Защитник

      Могло показаться, что игра была скучной и неинтересной. На призрачный стол ложились карта за картой, открывая тем самым все новые и новые комнаты и коридоры, а достопочтимый гость, ради которого все это, собственно, и делалось, никак не желал оценить оказанной ему чести. Но Замок не унывал. Напротив, его забавляла эта безучастность и равнодушие гостя. Это был вызов. Настоящий вызов! Все знают, что смертные слабые. Они постоянно, ежечасно, ежесекундно чего-то хотят, о чем-то мечтают. Главное – это разгадать их. Найти заветное слабое место и безжалостно на него надавить. Надавить и сокрушить. Заставить возненавидеть свои мечты, веру, идеалы, принципы. Но прежде, смертного нужно понять. Кого-то разгадать легко, кого-то - нет.       Супруг лорема Саске был уникален. Его ничего не трогало. Ни золото, ни россыпи драгоценных камней, ни старинные гобелены, ни дивные картины – ничто не заставляло его сердце трепетать.       Замок знал, чем может заинтересовать гостя. Знал, как его развлечь. Но это было не то. Совсем не то. Не желание смертного, всего лишь его интерес. Вежливое любопытство, или же искренний восторг, от того, что удалось увидеть что-то дивное, редкое, необычное. Простая жажда знания, присущая всем смертным без исключения. А Замок интересовал Узумаки Наруто. Его сокровенные мечты и желания. Его слабости. Увы, пока разгадать гостя никак не получалось. Он не был ни любопытным, ни «разговорчивым». Никак себя не проявлял. Ни один его жест не выдавал в нем… личности. Он был одним из тысячи. Одним из сотни тысяч смертных, что в толпе ничем не отличаются друг от друга. Но достопочтимый гость был один. И то, что одному из древнейших замков измерения до сих пор не удалось понять его, делало ему честь.       Широкий, плохо освещенный коридор тонул в тишине. Она казалась тугой ватой, которую невозможно прорвать. Наруто не слышал ни своих шагов, ни собственного, участившегося из-за усталости, дыхания. Узумаки это не волновало. Мир мог навсегда лишиться всяких звуков, мог сойти с ума, погрузиться во тьму или же внезапно воспылать самым ярким светом - сейчас все это осталось бы для мага незамеченным. Он упрямо шел вперед, время от времени напоминая Замку о том, что тот должен вывести его к Саске. То, что он не слышит собственного голоса, Узумаки нисколько не беспокоило. Он не сомневался в том, что его слышат.       Замок слышал и ликовал. Хоть уважаемый гость и отвергал все дары, он говорил с ним. То просил, то повелевал. Он как будто сам не мог решить, как ему себя вести, всегда уверенно требовал, а затем, смутившись своей дерзостью, добавлял одно-единственное, бесконечно-вежливое, скромно-просящее слово. Теперь для Замка перестало быть тайной, чем же этот смертный заинтересовал лорема Саске. Впрочем, сейчас это не имеет ровным счетом никакого значения. Главное - гость говорит с ним.       От игры со смертным, Замок на мгновение отвлекли молодые лоремы. Они видели, что гость остался один и жаждали встретиться с ним лицом к лицу. И они просили Замок услышать их желание. Повелевали ему немедленно открыть проход к смертному. И, понимая, что их никто не слушает, просили. Так же жарко и яро, как когда-то, будучи еще совсем крохами, убеждали его спрятать их от строгих наставников.       На призрачный стол легла очередная карта. В коридоре, по которому неспешно шел гость, появилась очередная развилка. Замок чутко прислушивался к чужим пожеланиям. Он трактовал их по-своему, но неизменно выполнял. Так, смертный, ищущий встречи с кем-то ее получит. Ведь, на самом деле, гость жаждет встретить вовсе не мужа. Иначе бы он просто позвал его, не так ли? Раз не зовет, значит, не супруга ищет.       Исполнив пожелание гостя, он выполнит запретное желание молодых лоремов. Так никто не обвинит его в том, что они столкнулись с гостем. Да и кара Старших не падет на молодых лоремов. Всему виной будет чрезмерное любопытство гостя.       На призрачный стол легла еще одна карта.       Наруто задумчиво рассматривал очередное разветвление коридора. Это немного настораживало. Сколько еще раз ему нужно свернуть направо, чтобы замкнуть круг? Маг неопределенно хмыкнул. Очень хотелось проигнорировать этот поворот. Подумаешь, пропустил один. Да что там! Не один. Он ведь не сразу начал возвращаться назад. Так какая разница? Поворотом больше, поворотом меньше… Рано или поздно он все равно замкнет круг.       «Нет, - Узумаки отрицательно покачал головой. - "Рано или поздно", "так или иначе" мне не подходит. Сейчас же. Немедленно», - он едва заметно усмехнулся, тихо вздохнул и в очередной раз свернул направо.       Поначалу новый коридор ничем не отличался от предыдущих. Такой же просторный, с высокими потолками, он был окутан тьмой и тонул в тишине. Под самым потолком парили красно-желтые огоньки, судя по всему, свечи. Их далекий свет позволял рассмотреть разве что замысловатый барельеф, что тянулся бесконечной змеей вдоль самого высокого края стен. То, что творилось у него под ногами, оставалось для мага загадкой.       Наруто остановился. Судя по ощущениям, его ноги тонули в теплом, мягком ворсистом ковре. Это было приятно. Безумно приятно. Хотелось плюнуть на все, и лечь здесь. Ковер наверняка защитит от холода, что веет от пола, сгладит он и его каменную твердость. В конце концов, это будет не первый раз, когда ему доведется спать на полу. Так, здесь делать это одно удовольствие, не то, что в тех потрепанных трактирах, которыми переполнена Лале.       Единственное, что останавливало мага, не давало ему лечь и забыться желанным сном - это отчетливое ощущение чужого присутствия. Нет, за ним никто не следил. Никто не наступал ему на пятки, никто не посягал на его одиночество. Здесь просто жили.       Узумаки потер слипающиеся глаза, подавил зевок и поспешил дальше. То, что он попал, не приблизился, а именно попал, в жилую часть замка дарило слабую надежду. Надежду на то, что он все-таки вышел в нужный коридор.       Становилось все светлее и светлее. Складывалось впечатление, что кто-то перестал жалеть свечи, и зажег все, которые только подвернулись под руку. Теперь уже можно было без труда разглядеть светлый орнамент на темном, мягком ковре. Но Наруто не смотрел под ноги. Куда больше его интересовали портеры и дивной работы гобелены и необычные канделябры, что висели на стенах.       Сердце мага забилось чаще. Отчасти потому, что коридор, по которому он шел, очень напоминал тот, куда свернул Саске. Да что там напоминал, он был его точной копией. Копией. И это была вторая причина бешено колотящегося о ребра сердца. Узумаки очень сомневался, что попал именно туда, куда ему надо. Интуиция била тревогу, предупреждала об опасности, требовала собраться, подготовиться к удару, ударить первым, в конце концов.       Наруто остановился напротив двери, глубоко вздохнул, прикрыл глаза. Он честно старался вспомнить, как выглядела та дверь, за которой скрылся Саске. В коридоре было точно такое же освещение. Узумаки точно помнил, что видел двух змей, чьи хвосты были сплетены в свободный узел. Узел этот, подобно кольцу обвивал золотую дверную ручку. Одна из змей - черная - тянулась к потолку по левой части. Другая - красная - ползла к полу по правой ее части.       Маг открыл глаза. Перед ним красовалась массивная дверь с точно такими же двумя змеями. Следом за этой комнатой, ближе к самому концу коридора, было еще две комнаты. Их двери были такими же массивными и большими, а вот двух накрепко связанных друг с другом змей на них не было.       Наруто вернулся к заветной двери, осторожно прикоснулся к красной змее. Та была ледяной. Ледяной настолько, что это обжигало. Маг одернул руку, отступил на шаг. Нет, это не та дверь, которая ему нужна. Не та. Все не может быть так просто. Здесь, его, чужака, никогда не признают своим. И Замок не прислушается к его желаниям. Нельзя забывать, что Замок этот такой же демон, как и Учиха. И просто так он не делает ничего. За свою помощь он потребует плату. И неважно насколько мизерна оказанная услуга, цена за нее всегда будет невероятно велика.       Узумаки честно старался вспомнить. Вспомнить еще что-нибудь кроме этих в чем-то жутких, в чем-то прекрасных змей. На двери наверняка была резьба, но какая? Такая же, как здесь или другая? А змеи? Это здесь, на этой двери, черная ползет вверх, а красная вниз. А той, другой, правильной могло же быть и наоборот, верно? И вообще, имеет ли дверь хоть какое-то значение? Ведь одна и та же может вести в совершенно разные места.       «Для своих, - с неожиданной горечью подумал Наруто, - в желанные покои. Для чужих - в пропасть…»       Замок был недоволен. Ему не нравилось то, что ни мысли гостя, ни его чувства более не доступны для него. И если знать, о чем думает маг, Замок не мог с тех самых пор, как тот переступил его порог, то чувства гостя, его эмоции, совсем недавно были в его полном распоряжении. Но уходя, лорем Саске забрал с собой чувства своего супруга. Замок в негодовании бросил на призрачный стол предпоследнюю карту и мстительно разорвал ментальную связь между демоном и его смертным.       Наруто тихо хмыкнул и развернулся, чтобы идти дальше. Интуиция запрещала ему открывать эту обманчиво-правильную дверь. Уж кому-кому, а себе, своим инстинктам, Узумаки доверял.       Однако далеко идти не пришлось. Там где некогда было еще две двери, небольшая светлая площадка и очередная развилка выросла стена. Высокая, монолитная стена. Она вся была увешана страшными гобеленами. Их украшали большие, необработанные и совершенно неуместные здесь драгоценные камни.       Несколько секунд маг рассматривал неожиданное препятствие. Затем неопределенно хмыкнул, развернулся, чтобы уйти тем же путем, что и пришел и… Стал свидетелем того, как на его пути выросла еще одна стена. Эту украшали чучела всевозможных животных.       Наруто нахмурился. Ему показалось, что две новоявленные стены с каждым мгновением становятся все ближе и ближе к нему. Это не обещало ничего хорошего. Маг посмотрел на подозрительную дверь. Та гостеприимно распахнулась. Узумаки напрягся. Замок что-то слишком сильно настаивал на том, чтобы он выбрал именно эту комнату. Но это никак не могут быть покои матери Саске. Уж слишком темна эта комната. Темна и пуста. Это никак не могли быть покои дамы. Пусть даже эта дама до мозга костей была демоном.       А стены, между тем, неумолимо становились все ближе и ближе. Времени на размышления, удивления, недоумения не было. Замок попросту лишал всякого выбора. Он твердо настаивал на том, чтобы его приглашение приняли. Узумаки хмыкнул и усмехнулся. Неопределенно пожав плечами, он спокойно перешагнул порог комнаты. Дверь бесшумно закрылась. Помещение погрузилось в непроглядную тьму.       Затаив дыхание, Наруто замер возле двери. Усталость и сон как рукой сняло. Глаза больше не слипались, ноги не подкашивались. Узумаки осторожно, стараясь дышать как можно реже, пошел вперед. Здесь тоже лежал ковер. Он тоже был мягким,ворсистым. И это было удобно. Ковер поглощал звук шагов.       Узумаки осторожно крался вперед, мысленно считая до семи. На седьмом шагу он застыл на месте. Принюхался, словно был не человеком, а зверем. Закрыл глаза. Прислушался.       Несколько минут не менялось ничего. А потом он услышал, увидел, почувствовал, ощутил. Их было трое. Слабые. Даже все вместе, они явно были ему неровней. Маленькие, немного неуверенные, чуть-чуть испуганные. Наверняка еще дети.       «Они не опасны», - хмыкнул про себя Узумаки, расслабился и, не открывая глаз, пошел вперед.       Молодые лоремы не верили своему счастью. Мало того, что недостойный патрууза смертный остался один, так Замок прислушался к ним и устроил им эту встречу. Гость смертный. Смертные не могут быть интересными. Смертные не достойны их, высших демонов. Они слабы и бесполезны. Их жизнь хрупка, как любимый бабушкин хрусталь. И постоять за себя, сберечь свое единственное сокровище они не могут. Потому и молят о помощи тех, кто сильнее их.       «Главное – не убейте его», - напомнил старший младшим и первым нанес удар недостойному.       Все закончилось так быстро, что ни Замок, ни возглавляющий братьев Изуна ничего не поняли. Вот он прыгал на недостойного гостя и готовил в полете одно из своих самых любимых заклинаний, а братья, тем временем, зашли ему за спину и тоже целились в него своими лучшими огненными шарами. Но никто из них не выпустил своего грозного оружия. Никто не коснулся гостя. Не успел. Он, слепой и беспомощный, опередил их. И теперь стальной, болезненной хваткой, он, этот, несмотря ни на что, недостойный гость, заламывает ему за спину руки и с силой вжимает в спасительно-мягкий ковер. Но самым странным было то, что тьму, самую густую и непроглядную, самую мрачную темень их измерения разрушил яркий, неагрессивный, но и недружелюбный рыжий свет.       Изуна осторожно повернул голову и посмотрел себе за спину. Недостойного гостя окружало рыжее пламя. Учиха сощурился на непривычно-яркий свет и чуть сильнее запрокинул голову, так, чтобы увидеть лицо своей несостоявшейся жертвы.       Гость был красив. Отблески рыжего пламени играли на загорелой коже, особенно выделяя глаза. Спокойные, насыщенно-синие, безжалостно-ледяные. В них отчетливо читались непоколебимая уверенность в себе и готовность убивать. Изуна смотрел в глаза «жалкого смертного» и видел в них собственную смерть. Впервые в жизни ему было страшно. Страшно настолько, что он позабыл о главной заповеди Учиха.       Замок растерялся. Все, что он мог сделать, дабы помочь молодым лоремам – это призвать сюда Старших. Но едва ли от этого был бы прок. Гость, сомнений в этом не возникало, был быстрым и стремительным. Пожелай он убить одного, а то и всех троих юных демонов, он сделает это молниеносно. И только Владыки, возможно, смогут его остановить. Но призвать их сюда, значит, признать свою вину.       А нужно ли кого-то звать? Чего хочет их гость? Ведь он уже мог убить, но до сих пор не сделал этого. Да и не желает он убивать. По крайней мере его аура по-прежнему спокойна. Чего нельзя сказать о высвобожденной магом Силе.       Так что же сделать? Позвать Владык или немного подождать?       Пожалуй, подождать. Пару минут, не больше. За это время ситуация наверняка станет более ясной.       Наруто внимательно смотрел на юношу, чьи руки он безжалостно заломил, и которого так же безжалостно вдавливал в пол. Он не ошибся. Ребенок. Дети. У этого, видимо, самого старшего и самого смелого были темные, завязанные в высокий хвост волосы и вполне ожидаемые матово-черные глаза. Бледная, практически белая кожа и мягкие, изящные черты лица. Он уже был красив. А с возрастом обещал стать неотразимым красавцем, демоном, что покоряет одним лишь своим видом. А еще он был очень похож на Саске. Так сильно похож, что Узумаки на мгновение подумал, что встретил его сына. На мгновение. Он внимательнее всмотрелся в лицо юноши, тщательнее прислушался к его ауре и понял, по ауре понял, кого вжимает в пол.       «Это кровь Кагами», - хмыкнул про себя маг.       У демонов родителя легко определить. Их с головой выдает аура. Об этом Наруто как-то вычитал сразу в трех стареньких книгах. Что там, об том ему даже в паре магических Академий доводилось слышать.       За спиной послышался скулеж. Ему вторил жалобный всхлип. Узумаки тихо хмыкнул. По его губам змейкой пробежала усмешка. Он без труда узнал в одном из них наследника Шисуи, в другом - Итачи.       - И-Изуна, - всхлипнули слева.       Наруто медленно повернул голову на звук. В отличие от других, у сына Итачи были светлые волосы. А вот глаза, как и у всех Учиха, оставались черными, как сама земля. Сейчас в них застыли испуг, боль и обида. Узумаки даже на мгновение стало его жаль. Конечно, он не бил со всей силы, так, всего лишь в половину. Но для ребенка этого было больше, чем достаточно.       - Нака! - жалобный всхлип брата отрезвил Изуну. Он вспомнил, что в трудной ситуации, в такой, как эта, в первую очередь должен думать не о себе. И не о враге. В первую очередь он обязан позаботиться о семье. - Не двигайся. Я сейчас… - он попытался высвободиться, но хватка у «жалкого смертного» по-прежнему оставалась железной.       - Нет, - прохрипел сын Шисуи. - Это ты не двигайся. Мы с Накой тебя спасем!       - Не смейте приближаться к нему! - запротестовал Изуна.       Наруто из чистого любопытства посмотрел направо. Там медленно, пытался подняться черноволосый мальчишка. Его глаза надежно прятали, искажая их истинный цвет ярко-оранжевые очки. Мальчишка - думать о нем, о всех них, как о демонах у Узумаки не получалось - осторожно встал на четвереньки. Он казался еще совсем маленьким. И маг в очередной раз подумал, что бить их ногами было слишком жестоко. Пусть они и хотели причинить ему вред. Правда, не ударить эту во всех отношениях забавную ребятню, Узумаки не мог. Он действовал инстинктивно. Позволил телу жить своей жизнью, самому решать, как быстрее и лучше справиться с опасностью. Решил. Справился. А теперь…       Теперь все это не имело никакого значения. Чувство опасности отступило, забрав с собой адреналин. Неимоверная, даже большая чем прежде, усталость вернулась. Снова безумно захотелось спать. Маг тяжело вздохнул. Он хотел найти Саске, а его заманили в какую-то нелепую ловушку. Конечно, глупо было надеяться, что его желание вот так просто возьмут и исполнят. И нет ничего удивительного в том, что его обманули. И обидного в этом тоже ничего нет. Все ведь ожидаемо.       Рыжее пламя вспыхнуло ярче. Дети испуганно пискнули. Наруто глубоко вдохнул, отпустил Изуну и встал. Необычный огонь стал щитом между ним и маленькими демонами. Впрочем, те и не думали подходить к нему. Получив свободу, Изуна метнулся к братьям, убедился, что с ними все в порядке и задвинул их себе за спину. Он уже собрался и успокоился. Сейчас он был готов до последний капли крови защищать братьев. Он, как старший, просто обязан был сделать это. Но врага у него не было. Драться было не с кем.       Наруто медленно подошел к ближайшей стене, уперся кулаком в холодный, голый камень. Рыжее пламя метнулось к правой руке. Узумаки тяжело вздохнул, прикрыл глаза. Сила, подобно крови, пульсировала у него в висках. Держать ее под контролем было невероятно трудно. Большим соблазном было плюнуть на все. Потерять контроль над ситуацией, отпустить Силу, а самому свернуться калачиком на этом мягком ковре и немного поспать.       Но Наруто не хотел вредить детям. Детям - нет, а вот Замку…       - Если я немедленно не увижу Саске, - прошептал он, чувствуя, как увеличивается мощь в его кулаке, - я снесу здесь все к чертям.       И Замок поверил. Он сразу же поверил, что это не пустая угроза. Нет, достопочтенный гость не шутил. Возможно, он даже не умел этого. Нельзя, ни в коем случае нельзя, более испытывать терпение драгоценного гостя. Его воля должна и будет исполнена немедленно.

***

      Наступило утро. Об этом Ли сообщили никогда не сбивающиеся внутренние часы. Беллатор мысленно застонал и проклял всех и вся. Тоже мысленно. Разлюбить жизнь и проклясть весь белый свет у Ли была одна очень веская причина. У него безумно болела голова. Ему было так плохо, что он даже не мог понять, где находится и в чьих объятиях нежится. Но свой священный долг он помнил. Оттого и проснулся с утра пораньше.       - Спи.       Знакомый, уверенный голос. Такой желанный приказ. Ли даже не думал ему перечить. Напротив, поспешил выполнить. Удобнее устроился в чужих руках, тихо вздохнул. На задворках сознания проскользнула одинокая, ответственная мысль о том, что он должен везде и всегда, несмотря на собственное самочувствие, сопровождать Гаару. Но эта здравая мысль была жестоко отвергнута, а заодно и опровергнута. Так, на всякий случай. Для очистки совести.       «Я должен подчиняться приказам Верховного мага Таки», - в третий раз, для пущей убедительности, повторил про себя Ли, и забылся крепким сном.       Гаара усмехнулся. Его чрезмерно любопытный, до безобразия стеснительный охранник, впервые за несколько месяцев их знакомства, беспрекословно ему подчинился. Теперь можно было со спокойной совестью встать и отправиться по делам. Сейчас никто не последует следом, не будет стоять над душой, не задаст какой-нибудь неожиданный вопрос, не поднимет настроение своей очень серьезной шуткой, которая «вовсе не шутка, а подтвержденный жизнью факт, и не надо смеяться». Сейчас, если поспешить, можно уйти подальше от дворца и затеряться в городе. Он может сделать так, что никто, каким бы сильным и талантливым он ни был, при всем своем желании и прыти, не найдет его.       Прежде Гаара непременно именно так и поступил. Он так всегда и поступал. Избавлялся от нежелательных глаз, сбегал в самое сердце города, полностью скрывал свое присутствие и наслаждался одиночеством. Прежде все было бы именно так, но сейчас…       Сейчас Гааре нравилось общество беллатора. С ним хотелось проводить время, от него вовсе не хотелось сбегать. К тому же, пошевелиться было практически невозможно. Чрезмерно ответственный беллатор старательно прижимал его к кровати. И это, черт побери, было приятно. Приятно и удобно. И любопытно. Пожалуй, впервые в жизни Гаара изнывал от любопытства. Уж очень ему хотелось увидеть как поведет себя Ли, в очередной раз осознав, к кому так доверчиво прижимается, и вспомнив, что он вытворял накануне. Если, конечно, ему удастся это вспомнить.       «И от приемов Сан де Рэ может быть прок», - хмыкнул про себя Верховный маг, прикрыл глаза, и попытался вспомнить все события вчерашнего дня.       Весь день шел снег. Впервые за несколько последних десятилетий Гаара запомнил такую мелочь. Впервые, за долгое время он и сам радовался такому маленькому, незначительному, сезонному явлению. Уж слишком заразным был поистине детский восторг Ли. А ведь, если подумать, уж кто-кто, а он, уроженец Вековых Льдов, должен был быть настолько привычным к снегу, без которого не проходит ни одна суровая зима его родины, и не должен был бы так сильно восхищаться обильным снегопадом. Но Ли радовался снегу, подставлял ладони, с восторгом смотрел, как падают в теплые руки причудливых форм снежинки и искренне расстраивался, когда они, не прожив и мгновения, таяли. И их тут же, как будто желая успокоить восторженного зрителя, их истинного ценителя, ему в руки падали все новые и новые снежинки. Они задерживались на черных волосах, озорно блестя на солнце, собирались длинными, узкими погонами на плечах, настойчиво липли к сапогам. А Ли ликовал. Счастливо улыбался, сиял глазами и ужасно напоминал Гааре ребенка, который только что получил самый желанный подарок. Смотреть на него, беззлобно подшучивать над ним, вгонять в краску, было одно удовольствие.       Снег произвел впечатление на всех. Никого он не оставил равнодушным. Чуть ли не во всех трактирах и тавернах управители спешно стряпали праздничное меню. Это незаметно стало традицией - отмечать яркие явления природы. Солнечное и лунное затмения, проклюнувшийся первый цветок - желанный вестник весны, созревание первого фрукта - приветствие лета, первый осенний ливень, первый снегопад, даже самый жаркий и самый холодный день - все это отмечалось из года в год и даже по нескольку раз. Люди устраивали себе праздник сами. Сами искали и находили повод разлечься, лишний раз улыбнуться, обрадоваться жизни. И власти не мешали этому. Они бы уже давно сделали эти народные празднества официальными, государственными праздниками, да вот невозможно было хотя бы приблизительно сказать, когда случится то или иное знаменательное событие. Год на год не приходился.       Больше всех радовался снегу правитель Сан де Рэ. Он вообще любил зиму. Он говорил об этом своим советникам, придворным, слугам. Он рассказал об этом и Верховному магу, а затем во всеуслышание объявил о том, что устроит пир, в честь первого снегопада. Он обещал, что более грандиозного праздника народ еще не видел. «Гулять, - говорил Сан де Рэ, - будут все!» Поначалу Гаара воспринял эту весть скептически. Не было энтузиазма присутствовать на очередном приеме и у дворцовой стражи. Военные министры, несколько генералов и известнейший на весь мир своими военными талантами, безграничным патриотизмом и самоотверженной преданностью Сан де Рэ маршал Хатаке Какаши который явился доложить правителю о состоянии армии, восприняли известие о пире в штыки.       - Какой пир? - возмущенно спросил маршал. Он ни с кем не боялся говорить дерзко, ни с правителем, ни с кем бы то ни было еще. Он вообще, такое складывалось о нем впечатление, ничего не боялся. - Война на горизонте! - говоря это, он отчего-то пристально смотрел своим единственным глазом на Верховного мага.       Гаара знал, как к нему относится маршал. Какаши никогда не скрывал своего недоверия и скептицизма. Ему не нравились ни магия, ни мистика. Он считал, что на нее нельзя положиться и верил только стали. Считался лучшим фехтовальщиком Багряных земель, отменным стратегом, дерзким тактиком. Несмотря на то, что у него был всего лишь один, правый глаз - левый надежно скрывал протектор, о меткости маршала уже ходили восхищенные легенды. Вместе с левым глазом Какаши отчего-то прятал и большую часть своего моложавого лица.       Многие удивились бы, узнав, что Гаару, как и большинство прекрасных дам волновали вечно-растрепанные, дымчато-серые волосы маршала. Хатаке был то ли блондином, то ли седым. Гааре очень хотелось узнать об этом наверняка, как и изучить протектор, а заодно и увидеть глаз, что так надежно под ним спрятан. Гаара не сомневался в том, что маршал не слеп на один глаз. И ему безумно хотелось подтвердить свои догадки. Маг хотел доказать, нет, не миру - это дело пустое, себе и, пожалуй, еще и самому маршалу, что тот использует магию гораздо чаще, чем думает. Что все его победы и успехи, вся его слава и связанные с ней легенды - все это заслуга магии. И если это действительно так, то хотелось бы знать, откуда у простого смертного, даже не а’нативиате, доступ к Силе.       Маршал не любил Верховного мага Таки. Он признавал его таланты, но сомневался в его надежности. Опасался предательства. И опасения эти были понятны Гааре. Не только потому, что сам он уже давно запутался в том, на чьей он стороне. В чьих интересах он должен действовать в первую очередь, ради кого должен ставить на кон все. Ради Вековых Льдов, что подарили ему надежду, первые радости и разочарования, первую любовь, первое расставание, первое… да все, по сути, первое. Или ради Багряных земель, что встретили его теплым солнцем, легким нравом местных жителей, искренней симпатией и любовью, смешанной с благоговейным страхом. Ради страны, нет одной единственной провинции, Таки. Такой яркой и спокойной. Ради ее правителя, любящего пиры и празднества, но умеющего (еще как умеющего, не нужно обманывать самого себя) вести дела. Прирожденного - это признают все - политика, надежного, верного себе (да и тебе, тебе как никому другому) политика.       Гаара давно разрывался между двумя совершенно противоположными странами, и не знал, какой из них навсегда отдать сердце. Для какой из них ему стоит делать все, что в его силах.       «Как плохо, когда у тебя нет Родины», - с горечью думал Верховный маг, каждый раз, видя Хатаке Какаши. «Родные» Золотые Пески снились ему в кошмарах.       И не находя ответов на терзающие его вопросы, Гаара продолжал метаться между интересами двух государств. И легендарный маршал Таки чувствовал его неуверенность и своим единственным угольно-черным глазом, казалось, видел мага насквозь. И это несмотря на все щиты, что Гаара выстроил для своей защиты.       Вообще Хатаке Какаши очень остро чувствовал опасность. С легкостью распознавал потенциальных врагов. Так, Рок Ли ему не нравился в сто крат больше, чем Верховный маг. Еще больше ему не нравилось, что два самых подозрительных в провинции человека везде и всегда ходят вместе. Маршал высказал свое мнение в глаза магу и его новоявленному охраннику. Но Сан де Рэ быстро пресек этот разговор. Он не любил глупых ссор и разногласий, и всегда пресекал их, если такое было возможно.       - Если кто-то из вас, - спокойно, пряча в лукавых глазах улыбку, пообещал Сан де Рэ, - испортит мне праздник, я обоих заточу в темницу.       И хоть сказано это было полушутя, оба и маг, и маршал, прекрасно знали сколько правды в этих словах. Потому они в своей привычной манере скептически хмыкнули и разошлись. А Сан де Рэ, как и собирался, устроил пир.       Пир, как и обещано, был грандиозным. Так не гуляли даже Новый Год - главный праздник Багряных земель. Вся Така, по распоряжению своего правителя, праздновала. Во всех городах и их окрестностях тысячи бродячих артистов устраивали феерические представления. Их старания были щедро вознаграждены, а люди простые, уставшие от рутинной работы люди, с удовольствием смотрели эти абсолютно бесплатные представления и искренне радовались тому, что следующие два дня у них были выходными.       Слова Сан де Рэ не расходились с действительностью ни на йоту. В его дворце праздновали все. И аристократы, и простолюдины. Солдаты, слуги, помощники, стажеры - все, кто оказался во дворце к началу празднества, все были вовлечены в невиданных масштабов пир.       Празднику радовались все, за исключением двоих. Верховный маг Таки напрягал чуть ли не все свои силы, дабы быть в курсе всего, что происходит во дворце. В одном лишь дворце, о городе речи и не шло. Известнейший маршал Таки скрипел зубами и чуть ли не рвал на голове волосы. Как он ни старался обеспечить должную безопасность дворца, сделать это у него никак не получалось. Солдаты, верные его товарищи в этот раз изменили ему. Они явились во дворец с готовностью выполнить любой приказ, сделать все возможное для своего маршала и их правителя. Какого же было их удивление и радость, когда Сан де Рэ велел расслабиться и веселиться сколько душе угодно. Они тут же поспешили приступить к выполнению столь заманчивого приказа. И, как Какаши не старался, призвать подчиненных собраться с мыслями и вспомнить о своих главных обязанностях, все было тщетно.       «Полная безалаберность, абсолютная беспечность», - одновременно думали Верховный маг и лучший маршал, но о мыслях своих каждый благоразумно молчал.       Сан де Рэ лично настоял на том, чтобы дорогой гость, бесценный охранник Верховного мага - «Это просто удивительно, что он позволил Вам быть рядом», - немедленно позабыл о своих обязанностях и приступил к празднеству. Под его чутким руководством и настойчивыми просьбами, убеждениями, приказами, Ли сдался и выпил чарку отменного саке. И вот с этого момента Гааре очень понравилась идея устроить «пир на весь мир».       То, что Ли очень общительный парень, Гаара понял еще тогда, когда в первый раз поговорил с ним, вернее, позволил беллатору говорить сколько душе угодно и делать все, что заблагорассудится. Правда, сам Ли, даже если ему этого сильно хотелось, не позволял себе ни с кем разговаривать. Ни с кем, кроме Верховного мага. И Гааре это нравилось. Ему это безумно нравилось. Это он понял на этом же празднестве.       Алкоголь своеобразно действовал на беллатора. После первой чарки он стал более раскованным. Перезнакомился с дворцовой стражей и солдатами маршала. Знакомство закрепили еще парой чарок саке. Затем с Ли попыталась познакомиться светловолосая барышня в пышном светло-сером платье. У нее была кукольная внешность - большие, выразительные, голубые глаза, аккуратный, маленький нос, манящие пухлые губы. Фигурка тоже была примечательной. Тонкую талию безжалостно сжимал в тисках корсет, лишний раз подчеркивая высокую, пышную грудь. Барышня была хороша собой, слишком хороша. Гаара с недовольством наблюдал за пока еще невинным, но очевидно к чему идущим разговором, едва слышно скрежетал зубами и думал о том, откуда здесь это барышня. Кто она такая?       Младшая дочь барона Васаби, как довольно быстро выяснил Гаара, это именно она кокетничала с его беллатором, сделала только одну глупость. Одну совершенно неожиданную глупость - она подливала Ли алкоголь. А Беллатор больше не отказывался. То ли забылся, то ли стеснялся.       Чем больше Ли пил, тем меньше его интересовала барышня. Солдаты – другое дело. С ними можно было поговорить по-мужски. И желающих пообщаться так хватало. Драка вспыхнула на ровном месте. Гаара даже толком не смог понять что случилось. Единственное, что было очевидно - так это то, что алкоголь нисколько не влияет на координацию беллатора. Гибкий, ловкий, сильный, он предугадывал удары оппонента, уклонился от них, бил сам. О, это было бы захватывающее зрелище, если бы благородные дамы, перепугавшись, не подняли визг, если бы чудом попавшая на пир детвора, обрадовавшись шуму, не решила помочь старшим и не начала бить посуду, весело при этом смеясь.       - Это надо прекратить, - сухо бросил недовольно следящий за потасовкой в некогда пышно-убранной зале Какаши.       Гаара был с ним абсолютно согласен. Он уверенно прошел к дерущимся, на ходу одним лишь взглядом усмиряя разбушевавшихся детей. Замолкали и дамы, видя его ледяной взгляд. Протрезвели и солдаты, и дворцовая стража лицом к лицу столкнувшись с Верховным магом. И только на Ли не произвели никакого впечатления ледяные глаза Гаары. Он по-прежнему рвался в драку, и теперь ему уже было все равно, кто будет его оппонентом.       Беллатор расценил желание мага прикоснуться к себе, как непосредственную угрозу и принялся уклоняться. Гаару это позабавило. Мысль победить и как-нибудь проучить появилась сама собой. Но прежде им нужно было выйти из залы. Ему удалось оттеснить Ли к дверям. Беллатор отчего-то не решался нападать. Возможно, даже сейчас его останавливало чувство долга.       Ли что-то говорил. Сейчас Гаара уже не мог вспомнить, что именно, но тогда все это было забавным. Ли что-то обещал, в чем-то убеждал, что-то пытался доказать. Он старательно избегал прикосновений, а Гаара не очень-то и стремился к нему прикоснуться. Пока не стремился.       Вот так, играя в «недотрог», они, чудом не упав, добрались до покоев мага. Тяжелая дверь услужливо отворилась, позволяя Ли, шатаясь, увернуться от очередной вялой попытки Гаары прикоснуться к нему.       Они зашли в комнату. Дверь беззвучно закрылась. И только теперь маг решил прекратить эту нелепую игру. Он еще оттеснил беллатора к кровати, подстроил подножку, заставляя Ли упасть на аккуратно застеленное ложе.       - Вот ты и попался, - усмехнулся Гаара, внимательно рассматривая полурастерянное, полуудивленое лицо беллатора.       Сдаваться Ли явно не собирался. Он сел, и, не обращая внимания на то, что на кровати его движения несколько ограничены, выставил перед собой руки на защитный манер. Черные глаза вызывающе сверкнули, парень улыбнулся, сказал что-то смешное, провокационное. Что именно, Гаара к своему огромному сожалению никак не мог вспомнить. Но эти слова однозначно подтолкнули его к действию. Они повлияли на его решение.       Для того, чтобы пробить защиту Ли потребовалось время. Много больше времени, чем Гаара ожидал. Беллатор отлично орудовал руками, крепко держал оборону. Его интуиция вызывала восхищение и уважение. В небольших перерывах - передышках, Ли говорил. Его слова забывались, стоило их только услышать. Но они явно вызывали улыбку и желание во чтобы то ни стало пробить этот прочный щит.       Как именно ему все-таки удалось поднырнуть под руки воина, Гаара не помнил. Просто в какой-то момент он увидел брешь в защите и безжалостно ее использовал. Повалил Ли на спину, уверенно прижал к кровати.       - И что теперь? - этот вопрос, почему-то запомнился. Может, все дело в том, каким тоном это было произнесено? Или в той настороженности и тревоге, что застыла в выразительных глазах беллатора. Он не чувствовал опасности, но и ничего хорошего не ожидал. Явно признавал свое поражение и со страхом ждал… наказания.       Гаара хотел ответить: «Да ничего», но слова застряли в горле. Что значит «ничего»? Еще как чего! Он так долго играл по его правилам, играл и выиграл. Ему, как победителю, полагается награда. А призом Гаара видел только одно. Он склонился над «обезоруженным» Ли, коснулся сухими губами влажных губ беллатора, вовлекая его в долгий поцелуй.

***

      Ли что-то проворчал, заворочался и проснулся. Некоторое время он лежал неподвижно, медленно, но верно, вспоминая события вчерашнего дня. Чем больше ему удавалось вспомнить, тем краснее становилось его лицо. Драка на приеме, попытки «поиграть» с Гаарой. Слава небу ему хватило ума не поднять на него руку, а то как бы он в глаза ему смотрел?       Воспоминания стремительно возвращались. Вспомнил Ли о том, как они зашли в комнату, как продолжали «играть». И что невероятно, Гаара - строгий, спокойный, всегда немного отрешенный, следовал этой нелепой игре, терпел его пьяные выходки, позволял такие вольности!       В памяти всплыл их первый, долгий поцелуй. Это было наказание… его малая часть за поражение. Ли повернул голову, уткнулся носом во что-то твердое и теплое. Сейчас такие мелочи его волновали мало. Он вспоминал поцелуй и думал о том, что его не наказывали, а награждали. Сам он не решался сделать шаг навстречу магу. Хотел, но четко знал, где проходит граница между охранником и господином. Что можно делать, а чего нельзя. И он не делал. А тут…       Поцелуй перерос в страстные объятия. Они срывали друг с друга одежду - Гаара не захотел применять свое удобное заклинание, без стеснения рассматривали друг друга, уверенно прикасались один к другому и целовались. Много целовались.       К счастью они ограничились невинными ласками. И Ли, поняв это, вздохнул с облегчением. Ему и так было стыдно до невозможности, а если бы они перешли черту, он бы вообще не знал, что делать. Он и сейчас, говоря по правде, не знал, как себя вести.       Гаара вздохнул. Ли от неожиданности чуть не подскочил. Вернее, он попытался подскочить, но маг крепко его обнимал. Беллатор оторвал голову от «подушки» и осторожно заглянул в лицо Гааре. Он не знал, что ожидает увидеть. Ведь это маг сначала поцеловал его, а потом начал раздевать. И тем не менее, беллатор ожидал увидеть гримасу гнева и недовольства на красивом лице. Ведь это он осмелился мало того что напиться, так еще и предстать перед Гаарой, своим господином и покровителем, в неподобающем виде. Он оскорбил его, опозорил, если чего не хуже…       Ли заставил себя увидеть лицо мага и на мгновение обомлел. Гаара не сердился. Его внимательный взгляд не был ни презрительным, ни раздраженным, ни даже укоризненным. Но маг слегка хмурился, и Ли видел в этом предзнаменование беды. Скорее всего, через каких-то несколько часов его безжалостно отошлют в Вековые Льды.       - Как себя чувствуешь? - спокойно спросил Гаара. Он внимательно смотрел на воина. В его взгляде не было ни осуждения, ни насмешки. Лишь спокойствие и абсолютная уверенность в том, что все правильно.       - Мне нельзя пить, - сокрушенно вздохнул Ли, подумал немного и плюнув на всю свою стеснительность снова положил голову магу на грудь. Сейчас он прикроет глаза, расслабится, снова заснет. А когда проснется, у него наверняка перестанет болеть голова. И когда это случится, он подумает над тем, как ему быть дальше.       - Пожалуй, что так, - задумчиво согласился Гаара. - Но это было интересно, - усмехнулся он. Провел рукой по густым волосам беллатора и неожиданно спросил: - Болит голова?       - Да, - сонно пробормотал Ли. - Нет, - спохватившись, поправился беллатор. Резко подскочил, поморщился от на мгновение обострившейся боли, внимательно посмотрел на мага. Это был не тот разговор, которого он ожидал. - Не правильно все это! - выпалил он свою последнюю мысль.       - Что именно? - спокойно поинтересовался Гаара, не спеша вставать.       - Ты же… Вы же… - сбивчиво пытался объяснить Ли, активно жестикулируя руками. - А я… - он махнул рукой, как бы говоря: «да никто я».       - И только? - хмыкнул Верховный маг.       - А разве этого мало? - растерялся Ли.       - Это ерунда, - Гаара поморщился, как будто речь шла о залезшей на стол кошке. Беллатор горько усмехнулся, покачал головой, мол, неправда. - Твое звание не имеет значения, - спокойно продолжил маг. - Я провожу время с тобой, а не с титулом. Лично меня все устраивает, - он на мгновение умолк, подумал немного, окинул критическим взглядом Ли. - Или не все, - задумчиво произнес он. - Но это мы решим с тобой чуть позже. Если ты, конечно, захочешь.       Маг решительно отодвинул от себя воина, и нисколько не стесняясь ни своей наготы, ни растерянного и вместе с тем очень внимательного взгляда Ли, слез с кровати. В полной тишине, в сопровождении все того же пристального взгляда, он подошел к столу, извлек из воздуха чашку с кипятком, заварил в нем непонятно откуда извлеченные травы, понюхал, попробовал, одобрительно хмыкнул и вернулся к кровати.        - Выпей.       - Что это? - Ли недоверчиво смотрел на протянутую ему чашу. От нее пахло чем-то очень приятным и знакомым.       - Микстура от головной боли, - усмехнулся маг. - Выпьешь, поспишь, и все пройдет.       - А ты? - настороженно спросил беллатор, тем не менее, беря чашу в руки и делая первый глоток. Микстура оказалась вкусной и не горячей. Пить ее было одно удовольствие.       - А я немного поработаю, - хмыкнул Гаара.       Ли хотел было что-то сказать, но микстура действовала невероятно быстро. Веки моментально наполнились свинцом, беллатор буквально упал на кровать. Гаара укрыл его теплым покрывалом, взмахнул рукой, облачаясь в простую рубаху и свободные шаровары, и снова подошел к столу. Через два дня наступит час очередного сезонного гадания. Пропускать его маг не собирался, а сам ритуал требовал подготовки.

***

      Сосредоточиться на разговоре с матушкой было очень трудно, но Саске честно пытался. Он старался не замечать того, что потерял всякую связь с мужем буквально с того самого момента, как они расстались. Конечно, Узумаки мог разговаривать со своим Хранителем, и если это так, то нет ничего удивительного в том, что он не чувствует супруга. Однако, Наруто явно хотел побыть один. Это было настолько очевидно, что он, высший демон, просто обязан был исполнить такой явный каприз своего господина. И если бы речь шла об обычном господине, то ничего страшного в том, чтобы оставить его одного не было. В случае опасности он бы непременно позвал на помощь, а Замку, да и дорогим родственникам пошло бы на пользу хорошенько его припугнуть. Но Наруто - далеко не обычный господин. Он - дорогой муж, член семьи. А еще он жутко упрям и самоуверен. Ему и в голову не придет звать на помощь.       - Сын мой, - мягко произнесла мать, напоминая Саске о том, где он, с кем говорит, и зачем, собственно, он сюда пришел, - мы можем поговорить и в другой раз.       - Прости, - Учиха чуть наклонил голову, извиняясь, - задумался. Нет, - спокойно продолжил он, - это лучшее время. Потом его не найти.       - Истинно, дорогой мой, - улыбка у матушки были мягкой и ласковой.       У Саске на мгновение перехватило дыхание. Так мать улыбается крайне редко. Лишь тогда, когда говорит о детях. В последний раз Учиха видел такую ее улыбку примерно девять лунных циклов назад. Обито, надо признать, созревал очень быстро.       - Но сейчас, - мягко продолжала мать, - твой супруг волнует тебя больше. И это понятно. Ведь без него не будет ничего. Никто уже не заменит его.       - Ты говоришь… - встрепенулся Саске. Он боялся поверить тому, что слышал, тому, что было очевидно и без слов.       - Почти да, - теперь улыбка матери показалась Учихе снисходительной. - Но пока еще нет. Вы оба очень сильны, сын мой. Очень. И вы готовы дать ему больше. А он готов это принять. Поэтому пока нет. Но все в ваших руках. Чуть больше тепла, чуть больше любви и… - она улыбнулась и кивнула, опять не договаривая очевидных вещей, как будто боясь сглазить, спугнуть, отвратить. Возможно, действительно боясь этого. - Ты поймешь, - спокойно продолжала Микото, - как только это случится - сразу поймешь.       - А Наруто?       Имя сорвалось с языка само собой. Но сейчас в этом уже не было ничего неправильного или предосудительного. Их брак - равный, и это главное, неоспоримое основание называть супруга по имени.       Микото ласково улыбнулась и неопределенно покачала головой. Нет, она не осуждала вольность Саске. Ее просто забавляла влюбленность младшего сына. О, Великое Пламя! Какие же они все-таки забавные, ее драгоценные, влюбленные сыновья! И даже вопросы все они задают одинаковые.       - Только если ты ему скажешь, - в четвертый раз повторила она. - Смертные менее чувствительны к таким вещам.       - Хм, - младший сын улыбнулся. Мечтательно и довольно, точно так же, как улыбались его братья, услышав эту новость. Как же все-таки они похожи!       - Ты скажешь ему…       Учиха осеклась и с недоумением посмотрела на одну из стен. Та быстро и беззвучно изменялась. Прошло не больше пары мгновений, как посредине стены, от самого пола в высоту два человеческих роста, образовался проем. Дверной проем. В комнату без стука, не спрашивая разрешения, уверенно зашел их дорогой гость. Драгоценный супруг ее младшего сына.       Микото внимательно рассматривала неожиданного гостя. Гостя, который даже не удосужился воспользоваться дверью. Из всех, кто так или иначе побывал в ее покоях, он был первым, кто заходил вот так неожиданно, сквозь стену. От него веяло спокойствием, безграничной усталостью, легким удивлением и Силой. Дикой, необузданной, сумасшедшей. А Страж, как будто не замечал этого, не пытался ни унять ее, ни утихомирить.       «Не умеет, - догадалась Учиха. – Но все еще контролирует. Невероятно!»       И это невольное восхищение чужой, железной воли вытеснило прочь потрясение, удивление и недоумение. Сейчас, видя вблизи господина младшего сына, смотря в его яркие, ясные, несмотря на усталость, глаза, вглядываясь в красивые черты лица, трудно было не узнать в нем их. Красивых, жизнелюбивых, сильных, равных. Они исчезли совсем недавно. Их жизнь вспыхнула яркой искрой и погасла прежде, чем успела стать пожаром. Они исчезли навсегда, ничего не оставив после себя. Так казалось тогда. И от этого было горько. Но сейчас пред ней стоял их сын, в этом нет никаких сомнений.       «Но смертные рождаются не так, как демоны, - вдруг подумала Микото. – Да и по их меркам прошло невероятно много времени, с тех пор, как ушли они. Но вот он, их сын. Живой, невредимый, юный. Его путь только начался. Их нет века, он есть сейчас. Как им удалось обмануть время?»       Наруто с недоумением рассматривал просторную, светлую комнату. Здесь ничего не висело в воздухе, не парило под потолком. В тысячах прикрепленных к стенам канделябрах стояли свечи. Горели они солнечным светом, и это было единственным напоминанием о магии в этом помещении.       Узумаки перестал удивляться яркому, дневному свету и обратил внимание на саму комнату. Здесь было все, необходимое для жизни: пара шкафов, большой стол, наверняка удобная кровать, несколько кресел. В одном из них сидела невиданной красоты женщина. Длинные черные волосы рассыпались по плечам и спине, лишь двумя небольшими шелковыми прядями спадая на грудь. Тонкие, изящные черты лица, внимательные, бездонные, черные как сама бездна глаза, длинные, пушистые ресницы, аккуратный нос, тонкая линия чувственных губ. Дама едва заметно хмурила изящные брови. Она выглядела так, будто увидела старого знакомого, и теперь всматривалась в его лицо, пытаюсь понять, он ли это.       Взгляд цепляло шикарное рубиново-красное платье, в которое была одета дама. Оно лишний раз подчеркивало и бледность ее кожи, и черноту глаз и волос. Наруто стоило неимоверных усилий не смотреть на платье, на его пышную, юбку, украшенную парчой и мелкой россыпью драгоценных камней. Это было настолько завораживающее зрелище, что оторвать от него взгляд было практически невозможно.       - Добро пожаловать, - приветствовала гостя Микото, видя, что сам Страж не желает ни начинать разговор, ни склонять головы, пусть даже в самом вежливом, формальном поклоне. - Надеюсь, - ее взгляд скользнул за спину гостя, - мои внуки вели себя почтительно? - она плавно подняла левую руку и трое демонят немедленно переместились в ее покои. Новоявленная дверь в стене тут же исчезла.       Дети испуганно застыли возле стены и, затаив дыхание, широко распахнули глаза. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что они что-то натворили. И судя по тому, как тихо они себя вели, их шалость не удалась. Чтобы там не случилось, Микото хотелось знать, что скажет Страж. Ведь шалость внуков наверняка была направлена на него.       Но гость молчал. Он лишь неопределенно пожал плечами, мол, как знать. И, видимо, посчитав, что с разговором на этом покончено, Страж бесцеремонно от нее отвернулся, посмотрел на кровать и слегка оживился, увидев сидящего на ней мужа.       Саске внимательно рассматривал супруга. Ему хотелось немедленно вскочить с места, подойти к нему, успокоить. Наруто явно был взвинчен и растерян. А еще эта его Сила, что одним лишь чудом до сих пор не вышла из-под его контроля. Но Учиха останавливал себя. С одной стороны было интересно, как поведет себя Узумаки, с другой - приказа никто не отменял.       «А вот детвору, - хмыкнул про себя Учиха, - надо бы проучить. Впрочем, - он внимательно всмотрелся в бледные, испуганные лица племянников, - похоже, им и так изрядно досталось».       Наруто искренне обрадовался, увидев Саске. Он разом позабыл обо всем: и о том, что всего пару минут назад на него пытались напасть дети, и что Замок хотел раздавить его своими монолитными стенами, и что он без приглашения зашел в чьи-то покои и даже не ответил на приветствие. Все это разом как-то стало неважным. Он достиг своей самой главной цели. Сам нашел мужа.       Узумаки подошел к Саске, сел рядом с ним на кровать, тихо вздохнул и положил голову ему на плечо. О, как же это было здорово! Просто присесть, расслабиться, прикрыть глаза, провалиться в сон. Нет. Стоп. Не все так просто.       - Никуда отсюда не уходи, - едва слышно предупредил супруга маг.       - Это невозможно, муж мой, - негромко отозвался Учиха. Он уже давно перестал удивляться любым поступкам мага. - Это покои моей матушки, - мягко, но от того не менее многозначительно, напомнил он.       - Никуда без меня не уходи, - вяло поправился Наруто.       - Хм, - Саске усмехнулся. Он больше не собирался оставлять супруга ни на минуту. Но его просьба натолкнула Учиху на занятную мысль. - Я могу к тебе прикасаться?       - Нет, - ответ последовал незамедлительно и прозвучал невероятно уверенно.       - А обнять тебя можно? – не моргнув и глазом поинтересовался Саске.       - Угу.       Учиха довольно хмыкнул. В следующий миг Наруто оказался сидящим у него на руках. Маг удобнее устроил голову на плече супруга, его прохладное дыхание приятно щекотало тому шею.       Саске крепко сжал мужа в объятиях, как будто боясь, что тот снова куда-нибудь сбежит.       - Сын мой, - мягко сказала Микото, - вам лучше вернуться в ваши покои. Твой муж очень устал. Лишь ложе восстановит его силы.       Саске лишь кивнул и исчез. Учиха тихо хмыкнула и строго посмотрела на внуков.       - А вас ждет отдельный разговор, - сухо пригрозила она, мысленно зовя старших сыновей.       - Но бабушка! - хором воскликнули любимые внуки. - Мы не сделали ничего плохого! Мы просто… - они замялись. - Просто... - они растерянно переглянулись ища друг у друга подсказки, но так и не найдя нужных слов с мольбой уставились на бабушку и так же хором выпалили: - Пожалуйста, не говори папе!       - О чем это нам не говорить? - не менее слаженным хором отозвались старшие сыновья Микото, появляясь в покоях матери. - Что вы в этот раз натворили?