Asthmatic

- Бек, ты что, астматик? - гнёт острые брови Юра, упирая руки в бока, белыми костяшками в чёрный латекс. Нет, Отабек не больной, просто от того, что носит Плисецкий, реально дышать сложно. - Чего ты хрипишь над ухом? - вздрагивая, Юрий убирает светлую макушку из-под губ казаха, когда тот уже впадает в прострацию и реально почти целует волосы, пахнущие шампунем и блестками, застрявшими в прядях. Отабек с ужасом осознает, что сам породил этого сексуального монстра, этого убийцу здравого смысла, когда Юрочка переобувается из кед в высокие ботинки с женским каблуком из рок-бункера. Юру никто не просил превращаться в королеву ночи из нежной феи, но он и не спрашивал, а недовольные как всегда идут в пешее эротическое: так по-подростковому, на самом деле. Алтын проклинает себя, свои ночные клубы и эпатажность, которая в моде во всех медиа. Пипл не просто хавает, а с потрохами глотает каждую новую сенсацию. Фанаты фигуристов, особенно в Европе - отбитый народ. Какой нормальный мужик будет с горящими глазами отслеживать переодевания размалеванного парня на льду? Сам Отабек, например. Но "это не то, это другое", честно заверяет он себя, утаскивая Юру-Глэм-Металлиста из вопиющей массы фанатов. Прокаты Плисецкого все наглее и откровеннее, настолько, что наверное стыдно федеральным каналам, но он и не думает в чем-то ограничивать свое тигриное эго, распространяет ЭТО и в повседневность. - Ты опять как-то дышишь странно, - с подозрением ворчит уже восемнадцатилетний Юрочка, затащив Алтына в узкий коридор гостиничного туалета, кладя на мраморную раковину косметичку и запуская туда руку, - Ща, я только стрелку подровняю. - Это не слишком-то... - начинает Алтын и давится поучением, встречая на своем пути откляченную задницу в узких шортах. - Че, не по-мужски? - Юра деловито рисует чёрную линию, неотрывно глядя в зеркало, смешно приоткрыв рот, - Давай я закончу и вмажу тебе как следует, это будет достаточно брутально? - Я о том, что это гей-клуб, - Отабеку вообще неспокойно и в горле першит (лучше бы астма!), - Я буду высоко за пультом, а вот ты... - Не понял, - захлопнув палетку, вновь загулявший в Барселоне русский фигурист с наездом упирается грудью в Алтына, - Ты че, за меня боишься?! - Ну допустим, да, - как старший и виновный в заварушке, Отабек повышает голос, и все равно отступает спиной в стену: только бы не сорваться и не схватить Юру за что-нибудь блестящее. - Пхах, блять, ну Бека, ну рыцарь, - Считая, что отшагнул Алтын со страху перед великим им, Юрий фыркает и закатывает глаза: - Ты же знаешь, что я не бухаю и вообще. Просто нравится твоя м у з ы к а , м? - говорит он, а сам на секунду резко толкает ледяного Алтына бедром в пах и протискивается мимо на выход. От Юрия еще хрен куда убежишь, даже если при одном его виде реально уже отказывают легкие, сердце и прочие внутренние органы кроме парочки нижних. Алтын думает, что им это не надо от слова вообще, но попытки игнорировать Плисецкого трещат по швам при первом зовущем "Бека-а" в телефоне. Юра тянется к нему, сам не понимая, что завязывает все туже узел на горле друга, еще и подталкивая к краю вечными откровениями, длинными взглядами, частыми встречами. И постоянно будто издевается, не прекращая уточнять, это кашель, или Алтын всегда так шумно дышит (в голую шею ночью на пляже). - С чего ты вечно следишь за моим дыханием? - в очередной раз не выдерживает Отабек, и это звучит слишком грубо для вечно спокойного характера. Они сидят на скамейке у ледовой арены, и на обоих не снятые до конца коньки. А Юра внезапно очаровательно краснеет розовым на краешках щек и смотрит большими зелёными глазами. "Мог бы отшутиться?" - виновато просит Алтын одними губами. - Я просто... Забей, - у Плисецкого чуть ломается голос, он быстро и остервенело стаскивает с ног коньки, едва не разрывая их по швам, как попало скидывает все в сумку и уходит, даже не прощаясь. Это так ненормально для Юрия, что у Отабека реально камнем сдавливает грудь. С того дня Плисецкий сперва отмалчивается, не пишет первым, а на звонок отвечает очень натянуто. И все равно на вопрос: "Поедешь со мной?" отвечает "Да", даже не дослушав, куда именно. Отабек открывает дверь, и в квартиру вламывается маленький светловолосый ураган: бывший боб нынешнему Плисецкому ниже лопаток. - Что это? На Юрке гроздьями висят пакеты из шмоточных магазинов. Алтын садится на край кровати, наблюдает, как Юрий раскладывает их и достаёт оттуда что-то весьма... Специфическое. - Я подумал, - говорит блондин быстро и залпом, - Раз ты сам жалуешься, что фанаты и пресса палит и лезет, то тебе со мной тусить не так уж круто. Поэтому, тшшш, дай договорить! Поэтому пойдёшь не со мной... Юра выгибается, подцепляя футболку, стаскивает ее и агрессивно швыряет над правым ухом казаха, торжественно вытряхивая из пакета женское чёрное платье. - Будешь тусить с крутой телочкой. - Юра, ты... - Сошёл с ума?! - парень прыгает на одной ноге, пытаясь стянуть штаны в облипку со стройной ноги. - Да нет же, блять, - вставив редкий мат от всей души, Отабек невольным движением крепко придерживает Юрку за талию, поражаясь тому, какой он жилистый и тонкий. Худющий, двумя руками обхватить и сомкнуть пальцы на белой коже можно... - Так вот, - Алтын с трудом вспоминает нить диалога, - Я просто не говорил, что мне стыдно или неприятно ходить с тобой. - Но СМИшники... - Да клал я, мне в Казахстане уже терять нечего среди тех, кто и так черт знает что забыл в спорте. - Ладно, допустим, - теперь уже не такой уверенный, Юра стоит и мнётся раздетый с пару секунд, а потом скидывает платье в руки Отабеку и достаёт чертово женское нижнее белье, - Но я что, зря все это закупал? Спустя пару часов Алтын заторможенно втыкает в дорогу. Под руками вместо руля все еще ощущается замочек лифчика, который он застегивал на гибкой Юриной спине с россыпью маленьких родинок. Позади сидит "Юля" в огромных солнечных очках, с заплетенными волосами и браслетом, который звякает о кожанку казаха на поворотах. Отабек отдал бы все, чтобы списать бешеные сердцебиение на аритмию, извиниться и пойти сдаться в больницу или сразу дурку. Но они с Юлей реально гуляют везде, где он планировал, и, кажется, сам виновник происходящего совершенно не стеснен ни новым образом, ни высокой платформой (после коньков-то), ни взглядами прохожих. Разве что ни разу не достаёт телефон, не делает своих обычных селфи. А Алтын смотрит неотрывно только на него, не в силах прекратить, и не видит даже тёплого заката в листве деревьев. - А здесь красиво! Мне нравится, - Юра-Юля садится на скамейку у самого края набережной и сводит ноги очаровательно женственно, - И солнце горит. - Как пожар, - тяжело соглашается Алтын, закидывая руку на спинку позади Плисецкого. Тот не отстраняется, снимает очки и щурится чуть смущенно на друга. Ветер раздувает вырез на платьишке, оголяя тонкие ключицы. - Ю...ля, - вынужденно исправляется Отабек, пропускает идущую мимо и глазеющую парочку. - Нет, Юра, - добавляет, глядя в бездонную зелень глаз, - Я не хотел, чтобы так вышло, потому что не собирался портить тебе жизнь, но... Это все было круто, и я твой друг, и ценю это, - Дыхалка снова подвела, Алтын выдохнул, почти прорычал: - Я не уверен, что должен скрывать. Я уже давно...влюблен в тебя? - О... Ох. Юра вспыхивает, сам как догорающий закат, и сжимает в пальцах подол платья. - В смысле, в "Юлю"? - Что? Нет! - это невозможно до головокружения, но нужно держаться, - В тебя. - Но я же истеричка, - нервно улыбается парень, вместо того, чтобы встать, отчаянно вжимается плечиком в горячую ладонь Алтына, - И френдзонил тебя, выходит... Столько лет? - Мы были подростками, но если бы это меняло меня как-то. - Бека, - Юрий вздрагивает и облизывает пересохшие губы. А потом вытягивается весь в напряжённую струну, за одну секунду касаясь рта Алтына своим в каком-то неимоверно невинном поцелуе с привкусом помады. И тихо-тихо, на грани слуха стонет, когда Отабек его целует куда крепче в ответ. В следующую встречу Плисецкий снова сам свой, без женских шмоток, и так куда лучше. Он скребется в дверь робко и проходит молча, словно боится чего-то. - Юра, - говорит Отабек и сгребает в объятия юношу, оглаживая рукой по дрожащей спине. - Юра, - зовет и ощущает, как тот тоже обнимает в ответ, неловко, меняя сто раз положение ладоней. Его приходится целовать очень медленно, долго и убедительно, чтобы добиться эффекта. Плисецкий перестаёт подергиваться всем телом и утыкается лбом в шею Алтына, дыша приоткрытыми красными губами. Еще лучше становится, когда Отабек усаживает его себе прямо на колени - и может видеть, как поднимается ходуном под кофтой грудь, как Юра плотно обхватывает его бедра острыми коленками. Смотрит снизу вверх, лишая последних крупиц разума. Шепчет, наблюдая за смуглыми руками, легшими на свою стройную талию: - И все-таки ты ненормальный, так рвано дышать.