в этом дело. В том, что Слава любил вглядываться в людей и искать там то, чего на первый взгляд не видно, и вот, ему показалось, что Алишер хороший. Он ведь вон как раскаивается, поняв, что у Славы бабушка умерла, а когда слёзы его увидел, так испугался, что аж страшно стало. Да и не бить же Славу он сюда позвал, раз узнал о его чувствах. Хороший он. Не может сердце Славы так ошибиться. Вздохнув, Алишер вновь поднял голову, взглянул в лицо Марлова, оказавшегося настолько близко, что при желании можно было бы пересчитать реснички, и с грустной улыбкой предложил: — Может, помянем? Я пиво принёс. Слава оторопел. — В универ? — Ну да, — Алишер пожал плечами, никак не комментируя руку на своих волосах. — А чё такого? — Тебя ничего не смущает? — Не-а, — Алишер глупо улыбнулся и его глаза, превратившиеся в две узкие щёлки, сразили Славу наповал. — Ты бы ещё сказал, что в школу нельзя наркотики тащить. — Н-ну да, — проблеял Слава. — Глупость вякнул. В конце концов, он влюбился в этого недалёкого идиота, которому дай повод, лишь бы пива попить. В тишине они сели на ступеньки, вскрыли банки пива и с меланхоличными выражениями лиц начали пить его, паралельно разглядывая вид, открывающийся со школьного двора. Слава соврёт, если скажет, что не мечтал вот так проводить время с Алишером. Он, вообще-то, о многом мечтал, но вспоминать об этом пока рано. Факт оставался фактом: несмотря на скорбь, он был рад тому, что смог сблизиться с возлюбленным. Алишер не помнил, чтобы хоть когда-то ему было уютно молчать с кем-то. Просто тут же и так всё понятно. Бабка мертва, узнать друг друга они потом успеют, взаимная симпатия есть. Ну, или нет. Может, ему стоит намекнуть Славе? Ну, что он не против попробовать встречаться с ним. Мало ли, не понял. А то у них тут такие откровения, вон бабка умерла. Бля, наверное не до отношений сейчас. Особенно с учётом того, что пару минут назад Слава плакал. Или это он от радости? Так они и скорбели. До тех пор, пока не услышал знакомые голоса. К заднему двору подходили Саня и Андрей. За ручку. Слава скоропостижно выплюнул пиво, начало кашлять. Растерянный Алишер не знал, что делать; с одной стороны, Славке плохо, а с другой, пиво нынче дорогое, а асфальт не особо грязный, так что... — Я же говорил, что всё нормально, — Ермолаев усмехнулся. — А ты не верил. — Я волновался. Мало ли, что... — виновато буркнул Клайтин. Он уже думал, что Слава тут в истерике корчится. В конце концов, бабушку он любил больше всего на свете, и неизвестно, чего ему мог наговорить Алишер. Вдруг послышался вскрик Славы: — Ты назвал меня уёбком! — крайне недовольный, надо сказать. Наверное, от пары банок пива он почувствовал себя слишком уверенным. Саня сделал возмущенное выражение лица: — Вообще-то, его! — и ткнул пальцем в Алишера, на что тот захохотал. — Ой, зря ты это, только больше разозлишь... — и оказался прав. Не то, чтобы Слава выглядел устрашающе или хотя бы мог сильно побить, но лишние проблемы Сане тоже не особо были нужны. Он вскинул руки перед собой и пытался объяснить, что Алишера более, чем уважает, пока Слава с невероятно грозным видом прыгал вокруг него и бил кулаками по плечам и груди. Зрелище это было довольно милым. Алишер вздохнул, прижав руки к щекам. — Мой защитник. Андрей неловко потоптался и подошёл ближе. Отняв взгляд от кровавой драки, — Саня пытался схватить Славу за запястья, но тот был слишком быстрым, — Алишер хитро ухмыльнулся, похлопав по месту на ступеньках. — Ну здравствуйте, бабушка Славы, — промурчал он, на что Андрей побледнел. — Вы неплохо сохранились. — Ага, — нервно ответил юноша. — А я-то думал, почему голос такой знакомый? — безмятежно улыбаясь, он достал из рюкзака ещё одну банку пива и доброжелательно подсунул одногруппнику. — Да на, чё ты как не родной. — Не злишься? — как бы невзначай спросил Андрей, примкнув губами к напитку. — А смысл? — Алишер пожал плечами. — Один вопросик только: нахуя? — Пранк мы с Саней решили устроить, — признался Клайтин. — А я знал, что Слава в тебя, ну, по уши влюблён. Решил, в общем, помочь. Алишер кивнул и промычал что-то в ответ. — Вышло хоть? — А ты мне Славкин номер дай, — подмигнул Моргенштерн. — И вообще улёт. Заделаем тебе внуков... Андрей побледнел пуще прежнего. Знать о таких подробностях ему не хотелось совершенно, но номер он всё-таки дал.