(Не) летние истории

В библиотеке всегда царит полумрак, днем солнце едва-едва пробивается через плотные шторы, а ночью становится совсем темно. Мрак чернильно-черными щупальцами расползается из углов, скрывает висящие на стенах портреты когда-то могущественных членов ордена иезуитов. Они тщательно собирали эту библиотеку, часто тратя на книги суммы, которые семьи простых крестьян никогда в жизни даже не видели. Но теперь вряд ли кто-то помнит их имена. Разве что несколько историков. А еще книги. Но книгам некому рассказать о своих знаниях, потому что в библиотеку уже давным-давно никто не приходит. У книг нет чувства времени, но стоящие в библиотеке старинные часы заявили, что прошло двадцать лет с тех пор, как люди ушли и вернулись вновь... Отворились двери, впуская в затхлый полумрак библиотеки солнечный свет. Послышались голоса, шелест шагов. Книги зашуршали страницами, безмолвно переговариваясь и гадая, кого же из них люди снимут с полок, чтобы прочесть. Но тянулись минуты, а люди продолжали стоять возле дверей, разговаривали между собой, но не спешили заходить в библиотеку. А затем они ушли, и снова наступил мрак. — Почему они не стали нас читать?! — возмутился толстенный теологический труд католического ученого-богослова. — Видимо, решили, что мы все тут такие же занудные, как и ты, — едко заметило собрание протестантских проповедей. — Да еще и написанные на мертвой латыни. — Ты-то не на латыни написан, почему же тебя не взяли? — огрызнулся талмуд, угрожающе клацая переплетом. — Успокойтесь, братья, видимо, сегодня не судьба нам быть прочитанными, — философски изрекла книга со стихами Данте. — Эти люди пришли сюда не для того, чтобы читать, — тоненько пискнула единственная в библиотеке книга, написанная на английском языке. — Я не все поняла из их речи, но, похоже, они явились только для того, чтобы посмотреть на нас. После такого заявления книги загалдели все вместе: — Посмотреть? — Зачем? — У меня отделанный золотом переплет, но меня даже не сняли с полки! — Да ты все не так поняла! — А может, ты нас обманываешь и они вовсе не на английском говорили! Споры продолжались еще долго, и книги так и не пришли к согласию. Но через полчаса люди появились снова. И снова лишь постояли в дверях да поговорили о чем-то. Так повторялось еще много раз, и книга, написанная на английском языке, внимательно вслушивалась в человеческую речь и убеждалась, что была права. Но другие книги ей не верили. Пока однажды не появились люди, которые говорили на языке, понятном многим книгам — на чешском. И тогда стало ясно, что странные люди — туристы, которые хотят взглянуть на старинную библиотеку. Заходить внутрь и трогать книги им категорически запрещалось, чтобы не повредить древние фолианты. Так и потянулись однообразные дни: каждые полчаса приходили люди, смотрели на библиотеку и уходили. Несколько раз в год появлялись настоящие читатели — ученые, получившие специальное разрешение. Они брали везучую книгу, от зависти к которой остальные книги были готовы падать с полок, бережно листали страницы, записывали что-то и уходили. Но с каждым годом таких читателей становилось все меньше. Да, старинные книги при чтении повреждались, их страницы истончались и рвались. Но книги были созданы не для того, чтобы стоять на полках. И каждая из них была готова превратиться в пепел, лишь бы ее читали до самого конца.