Слова любви без слов

Вечер близится к ночи, и за окном гремит гроза, не видно ни зги, лишь темно-серую пелену неба рассекают золотые молнии. Электричество отключили, и всполохи в окне виднеются ещё жутче, но Хосоку не страшно, он в объятиях своего хёна, он надёжно защищён. Хену обнимает крепче и становится совсем хорошо, за хёном как за стеной. Они лежат на диване в доме Хену, и ему совсем не хочется выпускать младшего из объятий в эту жуткую непогоду. — Родителям позвоним, и останешься сегодня у меня, сейчас лучше никуда не выходить. В ответ тихое «угу» и яркий комочек среди всей серости вздрагивает с каждым новым жутким грохотом, жмется ближе, согревая теплым дыханием ключицы. Хену мягко усмехается из-за того, что Хосок такой трусишка, запускает пальцы в мягкие волосы, чувствует родной запах спелого яблока, и не сразу замечает, что Хосок смог расслабиться и заснул. Хосок качается, ходит строго по расписанию в тренажёрный зал и никогда не пропускает занятия, создаёт рельеф мышц и хочет быть грозным. Грозным, могучим и с подкачанным телом, но все равно прячет всё в своих любимых мягких свитерах. Хену любит весь гардероб младшего и хвалит каждый раз после каждой тренировки его тело, будто действительно видит разницу, но Хосок на это только дует губы. — Хену-хён, я же только начал, ты мне льстишь, тренер сказал ещё рано ждать результатов, спина ещё не такая как надо, — придирчиво рассматривая себя в зеркале, бросает Хосок и смотрит с укоризной. — Ах, ты меня ранил, Хосоки, ранил в самое сердце, ты что, ты хёну не веришь?! — прижимает руку к сердцу изображая приступ, лукаво улыбается. — Ты правда очень разросся. Посмотри, скоро меня перегонишь. — Ладно, хён, тебя не исправить, конечно я тебе верю, — и не сдерживает счастливой улыбки. Хосок выглядит с каждым днём всё рельефней, мускулистей, но его обидеть — даже стараться не нужно. — Хён, почему надо мной смеются, это из-за одежды и волос, да? Я сам виноват, да, хён? — взволнованно треплет рукав нежно-фиолетового свитера младший. В глазах стоят горячие слёзы, вызывая в Хену гнев и бурю ненависти к окружающим. — Нет, конечно нет. Это потому что люди ограничены и глупы, ты ни в чем не виноват. Ты же знаешь, что ты можешь делать и носить всё что хочешь, никто тебе не указ, да? — уверенный кивок в ответ. — Ну все не расстраивайся, хён рядом. Хён любит твой сине-голубой ободок волос, остальные не важны, не плачь из-за дураков. Хену нежно целует Хосока в белую макушку мягких волос, согревает своей теплотой и ведёт его в кино за порцией хорошего настроения. *** — Хён… — Что случилось? — обеспокоенный Хену кидается ближе, рассматривая ссадины младшего. — Ничего, хён, я просто… я не нравлюсь нашей сборной по футболу, — закусывая нижнюю губу, тихо проговаривает, — кофту, любимую испортили, — продолжает он расстроенно. Хену недовольно хмурится, и идёт за аптечкой. Хосок нервничает ужасно, но видит, что Хену ему ободряюще улыбается и успокаивается уже от этого. Бровь тянуще саднит, но стоит Хену аккуратно подуть, залепить всё смешным пластырем и поцеловать этот самый пластырь с динозавром, как Хосок забывает обо всем на свете. — Хён, правда, это ничего. Они придурки, я не буду обращать внимания и им надоест. *** — Хён, ты представляешь капитан нашей сборной на больничном и у него сломан нос. — Ох, надо же, бедняжка, — Хену легко пожимает плечами и протягивает новую порцию шоколадки. *** «Хён, пойдем в зоопарк», «хён, давай сходим в парк», «пошли кататься на роликах», «на коньках», «на велосипеде», «пойдем скорее пускать фейерверки» и «просто посидим на берегу моря» слова-девизы каждых выходных и свободных минут. Хосок большое маленькое дитя, и Хену с удовольствием его балует, покупая сладкую вату и цветные шарики мороженого, до тех пор, пока мелкий не начинает жаловаться, что лопнет от количества вкусностей. Хену всегда целует его в носик и убирает с лица остатки сладостей, пока младший уплетает всё за обе щёки. Они делают много фотографий, и Хену хранит все дома в особой коробке их совместных воспоминаний. Хену не умеет кататься на роликах, но всегда соглашается на все авантюры младшего. Выглядит нелепо и очень неуклюже, но Хосок веселится и Хену счастлив. Хосок наворачивает резкие круги вокруг со счастливой дразнящей улыбкой, наигравшись, сжаливается над хёном, берет его за руки и уверенно ведёт за собой. После парка они, довольные и уставшие, идут к реке, там наблюдают за вечерними огнями города ветер треплет и без того растрепанные волосы. День завершается за поеданием уличных закусок, купленных у веселой тетушки из вагончика. Хосок счастлив рядом с хёном, и он не задумывается, что такое любовь или любовь ли это, и как она выглядит, как она ощущается. Ему достаточно этого. *** В один солнечный день Хосок идёт с занятий в отличном настроении. На нем огромное персиковое худи и светлые джинсы с прорезями на округлых коленках, на плече рюкзак с кучей разных цветастых значков и наклеек, в его огромных наушниках играет ободряющая летняя песня, он подпевает её себе под нос, задорно пританцовывает. Подняв голову в своём небольшом танце, Хосок замечает Хену выходящим из кафетерия через дорогу с девушкой. Миниатюрной, симпатичной, незнакомой девушкой, она весело смеётся из-за какой-то явно очень смешной шутки хёна, кудряшки в такт ее движениям пружинятся, она выглядит счастливой, а вот улыбка с лица Хосока резко пропадает. Он крепко зажмуривает глаза, под веками плывут пятна. Попасться им на глаза совсем не хочется. Не видя ничего сквозь слёзы и не слыша собственной музыки, Хосок срывается домой. А вдруг хён его бросит? Возьмёт и уйдёт к ней, ведь они так хорошо и правильно смотрелись вместе. Она ведь такая милая и волосы кудрявые и милые, а Хосок, он не милый и дурацкий, и ведёт себя как ребёнок, и одевается как ребёнок, говорили же ему, всегда говорили. И хёну наверно надоело с ним возиться, таскать его повсюду, защищать от злых языков и взглядов, он проблемный и совсем ему не нужен. Хосок вдруг понял, что никогда не говорил Хену, что его любит, как сильно он его любит, а вдруг хён не знает, не знает и устал ждать, и возиться устал. Прижимая подушку, Хосок лил в нее горячие слёзы и молился всем, чтобы хён его не бросал, от стресса и истерики у Хосока началась лихорадка. Вымотанному собственной истерикой Хосоку казалось, что его грудь сдавливают тиски и все невысказанные чувства пытаются вырваться наружу. Сердце разбухло, не помещаясь в груди и тяжело толкало раскалённую кровь дальше. *** Хосок не отвечает на смс и звонки, хотя уже должен был вернуться с университета, сердце Хену чует неладное, спешно бросая племянницу, Хену обеспокоенно срывается домой к Хосоку. Вдруг снова что-то случилось или может телефон разрядился, но Хену продолжает бежать. Хосока Хену находит бредящего — из-за высокой температуры. Хену носится вокруг Хосока наседкой и старается не паниковать, и оказывать помощь. Он делает компрессы, меняет постель и поит младшего теплым травяным чаем. Жар спадает плохо, Хосок просит никого не звать и оставаться рядом с ним. Горячий как печка он продолжает в бреду звать его, а Хену шепчет, что хён рядом, рядом, как и всегда. Что никто не умирает и все в порядке, не выказывая собственной тревоги. — Хён, хён, кажется, я умираю, хён. — Нет, тшш, ты чего? Ты не умираешь это просто жар. Сейчас — мы его собьем и все будет в порядке. Когда только успел простыть? Все хорошо, мой хороший, не плачь, — качает в постели младшего и ласково поглаживает взмокший затылок. — Хён, ты пришел, Хён, это правда ты, да? Хён, ты меня не бросил, я… И оборвавшись на полуслове, Хосока начало выворачивать, выворачивать нежно-розовыми чайными камелиями. Много-много нежных бутонов украшают цветочным ковром кровать и пол комнаты. Хосока бьёт дрожь, он всхлипывает, не понимая, что происходит. — Хён, — дрожащим голосом, — хён, я умираю? Хён, я умру? Хену качает головой, успокаивая младшего, пытается справится со своей волной любви и нежности к этому невозможному взрослому ребенку. Он не ожидал такого шквала чувств к себе, такой огромной и красивой любви, и теперь по его лицу катятся тихие слезы благодарности. Запах камелий наполняет легкие, заставляя чувствовать себя воздушным шариком, кажется — можно улететь в небо и парить над всем, настолько счастливым, влюблённым и любимым Хену не чувствовал себя никогда. Он целует покрасневшие глаза, опухший носик, горячий лоб. Целует щёки, и все лицо, приговаривая, что всё понял, всё-всё, и тоже нежно любит в ответ, всегда любил и будет любить. Хену нежно берёт бутон в руки и гладит лепестки, оба задерживают дыхание. Ласковые осторожные поглаживания вызывают у Хосока в груди чувство легкой щекотки, заставляя мурашки бежать по коже. Хену гладит саму душу, нежно-нежно задевает струны сердца, играя мелодию их чувств. Их любви.