Чудесный доктор, или стих о том, что бывает после трёхсот грамм рома

Я не умею ставить "метки" , Не знаю слов ни "джен", ни "гет", Но по ночам на табуретке Строчу на кухне всякий бред. На белом блюдце свечка тает, И, словно лава, воск течёт. В тетради старой оживает Моей фантазии полёт. А за окошком снег январский, Как далеко до тёплых дней... Мне грустно... Где же ром ямайский? Сто грамм - и станет веселей! Ещё сто грамм - и будто слышу У борта плещется прибой. Сто грамм - вот-вот сейчас увижу... Ах нет, довольно, пьянству бой! Но поздно. Вот он. Сквозь страницу Сияет чистый, синий взор. От страха жмурю я  ресницы... Ведь я пьяна, какой позор! Снимает шляпу так учтиво - А я, как дурочка, дрожу. На старой майке торопливо Прикрыла дырку и сижу. Я и дышать почти не смею - Ещё почует перегар. Он так красив, что я робею. Ах, этот бронзовый загар! На нем камзол такой пригожий, И кружев пенная волна. А я на чучело похожа, Давно не мыта голова. Проходят дивные мгновенья, Уже не долго до утра. Но как же портит настроенье Посуды грязная гора... Пусть годы утекут, как реки, Я расскажу сто раз подряд, Как излечил меня навеки Чудесный доктор Питер Блад.