«Как было бы прелестно услышать такие же глубокие стоны из твоих уст, Ликс».
Его по-прежнему маленькие ладошки хён регулярно представляет там, где представлять, казалось, совсем не нужно. В паху тяжелеет и ноет только от того, как этот, чёрт его дери, Феликс дышит, как при каждом слове вверх-вниз ходит выступающий кадык в его горле, как он улыбается, оголяя ряд ровных зубов с еле заметными, почти кошачьими клычками… Да, сам Хван Хёнджин втрескался в своего младшего напарника, ибо невозможно не (и, если честно, ему абсолютно плевать, правильно это или нет). До дрожи надоело просыпаться раньше всех, чтобы поскорее скользнуть в ванну и в немощном одиночестве снять напряжение после откровенно задравших хёна снов с этим непозволительно красивым Феликсом. Но и решиться на что-то блондин также никак не мог. Вдруг Ли вообще по девочкам и сочтёт признание за оскорбление? Чёрт его знает.***
Восемь сонных парней вваливаются в общежитие после длинного тренировочного дня. Обменявшись лишь усталыми «спокойной ночи», они потихоньку расползаются по комнатам. Приняв холодный душ и переодевшись, Хёнджин привычно направляется на кухню, дабы заполнить чем придётся пустующий желудок. Но на полпути его останавливает знакомый голос. Ну почти же дошёл... — Хёнджин-а, — не часто приходится ловить мурашки от собственного имени. Но в том самом хриплом неформальном исполнении это является неизбежным каждый раз. Кому вообще нужны эти «хёны», если Феликсу можно абсолютно всё и намного больше? Хван даже не сразу поворачивается, надеясь, что ему послышалось. — М? — с наигранной непринуждённостью обращает старший свой взор на источник звука. — Ты выглядел зажатым сегодня, — Ли стоит, оперевшись спиной на стену, скрестив ноги и руки. — Опять проблемы с плечами? — он вдруг отталкивается от поверхности и в один шаг оказывается рядом с хёном. У которого, к слову, снова и снова сводит что-то в солнечном сплетении, не давая и рта открыть. Но, потратив все силы на самообладание, Хван прокашливается и кивает что-то похожее на «да» и «нет» одновременно. Феликс пристально всматривается в его лицо, отнимая весь воздух из лёгких. — Массаж сделать? — басит Ли, а блондин нервно сглатывает и облизывает пересохшие губы. А ведь плечи-то на самом деле болят, и, по сути, отказываться от такого предложения нельзя (учитывая профессионализм Феликса в сфере массажа и устранения им таких частых проблем с мышцами). К сожалению… или к счастью, работа и её качество для Хёнджина всегда были на первом месте. Ну или по крайней мере выше всяких тупых развратных мечт о своём напарнике. Взяв себя в руки, он, наконец, решает рискнуть. В конце концов, не привыкать ему скрывать свои стояки… — А Минхо-хён не будет против? — то ли предпринимая последние тщетные попытки отступить, то ли перестраховываясь, спрашивает Хван. — Его не будет, я попросил не мешать нам, — уже?! Он заранее знал, что тот согласится?! Мерзавец. Хван напрягается ещё сильнее, но от решения не отступается. — Ну ладно, я согласен, — сосредоточив всю возможную в тот момент уверенность на своём лице, отвечает старший. Феликс резко меняется в лице — теперь оно выражает практически детскую радость — и тянет хёна за собой в свою комнату. «Пахнет Феликсом», — проносится в голове Хёнджина, когда тот переступает порог. Парень в целом очень чувствителен до запахов, а когда его со всех сторон окружает аромат его парфюма, смешанный с естественным сладковатым, в глазах всё на секунду уплывает. Ли по-отцовски сажает хёна на постель, устраиваясь сзади поудобней. — Может снимешь футболку? — без претензии обращается к нему Феликс, не прикасаясь. Мерзавец. Хван замирает на пару секунд, но, оттаяв, неуверенно стягивает одежду одной рукой, бросая на пол позади себя. Младшему открывается божественный вид на широкие плечи и крепкую спину хёна, накачанные мышцы красиво перекатываются при каждом малейшем движении, идеально гладкая кожа отдаёт ощутимым теплом. Сразу хочется прикоснуться — что Феликс и делает — осторожно, кончиками пальцев очерчивая лопатки. Не то чтобы Ли делал ему массаж впервые, но раньше это происходило в будничной суете, через одежду, что отнюдь не приносило такого чистого удовольствия, как сейчас. Хёнджин коротко дёргается от первого прикосновения напарника, тёплые пальцы заставляют прикрыть глаза и тихо выдохнуть, кровь отливает от мозга куда-то вниз. Феликс начинает мягко разминать напряжённые болезненные мышцы, как всегда умело надавливая туда, куда нужно. Хёнджин еле сдерживается, чтобы откровенно не застонать, но мычит сквозь сомкнутые губы, давая понять, что Ли всё делает правильно. От уже расслабленных плеч младший спускается ниже, нежно поглаживая ставшую чувствительной кожу на каждом позвонке. Хван практически замолкает, не в силах больше издавать приличные звуки, и вместо того кусает губы, задерживая дыхание, а затем рвано выдыхая. Катастрофически близко к границе пояса домашних штанов… Швы боксёров неприятно давят на полувставший член, Хван ёрзает на месте, а Феликс, нагло пользуясь моментом, одной рукой пробирается под резинку штанов, массируя где-то возле копчика, а другой почти обнимает за талию. Мало того, блондин чувствует горячее шумное дыхание где-то на затылке, крышу срывает к чертям собачьим. Он нервно откашливается, снова выгибаясь и пытаясь практически одной силой мысли убрать руки этого наглеца со своей задницы. И это, к счастью, работает. Как ни в чём не бывало Феликс откидывается на спинку кровати. — Всё. Как себя чувствуешь? — звучит голос сзади, а Хёнджин только секунды через три поднимается на ватные ноги, расправляя плечи и одобрительно кивая. Он сутулится, стоит вполоборота и скрещивает ноги, хоть как-то пытаясь скрыть конкретно натянувшуюся внизу ткань. — Спасибо, — хриплым от возбуждения голосом бормочет Хёнджин, всё ещё летающий где-то в своей собственной вселенной. Он зомбированно обходит кровать и только тянется за своей футболкой, как вдруг на неё резко приземляется чужая нога. — Слушай, может, у меня останешься? — вопрос моментально возвращает хёна на землю, громом разразившись над головой. Он так и застывает, согнувшись с вытянутой рукой. Громко выдохнув, Хван ударяет по щиколотке, заставляя убрать ногу, и замучено поднимает одежду. Мерзавец. — Не стоит, — не решаясь поднять глаза, но отчётливо произносит старший и разворачивается к выходу. — Ну пожа-алуйста, Минхо до утра можно не ждать, а мне одному неуютно, ты же знаешь, — как банально, мистер Ли. Хёнджин набирает в лёгкие побольше воздуха, собирая последние капельки самообладания и выдержки со всех уголков разума. — Прости, но лучше я пойду, Ликс, правда, — он уверенно делает шаг навстречу спасительной двери… — Никуда ты не пойдёшь, — голос Феликса опускается настолько низко, что, кажется, вибрируют стены, а пространство вокруг начинает стремительно сжиматься. Хёнджин неподвижно замирает, словно облитый ледяной водой, ему хочется плакать от возбуждения, бессилия и… страха, чёрт возьми? Он и правда не знает, что можно ожидать от младшего напарника в таком состоянии. Он слышит шаги сзади, и сразу после практически огненное дыхание в шею. Рука обвивает его оголённый торс, прижимая к горячему телу, смятая в ослабевшей руке футболка падает вниз. — Я тебя никуда не отпускал, Джинни, — поднимаясь на цыпочках, шепчет Феликс хёну на ухо, отчего тот не выдерживает и тихо стонет. — Нет… Я не… — пытается произнести Хёнджин, как вдруг чувствует руку на своих штанах. Мерзавец. — Что «нет»? Не хочешь меня трахнуть, сладкий? — небольшой ладонью Ли смело проводит по вставшему члену сквозь ткань штанов. Хвана передёргивает, он сладко стонет, запрокидывая голову назад, на серой ткани проступает мокрое пятнышко. — Отвечай, Хённи, — настаивает парень, сильнее сжимая пальцы и цепляясь зубами за нежную, почти прозрачную кожу за ухом. Терпение Хёнджина обрывается, когда тот чувствует твёрдую плоть, трущуюся о его бедро. С гневным рыком он разворачивается и одним движением толкает Феликса на кровать. Тот, в свою очередь, явно не рассчитывал на такое развитие событий, потому лишь шокировано смотрит на разъярённого хёна. Сейчас он больше похож на изголодавшегося льва, наконец заполучившего свою добычу. Весь из себя большой, Хёнджин резко наваливается на младшего, без капли нежности вжимая чужие запястья в кровать. С почти животной жадностью Хван впивается в такие желанные, «выстраданные» губы, как в спасительный источник. Кусает до крови, сминает до боли, их языки сплетаются в воздухе в одним им известном танце. Феликс стонет в поцелуй, когда Хёнджин намеренно проводит коленом меж его ног. Он пытается вырвать руки, но старший значительно сильнее, и все попытки оказываются тщетными. Предварительно стянув с парня футболку, Хван вытягивает феликсов ремень из его же джинс и привязывает руки к изголовью кровати, на что не чувствует никакого сопротивления. — Чтобы не лез ими куда не надо, — шепчет блондин Феликсу на ухо, коротко целует в губы и начинает спускаться вниз. Минуя влажной дорожкой шею, Хёнджин покусывает острые ключицы и только чуть ниже начинает оставлять яркие отметины, одну за другой. За пару минут белоснежная кожа покрывается множеством красных пятен, кое-где совсем мелкой росой проступает кровь. Такая любимая младшим возможность забить на пару последних пуговиц на рубашках за пару минут исчезает недели на две. Но Феликсу максимально плевать, он извивается под губами своего хёна, мыча его имя и прося о большем. Наконец Хван, не прекращая зацеловывать гладкие кубики пресса, кладёт свою руку на внушительный бугор на джинсах Ли, сжимая ладонь, а затем ещё раз, и ещё… Младшего выгибает до хруста в пояснице, он с усилием разводит ноги в стороны. — Хёнджин-хён, умоляю, — томно шепчет он, закрыв глаза. Старший лишь ухмыляется такой реакции, медленно расстёгивает пуговицу джинс и резким быстрым движением стягивает их. Он снова приближается к паху Феликса, ведя языком вдоль небольшого члена, оставляя мокрый след на ткани. Ли смотрит на это секунду, а затем откидывает голову назад, не желая кончить слишком быстро. А Хёнджин продолжает поглаживать член сквозь мокрую от слюны и смазки ткань. Ощущения притуплённые. Бесит. Феликс болезненно стонет, хнычет, подаётся бёдрами вверх, всем своим видом намекает на свою беспомощность. И, как ни странно, получает снисхождение довольно быстро. Хёнджиновы большие ладони проникают под боксеры, сжимая член без каких-либо препятствий и скорее снимая мешающееся бельё. Хван тут же жадно слизывает выступившую на головке каплю и берёт в рот на всю длину, упираясь носом в гладко выбритый лобок. Феликса ломает, он почти кричит от того, как в старшем чертовски влажно и горячо, на что получает затыкающую рот руку. — Нас могут услышать, Ликси, — почти не отрываясь от своего занятия, хрипит Хёнджин. Как же хочется вцепиться в эти блондинистые волосы и со всей грубостью отыметь в рот этого наглеца. Но Феликс не может, лишь дёргает запястья, в надежде освободить их, и кусает хёнджинову руку. Он же приноровился и теперь умело играет с темпом. То двигает головой быстро, наполовину помогая себе рукой и языком, то, почувствовав, что Феликс на грани, резко замедляется или отстраняется вовсе. Парень почти воет под ним, сжимает кулаки до глубоких полумесяцев в коже, в уголках глаз давно скопились слёзы, простынь липнет к мокрой спине… — Хватит, я прошу тебя, — нечеловеческим голосом рычит Феликс, когда Хёнджин в очередной раз останавливается за секунду до оргазма. — Хорошо проси, — деловито тянет Хван, смотря на красное лицо своего Ли. — Хёндж... Папочка... Дай мне кончить, я не могу больше терпеть, пожалуйста, — чувство стыда растворяется в воздухе, его не волнует уже ничего, кроме необходимой разрядки прямо здесь и сейчас. Хёнджина от этого английского «папочка» с этим австралийским акцентом крупной дрожью берёт, он снова без раздумий направляет до предела напряжённый член в рот, расслабляет горло и вбирает его в себя на всю длину. Феликсу хватает лишь нескольких лёгких толчков, чтобы член запульсировал в горле, спазмами выбрасывая белёсую жидкость. Парня трясёт, Хёнджин успевает снова заткнуть его рот рукой, чтобы тот впился в ладонь зубами и неистово зарычал от наслаждения, зажмурившись. Собирая языком со своих губ всё до последней капли, Хван тянется к Феликсу за поцелуем. Тот же жмётся к хёну, как довольный кот, потирая коленом стоящий член, пытаясь хоть как-то доставить удовольствие в ответ. Но Хёнджин лишь переворачивает его на живот, поднимая за бёдра. Увлажнив вход слюной, он вводит один палец, который с лёгкостью проскальзывает внутрь. Второй, третий… Он готовил себя, чертёнок! От этой мысли внизу ноет лишь сильнее. Но хён пальцы не убирает, ласкает влажные горячие стенки, кусает подтянутые бледные ягодицы, срывая с губ Феликса возобновившиеся стоны. Хёнджин наконец находит нужный ему комочек нервов. То, как он давит на него, сложно назвать аккуратным, от чего младший неожиданно вскрикивает и подбирает колени под себя. Джин непрерывно повторяет движения пальца внутри, а Феликс мечется по кровати так, что Хвану приходится его на месте держать, скулит громко и всё пытается руки освободить. — Блять! Джинни, п-папочка, прекрати, я умоляю тебя, — почти плачет Ли, дрожа всем телом. Блондин усмехается — феликсово высокое «fuck», должно быть, услышали все. Хотя... пусть слышат. Он слишком долго добивался того, что сейчас происходит, чтобы лишать себя этих звуков из-за каких-то нахер никому не нужных этических соображений. Хван стягивает с себя штаны и бельё, освобождая до боли возбуждённый член, и осторожно, медленно входит в порозовевшее колечко мышц. У обоих синхронно вырывается стон, и закрываются глаза. Хёнджин не церемонится, двигается быстро, искры беспорядочно летают перед глазами, длинные волосы липнут к мокрому лбу, сам парень в стонах уже совсем не сдерживается. Он наклоняется вперёд, опираясь на изголовье, чтобы взять Феликса за шею и притянуть к себе, хрипя и рыча пошлости ему на ухо. В такой позе он слишком часто проезжается по простате, и вскоре Ли, задыхаясь и захлёбываясь в своих стонах, вышёптывает тихое «я сейчас». Он сжимает Хёнджина сильнее, и это, как ни странно, работает. Оба срываются на крик, оба двигаются из последних сил и наконец, задержав дыхание, оба бурно кончают. Феликс пачкает простынь, а Хван заворожённо наблюдает, как белёсая сперма стекает по бедру младшего. Колени Ли трясутся, он обессилено падает на постель, пару раз содрогнувшись после сильного оргазма. Хёнджин, в свою очередь, освобождает руки Феликса и ложится рядом, прижимая к себе, чувствуя ответные объятия. — Знаешь, у меня ещё нога побаливает… — Завтра. Мер-за-вец.