***
До его появления я всё делала одна. Мне нравилось вставать пораньше с утра и гулять без компании, бродить по узким улочкам моего города, изучать лица незнакомцев, изредка попадавшихся мне на пути. Я любила ходить на подработку в кафе, носиться как заведённая от столика к столику и принимать заказы. Удивительно, но даже там, среди десятков посетителей, я чувствовала себя правильно, комфортно. Безопаснее всего я ощущала себя в огромной толпе на главных улицах. Все вокруг спешат по каким-то неведомым делам: кто с улыбкой и горящими глазами, кто с осунувшимся от стрессовой работы лицом. Я не знаю их, а они не знают меня. Мимо проходят безликие манекены, которые если и несут в себе неизвестную историю, то она для меня не имеет абсолютно никакого значения. Разве что может пробудить любопытство. Я думала, что встретила очередного манекена. А это оказался человек. Он был самым родным, близким и тёплым существом, которое я когда-либо встречала. Он был моей семьёй. А манекеном всё это время была я. Он сорвал с меня пластиковую оболочку, которую я надевала для других, а свою будто и не надевал вовсе. Он всегда был таким открытым и искренним. Сначала я находила его интересным, а он во мне нуждался. Со временем я стала замечать, что он мне тоже нужен. Это пугало.***
Я стояла на вокзале с чемоданами в руках. Родители ушли раньше, чем приехал мой поезд, чтобы избежать лишних слёз и долгих прощаний. Я разделяла их мнение на этот счёт. Они всегда дарили мне достаточно личного пространства и были сдержаны в эмоциях, когда это было нужно. А ему я ничего не сказала. Холодный ветер растрепал мои волосы и пробирал до мурашек. Конец августа. Конец моего шестимесячного лета. Издалека уже слышался шум приближающегося поезда. Рельсы скрежетали и гремели под его давлением. За спиной я услышала тяжёлое дыхание и торопливые шаги, переходящие в бег. Я обернулась и увидела его, запыхавшегося, растрёпанного, с румяными щеками. Он остановился напротив меня и пытался отдышаться. К моему удивлению, его лицо освещала улыбка. Да, немного измученная, выдающая сожаление о предстоящем расставании, но добрая и искренняя. Что-то мокрое покатилось по моему лицу. Я посмотрела на небо. Его застилала тонкая серая пелена туч, но явно не дождевых. Я дотронулась до своих щёк и смахнула влагу. "Удачи, что ли", — он нарушил тишину и неловко взъерошил себе волосы на затылке. Я разжала ладони, бросила чемоданы на асфальт и вихрем бросилась ему на шею. Он смущённо фыркнул мне в плечо и улыбнулся ещё шире. "Я скучать по тебе буду", — сказал и стал с заботой поглаживать меня по голове. "И я", — всхлипнув, пробормотала я. Странно. Всегда думала, что это он будет сопли разводить и мне шею бросаться, но видимо судьба по-другому распорядилась. Поезд прибыл на станцию. А у меня сердце разрывалось. Почему-то в этот момент я позволила себе чувствовать все, что раньше запрещала. Злость от бессилия, обиду на себя, на свою нерешительность и на свой долбаный страх. Страх покушения на мою свободу. Я боялась, что один человек отнимет у меня право быть независимой, заполнит собой всё пространство. И пусть, чёрт возьми, он бы его заполнил. Пусть залил бы до краёв эту чёртову пустоту, пусть лился бы из неё через край, пусть. Мне плевать. Я прошептала одними губами: "Не уходи". Оглядываясь назад, я понимаю: это хорошо, что он не слышал. Иначе бы никогда не разошлись. Мы оторвались друг от друга и я навсегда перестала чувствовать тепло его тела. Кондуктор проверила билет, и я запрыгнула в вагон не оборачиваясь. Лето кончилось. Оно и к лучшему.