Двумя часами ранее
— А давай в шахматы сыграем, на желание? — Задумчиво спрашивает Камбэ, бездумно покачивая над столом наполовину опустошенным стаканом дорогого виски, от чего еще не растаявший лед забавно цокает о бортики. Пустая бутылка покоится на полу у его ног. — Чи-и-иво? — Хмурится изрядно охмелевший, в отличие от самого Дайске, Хару. Он сидит напротив, опираясь щекой на руку и пару секунд залипает вникуда, прежде чем сфокусировать взгляд на напарнике. — В шахматы. На желание. — Камбэ повторяет достаточно громко и с расстановкой, чтобы до Като наверняка дошло. И ухмыляется: — Или ты не умеешь? — Умею! — Ожидаемо взрывается Хару, подскакивая с места, и чуть не переворачивая стол. Дайске тихо хмыкает и вопросительно изгибает бровь. Хару, пошатываясь, направляется к шкафу, чтобы в скором времени, вернуться с шахматной доской и мешочком фигурок. — Я тебя сделаю. — Обещает он, вызывая у Камбэ очередную ухмылку.***
— Шах и мат, — проникновенно сообщает Дайске через полтора часа напряженной игры. Хару в это время пялится на доску, как на злейшего врага Японии в целом, и своего в частности. Потом отхлебывает виски из горла новой, открытой в начале игры бутылки виски, выдыхает и переводит взгляд на Камбэ. — Окей. Чего ты хочешь? — Звучит почти обреченно, а ответ вообще заставляет подпрыгнуть на месте: — Тебя. — Четко. Лаконично. И слишком серьезно, чтобы быть дурацкой шуткой. Минут десять они сидят в тишине, смотря друг на друга. Хару напряженно барабанит пальцами левой руки по столешнице, Дайске же просто ждет. — Прямо здесь? — Вдруг спрашивает Като. И это абсолютно не та фраза, которую ожидал Камбэ. Он пару раз моргает, собираясь с мыслями. Хару слишком непредсказуем. Это интересно. — А почему нет? Все уже давно по домам разошлись, даже шеф, как видишь. — Дайске пожимает плечами, выглядит почти беззаботно, однако, удивление от вопроса напарника скрыть не получается. Хару кивает: — Ладно… — Снова отхлебывает виски, прикрывая глаза. — Хоть я и не понимаю твоих мотивов…***
И вот теперь, стараясь игнорировать навязчивое желание бежать до самой Африки (хоть это и бессмысленно, Камбэ, если будет нужно, из-под земли его достанет, почему-то Хару в этом уверен), он позволяет Дайске стянуть с себя галстук, расстегнуть рубашку и старается сильно не краснеть от внимательного взгляда синих глаз, изучающих открывшееся им пространство. Когда они перемещаются из-за стола на диван, кажется ни один не помнит, да это и не важно, как и то, что оба уже без рубашек. Дайске с привычной самодовольной улыбкой восседает у Хару на бедрах. И когда тот негодующе рычит и тянется за поцелуем, Камбэ смеется ему в губы, прежде чем впиться в них страстным мокрым поцелуем. Они кусаются, сталкиваются губами, языками, зубами и все это только сильнее распаляет. Стоит только Дайске отстраниться, как Хару припадает к его шее, оставляя ощутимый укус — скорее всего, след продержится пару дней. На это действие Камбэ отвечает рыком, опрокидывая напарника на диван окончательно. На его губах вновь играет ухмылка, когда он исследует тело под собой, подмечая все чувствительные точки, лаская и дразня Като. Тяжелое дыхание и потемневшие от возбуждения глаза поощряют его действия, а то, как Хару недвусмысленно, хоть и неосознанно подается бедрами вверх, однозначно, лучшая награда. — Ты ведь тоже меня хочешь, — спокойно констатирует факт миллиардер. И затыкает напарника поцелуем, прежде чем тот успеет что-то возразить. А Хару, на самом деле, сейчас и не в состоянии отрицать настолько очевидный факт. Его руки ложатся на бедра Дайске, поднимаются выше, лаская поясницу, бока, плечи… Задерживаются на шее, слегка сдавливая, от чего Камбэ тихо стонет. Забавно. Хару не думал, что его такое заводит. Что же, теперь он знает больше. Дайске отстраняется от его губ, стараясь нормально вздохнуть. Руки на шее, конечно, немного мешают это сделать, но добавляют ощущениям контраста. В какой-то момент, правая скользит дальше, проходится по щеке и Камбэ легонько прижимается к ней, смотря Хару прямо в глаза. Большой палец легонько касается его губ, проходясь сначала по верхней, потом по нижней. И когда Дайске, слегка прищурившись, приоткрывает рот, засасывая палец и лаская его языком, Като задыхается. Тянется за поцелуем, тихо шепчет что-то неразборчивое. А его щеки в этот момент такого восхитительного ярко-малинового оттенка, что Камбэ даже не думает ему отказать. На этот раз поцелуй мягкий, почти нежный. А Хару запускает руки ему в волосы, пропуская их между пальцами, взъерошивая. И это довольно приятно. Они притираются пахом к паху, чтобы хоть немного поубавить бешеное желание, уменьшить горячую пульсацию. Отстранившись от губ, Дайске переходит на шею, ключицы, плечи. Оставляет яркие алеющие засосы и обжигающие укусы, вызывая у Хару невольный скулеж. Като уже плевать и на нормы приличия, и на наличие в офисе камер да и вообще на все, кроме рук и губ Камбэ, что ощущаются везде одновременно, вызывая табуны мурашек и желание большего. Он помогает Дайске окончательно избавиться от одежды. (На самом деле, больше мешает, умудряясь запутаться в собственных штанах, но Камбэ этого и не замечает, кажется. А может, просто делает вид, потому что его лицо озаряет милая улыбка.) Хару не успевает понять, откуда в руках напарника появляется флакон смазки, но совершенно не удивляется. Скрывает глаза за отросшей челкой, отстраненно радуясь, что не подстригся и шире разводит ноги. Судорожный выдох Дайске звучит лучше любых комплиментов. Укус на внутренней стороне бедер заставляет Като почти подпрыгнуть и издать громкий стон. — Не знал, что тебе это нравится, — комментирует Камбэ, зализывая место укуса, чтобы через миг снова укусить где-то рядом. Хару кусает губы, но даже это не помогает сдерживать стоны и скулеж. Дайске усмехается. Такой открытый и громкий Хару ему очень нравится. И определенно заслуживает награду. Когда чужой язык проходится по всей длине члена, а потом влажные губы обхватывают головку, Хару почти срывается на визг. И вот теперь ему уже абсолютно плевать, что гипотетически, где-то в офисе еще остались люди, например, ночная смена первого отдела… Абсолютно. Плевать. Като бы спросил, где, черт возьми, Дайске научился так сосать, да только он не в состоянии издать ни одного более-менее внятного звука. Только хриплые стоны. И даже чувствуя как в него один за другим проникают тонкие пальцы, растягивая и лаская изнутри, он не пытается уйти от прикосновений. Полностью расслабиться довольно сложно, но Хару старается. Сам подается навстречу и нетерпеливо двигает бедрами, вбиваясь в горячий рот. Разочарованно стонет, когда Камбэ отстраняется. Тот ухмыляется, но Като и на это сейчас плевать. Пусть думает, что хочет, пусть гордится собой или что эта его ухмылка значит. Ему сейчас важнее только одно: — Чего завис? — Выдыхает хрипло, облизывая губы. — Любуюсь. — Коротко. Самодовольно. Ну конечно, как же иначе. Прежде чем войти, Дайске склоняется к лицу Хару, убирает волосы с глаз и мимолетно целует. — Ты не представляешь, насколько красив, — шепчет на ухо, входя на всю длину сразу. Странно, но Хару совершенно не больно. Он задыхается больше от шепота и этой близости. Жар охватывает все тело и хочется кричать, чтобы хоть как-то справиться с эмоциями. Их слишком много. Дайске слишком много. Но его движений слишком мало. Слишком медленно и осторожно, Хару хочется еще больше, еще жестче, чтобы до вспышек перед глазами, до полного бессилия. И он двигает бедрами навстречу, резко, до болевого импульса. Вскрикивает от этой вспышки и выгибается, цепляясь за плечи Камбэ. Дайске понимает отлично. Ускоряется, кусая за плечо, слизывает выступившую кровь. След останется надолго. Это вызывает удовлетворение. Сейчас Хару абсолютно его. Такой громкий и отзывчивый, не дерзит, не ругается. Жаль, что не особо смущается уже. Ему очень идет смущение. Они двигаются хаотично, царапаются, кусаются, и даже поцелуи уже больше похожи на попытки сожрать друг друга. Просто, так хочется больше, ближе, теснее. Хотя, казалось бы, уже и некуда. Воздух вокруг накален, и его катастрофически не хватает, кажется, вот-вот задохнешься. Удовольствие окутывает каждую клеточку тела, в то же время, стягиваясь горячим огненным узлом внизу живота. Оргазм же напоминает взрыв сверхновой, ослепляет, выбивает из реальности, захватывает дыхание. Хару кажется, что он только что умер и воскрес заново. Дайске, судя по обжигающему сбитому дыханию где-то в районе ключиц, ощутил нечто схожее.***
Напарники далеко не сразу находят силы на то, чтобы подняться с дивана и привести себя в приблизительно нормальный вид. Хару считает абсолютно несправедливым, что сам он выглядит как взъерошенный воробей, в то время, как Камбэ легкий бардак на голове только идет. Он так в разы милее выглядит, и не настолько напыщенно, как обычно. Нечестно. Като вздыхает. Дайске, поправлявший галстук, поднимает на него взгляд с немым вопросом, дескать: «Чего это ты?». Хару показывает язык и отворачивается, а казалось бы, взрослый человек… Камбэ бесшумно подходит и обнимает его со спины. — Сколько ты хочешь за то, чтобы стать моим парнем? Хару фыркает. Разворачивается в объятиях и, вместо ответа, втягивает Дайске в поцелуй, чувствуя губами его улыбку.