Найди меня

      Майкл Кейн обещал устроить теракт, который Лондон ещё не знал.       Самоубийство добродушного бухгалтера Кевина Маркса сразу показалось Шерлоку странным. Пока Джон рассуждал, что выстрел в висок был сделан дилетантом (то есть, самим Марксом), человеком, который никогда прежде не держал в руках оружие, Шерлок увидел, что выстрел и правда выполнил дилетант, но не Маркс. У него постоянно дрожали руки. Он бы не удержал оружие под таким углом, не нажал бы на спусковой крючок с первого раза, он не стал бы стреляться в этом кресле, потому что не любил его (оно досталось ему от мамы). К тому же, слишком драматично всё было обставлено для прагматика, да и украденные Марксом пятьсот тысяч фунтов стерлингов говорили о том, что он хотел жить долго и счастливо, просто подальше от Лондона. Шерлок выпалил всё это, как только переступил порог комнаты. Джон и Лестрейд раскрыли рты, особенно после слов о краже. В тот же момент у инспектора зазвонил телефон, и ему сообщили, что бывший работодатель Маркса сообщил о пропавших пятисот тысячах фунтов.       Всё было как обычно: Джон непонимающе хмурился, Лестрейд задавал лишние для дела вопросы, а Шерлок загадочно улыбался. Это определённо было убийство, да какое! Обставленное так, что практически не к чему придраться. Идеально! Потрясающе! Наконец-то! Хоть что-то интересное среди череды однотипных и скучных преступлений.       Шерлок сделал вывод примерно за пару минут нахождения на месте преступления: Маркса убили из-за денег, но кто и зачем, он пока не знал. После Шерлок привычно носился по всему Лондону, расспрашивал людей, долго высматривал кого-то из-за стекла небольшого кафе, мерил шагами улицы, прибегал домой, что-то искал в телефоне и ноутбуке, и когда картина преступления сложилась, легче ему не стало.       — Всё устроил Майкл Кейн, — сообщил он, положив перед Джоном фото Кейна и досье на него. — Он когда-то учился с Майкрофтом, но подсел на наркотики и спустил свою жизнь в трубу. Недавно он объявился, попросил у Майкрофта помощи.       — А тот отказал, — догадался Джон, отложил газету и взял досье.       — Конечно же! Он терпеть не может неудачников. И вот теперь Кейн планирует теракт. Даже два: первый, как демонстрацию возможностей, чтобы припугнуть Майкрофта, и второй, финальный акт, который должен разорвать Лондон на клочки.       — Но зачем? — спросил Джон и поднял на него взгляд.       — Банальный шантаж, Джон. Первый взрыв унесёт множество жизней, если Майкрофт не захочет повтора, он заплатит солидную сумму. Кейн действовал через посредников и всех их убил. Мы говорим не только о Кевине Марксе с имитацией самоубийства, там уже больше десяти человек. Все они были связаны с Кейном, но выйти на него самого невозможно, он убрал всех! И, что хуже всего, у меня есть сведения, что взрывчаткой он на самом деле запасся.       — Он не допускает ошибок?       — Ни одной. И если есть хоть кто-то, способный его найти...       Шерлок внезапно замолчал. Его глаза расширились, он приоткрыл рот и сложил ладони «домиком». Устремив взгляд в окно, он задумчиво нахмурился, и Джон сразу понял, о чём именно он думал в этот момент.       — Даже не вздумай, — предупредил Джон. — Он скорее устроит аккомпанемент из взрывов и фейерверков для Кейна, чем поможет тебе или Майкрофту.       — Да... — отстранённо произнёс Шерлок. — Да...       Вечером, как только Джон отвлёкся на звонок своей новой подружки, Шерлок открыл ноутбук, нашёл его блог, и издевательские комментарии, которые когда-то оставлял Джим.       «Найди меня», — написал Шерлок под одним из этих комментариев.       В ответ не было ни сообщения, ни звонка, ни смс. Шерлок больше не мог сидеть на месте и ждать. Его мозг кипел, мысли перебивали одна другую, а тело требовало движения и действий. Выжидать и ждать — это было не про него. Поэтому с раннего утра, пока не проснулся Джон, он встал и отправился на улицу. Большую часть дня он садился из автобуса в автобус, из метро на такси и обратно, гулял по паркам, ходил по скверам, отдыхал в кафе, и постоянно искал кого-то глазами. К концу дня он отчаялся до такой степени, что признал свою идею безумной и глупой.       Время близилось к вечеру, когда Шерлок спустился в метро, растворился в толпе спешащих с работы людей и сел в первый попавшийся поезд, даже не задумавшись, куда и зачем едет. Он сел на свободное место и погрузился в мрачные тяжёлые мысли о Майкрофте и Кейне, готовом взорвать город. Что он выберет свой целью? Парламент, или торговый центр, или школы, или несколько точек разом — неважно. При любом раскладе погибнут люди.       Вагон приятно качало, характерный стук отбивал привычный ритм, и Шерлок прикрыл глаза, растворяясь в музыке метро. Всё изменилось моментально. Перемена ощущалась в воздухе, в запахах, вокруг него, словно пространство внезапно пробило током. Шерлок распахнул глаза, осмотрелся и увидел в конце вагона его. Джим Мориарти, настоящий, из плоти и крови собственной персоной. В стильном плаще, с броским зажимом на галстуке, в солнечных очках, которые он не снял даже в вагоне поезда. Он сидел, закинув ногу на ногу, и читал свежую газету, словно не видел Шерлока и не знал, что он рядом.       Шерлок моргнул. Ещё раз и ещё. Это был точно он, Джим Мориарти. Внезапно, когда поезд начал тормозить, обзор заслонила женщина, а когда она отошла, Джима на том месте уже не было. Шерлок вскочил, осмотрелся и увидел его, шагнувшим на платформу. Шерлок бросился следом, оттолкнул возмутившихся людей, и успел выскочить до того, как двери вагона закрылись.       Только вот Джим пропал. Шерлок осмотрелся и стал пробираться сквозь толпу по наитию, пытаясь рассмотреть знакомый силуэт. Сердце взволнованно билось в груди: получается, ему ответили! Только с какой целью?.. Для чего?.. Шерлок снова заметил Джима, но тот шёл, не обращая на него никакого внимания. Внезапно он обернулся, снял очки, улыбнулся своей безумной дьявольской улыбкой, и сердце Шерлока пропустило удар. Джим тут же отвернулся: его лицо сделалось скучающим и бледным, он менялся моментально, словно недавнее внимание только привиделось Шерлоку. Словно ему никто не улыбался. Словно никто не смотрел ему в глаза. Может, это и вовсе был не Джим.       И всё же Шерлок поспешил сквозь толпу и в какой-то момент окончательно потерял Джима из вида. Он взбежал по ступеням, окунаясь в вечерний полумрак улицы под аккомпанемент спешащих машин, осмотрелся и по наитию бросился в ближайший переулок. За углом мелькнуло знакомое пальто. Шерлок поспешил следом и увидел, как Джим заходит в старый заброшенный многоэтажный дом.       Мрачные стены, уходящие ввысь и укрытые вечерней темнотой, давили. Смотреть на дом было неприятно, от него исходило что-то мрачное, пустое, лишённое жизни. Неудивительно, что Джим (если это был он) выбрал именно это место для встречи. Оно дополняло его, украшало дыры на его душе и облике своим сгнившим полумраком. Они были продолжением друг друга: Джим Мориарти и безысходность смерти. Смерти не как финала чьей-то жизни, а разложения, разрушения и пугающей серостью пустоты.       Выдохнув, Шерлок всё же пошёл следом за ним. Он был уверен, что искать Джима следует на крыше, там, где только один шаг отделял бы каждого из них от конца всего. Шерлок знал и чувствовал его немой зов, слышал шёпот его ожидания, и каждый новый лестничный пролёт, который он преодолевал, сопровождался этим шёпотом. Он поднялся, толкнул старую скрипучую дверь и вылез на крышу. Осмотрелся, слушая тоскливую песнь холодного пронизывающего ветра, и прищурился, смотря в сторону тёмного горизонта.       Джим Мориарти стоял на парапете. Запрокинув голову, он остановился на самом краю и слушал музыку — тонкий шнур наушника броского белого цвета скользил по тёмной ткани пальто. Джим тихо подпевал, качал головой и вёл себя так, словно был тут совсем один. Словно Шерлок не мог подойти и толкнуть его вниз, ставя точку в их состязании. Да, это был вызов, Шерлок понимал и принимал его. Задержав дыхание, он сделал шаг и поднялся на парапет, встав на самом краю, рядом с Джимом. Теперь тот мог запросто столкнуть его: внизу зияла пустота. До асфальта было далеко.       — Ты стоял так же на краю, — внезапно сказал Джим, не открывая глаз. — Когда Лестрейд думал, что это череда самоубийств*. Ты стоял на краю крыши, Шерлок, и смотрел на город. Я тебя видел.       — Следил за мной уже тогда? — спросил Шерлок и поднял голову, любуясь неоновыми переливами города на покрывале ночного неба.       Джим склонил голову к плечу и распахнул глаза.       — Я начал намного раньше, — зловеще произнёс он. — Всего один вопрос, Шерлок. Один вопрос, один ответ. У тебя минута, время пошло.       — Почему попса? — спросил Шерлок. — Я слышу отзвук от наушника. Это же попса, дешёвая современная попса.       Джим на мгновение замер, словно обратился в статую, затем так же внезапно рассмеялся и качнулся, будто не стоял на краю пропасти. Он смеялся и смеялся, вытирал слёзы, и затем, сквозь смех, с трудом спросил:       — Именно это... ты предпочёл... спросить?..       — Это интереснее, чем Кейн. — Шерлок внезапно улыбнулся, ощутив странную весёлость. Словно он только что осознал и в полной мере понял это: ему ответили, но его просьбу пришли, его нашли в огромном городе. Джим не мог не знать, почему Шерлок ищет встречи, и всё же он пришёл. Один.       Джим наконец-то перестал смеяться, вытер слёзы и вытащил наушники. Небрежно засунув их в карман, он спрыгнул на крышу. Размял шею, прошёлся из стороны в сторону, чтобы согреться, и дождался, пока Шерлок спустится следом. Только после этого Джим обернулся к нему.       — С чего ты взял, что я захочу помочь? — холодно и серьёзно спросил он.       — Ты же нашёл меня, — ответил Шерлок. — И дело не в желании помочь. Уверен, ты не хочешь, чтобы кто-то без твоего на то разрешения разнёс город. Лондон дорог тебе. Ты правишь тут, живёшь, развлекаешься. Если кто и уничтожит его, то только ты сам.       — Так я сам могу избавиться от Кейна.       — Это невольно будет хорошим поступком, пожалей репутацию.       — Не понимаю, кого ты идеализируешь больше: меня или Лондон. Если хочешь знать, то каждый день я вижу этот город в огне. Может, пришло время сжечь его дотла и повторить легендарный тысяча шестьсот шестьдесят шестой?       — Покажи мне, как ты его видишь.       Шерлок и сам не знал, почему сказал «покажи» вместо «расскажи». Когда они оказывались с Джимом наедине, мир преображался, становился инфернальным и чуточку безумным. Грани реальности размывались, пустота Джима обволакивала чувства Шерлока, тьма поглощала и утягивала его, рисовала перед его взором такие картины, которые он не видел даже в наркотическом угаре. И это, своего рода, тоже был наркотик.       Джима словно не удивило это «покажи». На его серьёзном лице внезапно промелькнул интерес. Он задумался, словно оценивая этот вариант, и медленно кивнул. Джим приблизился, небрежно скинул пальто и нервно качнул головой. Он ни на секунду не отвёл взгляда от лица Шерлока, и его чёрные глаза, казалось, стали ещё больше. Шерлок ощутил внутреннюю дрожь — иногда ему казалось, что Джим Мориарти не человек. Пауза затягивалась. Внезапно Джим обхватил его голову руками. Шерлок вздрогнул от холодного прикосновения, но не отстранился. Он задержал дыхание, прикрыл глаза, и Джим устроил большие пальцы на его веках. Спустя пару секунд он резко убрал руки, и Шерлок медленно открыл глаза.       То, что он увидел, напоминало конец света. Самый настоящий ад на земле развернулся тут, в центре Лондона. Крыша, на которой они стояли, покрылась трещинами от старости. В одном месте и вовсе зияла дыра, словно с неба что-то рухнуло прямо сюда. Город за пределами дома превратился в руины. Шерлок подошёл к краю, увидел вместо улиц пески и огонь, а с горящего тревожными рыжими всполохами неба падал пепел. Лондон выглядел так, словно его разорвало изнутри. Из чёрных пустых окон домов стекало что-то похожее на густую, вязкую кровь, а от кирпичных стен тянулись нити, похожие на сети. Город окутывал едкий дым с запахом гари и гноя.       — Так я вижу Лондон каждый день, — тихо сказал Джим, поравнявшись с ним. — Каждый день, Шерлок. Он горит и плавится, его пожирает сухой огненный песок, а люди выглядят как чудовища. У них нет или глаз, или ртов, у них много изломанных рук и ног. Они ползут, пробираются сквозь пустынные улицы и охотятся друг на друга.       — А я? — спросил Шерлок, словно не удивившись, что видит всё то же самое, как наяву. — Меня ты так же видишь?       — Нет, — ответил Джим. — Твоё лицо один из тех редких лиц, которое я вижу таким, какое оно есть. Даже своё не вижу. А твоё — да.       — Ты настоящий?       — Конечно.       — Чем и когда ты меня накачал?       — Что за обвинения?       — Я вижу разруху, огонь и песок. Это галлюцинации.       Джим усмехнулся.       — Всё дело в твоей эмпатии, Шерлок. Ты делаешь вид, что ты холодный, бесстрастный, бесчувственный, но на самом деле ты открыт миру сильнее многих людей. Ты чувствуешь и видишь, замечешь, понимаешь, и в этом твоя слабость. Твоя эмпатия в данный момент помогает тебе увидеть мир так, как вижу его я. Сейчас мы связаны. Можем сделать наоборот. Покажи мне, как ты видишь Лондон.       — Я вижу его таким, какой он есть, — холодно ответил Шерлок и поджал губы.       — Неправда. Покажи мне. Это будет честно.       Шерлок нахмурился. Как... он видит Лондон? Он не хотел подпускать Джима так близко, не хотел открывать ему душу и мысли, но это был второй вызов. Если он откажет — проиграет. Джим уйдёт, растворится в огне, а Кейн устроит взрывы. И Лондон станет таким, каким видит его Джим — мёртвым и скорченным собственной раскалённой болью.       Шерлок закрыл глаза, обратился в далёкие мучающие его воспоминания, в ночные кошмары, когда-то терзающие его детские сны, и услышал журчание воды. Они всегда отзывались быстро, стоило лишь о них подумать. Они были здесь. Тёмные воды.       Ботинки моментально промокли. Шерлок открыл глаза, глянул вниз и увидел, как крышу заполняет вода. Тёмная, холодная, вязкая, она словно оплетала его ноги своими щупальцами. Джим смотрел тоже. Вода поднималась, пропитала низ его брюк, мазнула колени.       — Ты видишь воду, — задумчиво произнёс Джим. — Воду... почему воду, Шерлок? Что связано с водой?       — Я не знаю, — рассеянно сказал Шерлок. — Это с детства.       — Интересно... А ты бы хотел, чтобы я утонул?       Шерлок вскинул на него взгляд и замер. Вода поднималась, но теперь только вокруг Джима. Она окутывала его, ткань пиджака и брюк стала тёмной, вода поднялась ему до подбородка. Джим задержал дыхание, запрокинул голову, закрыл глаза и изящно поднял руку. Вода накрыла его: лицо, волосы, потекла вверх по руке, почти достав подрагивающие пальцы. Время шло на секунды. Джим не дышал.       Повинуясь какому-то иррациональному порыву, Шерлок подался вперёд, схватил Джима за ворот пиджака и резко дёрнул на себя, вырывая его из плотоядных холодных вод. Вода рухнула, словно кто-то разбил невидимый стеклянный аквариум. Джим жадно вдохнул воздух, а раскалённая крыша зашипела и задымилась. Джим резко перехватил Шерлока за запястья, сжал до боли и ядовито прошептал в его лицо:       — Мой огонь сожжёт тебя, или твоя вода утопит меня? Иного не дано, Шерлок!       — Почему же? — спокойно спросил Шерлок, стойко выдержав его ядовитый взгляд. — Смотри.       Шерлок внезапно дёрнул Джима на себя, прижимая его почти вплотную. Стоя к нему так близко, Джим ощутил, что под его ногами стало сухо. Он посмотрел вниз: они стояли на нетронутом ни огнём, ни водой островке. Вода плескалась за спиной Шерлока, огонь бушевал за спиной Джима.       — Твой секрет, — прошептал Шерлок, разгадав очередную головоломку, — в том, что ты так же эмпатичен, как и я. Даже сильнее. Всё твоё безразличие лишь маска, ты обнажён и беззащитен больше других людей. Ты страдаешь, мучаешься и горишь живьём, потому что ты чувствуешь.       — Думаешь, нашёл мою слабость? — так же тихо спросил Джим.       — Разве это слабость? Хватит защищаться.       — Заставь меня.       — Карл Пауэрс.       — Давно мёртв.       — Что он тебе сделал? — внезапно спросил Шерлок. — Как он ранил тебя?       Первая трещина пролегла вдоль крыши. Джим вздрогнул и, оттолкнув от себя Шерлока, сделал шаг назад. Трещина пролегла только по его части крыши, а огонь отступил.       — Он мог убить тебя? — продолжил Шерлок и сложил руки за спиной, привычно обхватил пальцами запястье. Главное не выдать волнение. — Ты был старше, но слабее. Маленький, худенький, да? Тебя никто не мог защитить. Родителям не было дела, а друзей у тебя не было.       Вторая трещина обратила в щепки часть парапета. Каменные глыбы полетели вниз, утонув в горячем песке.       — Хватит... — прошептал Джим. — Ты рушишь мой мир, а я могу разрушить твой! Я могу разрушить всего тебя!       Злость исказила его лицо до неузнаваемости. Джим перехватил Шерлока за грудки, подтолкнул к краю крыши и дёрнул, словно готовясь вот-вот столкнуть. Шерлок схватился за его руки, стараясь удержать равновесие, но не позволил страху отразить в мимике или взгляде.       — Я могу убить тебя! — кричал Джим. — Не думал ли ты, что это ловушка?!       — Думал, — ответил Шерлок, сохраняя голос ровным и спокойным. — Но ты не убил меня в тот день, когда мог и хотел этого.       Теперь он смотрел за плечо Джима. Тот помедлил и, не отпуская Шерлока, осторожно обернулся. На другом конце крыши, покрытой зелёной травой, он увидел мальчика лет тринадцати. С бледной кожей, взъерошенными чёрными волосами и затравленным беглым взглядом. Он сидел в парке на лавочке и читал толстую книгу. Неподалеку, тоже с книжкой, только с тонкой и цветной, сидел мальчик помладше. Его непослушные волосы кудрями ниспадали на лоб и лезли в глаза. Он то и дело отбрасывал их и с интересом смотрел на первого мальчика.       — Ты был единственным из всех детей в парке, кто читал, — сказал Шерлок. — Это было после убийства Пауэрса, я окончательно разругался с Майкрофтом. Мне было одиноко, и я увидел в парке такого же одинокого тебя. Теперь я понимаю, что ты пришёл убить меня.       — Я знал, что ты заметил отсутствие кроссовок, — прошептал Джим, смотря на мальчиков. — Ты постоянно говорил, что это было убийство. И мне пришлось избавиться от тебя. Да, я нашёл тебя, в парке...       — Но ты ничего мне не сделал. Знаешь, почему?       — И почему же?       — Я захотел с тобой подружиться. Вот почему ты передумал. Впервые хоть кто-то хотел узнать и понять тебя. Я подошёл, протянул руку и сказал, что меня зовут Шерлок, помнишь? Ты эмпатичен, как и я, и это не слабость, Джим.       Джим. Шерлок впервые назвал его по имени. Джим вздрогнул, как от удара и медленно разжал пальцы. Он отстранился, а Шерлок распрямился и одёрнул пальто. Они оба наблюдали, как маленький Шерлок подошёл к маленькому Джиму и что-то сказал. Джим грубо оттолкнул его руку, встал и ушёл.       — В тот день ты забыл в парке книгу... — прошептал Джим. — Что-то о пиратах.       — Ты расстроил меня, — сказал Шерлок. — А я так хотел подружиться.       — Как видишь, всё равно бы ничего не вышло.       — А я думаю о том, что было бы, если бы ты тогда не ушёл.       — К чему всё это, Шерлок?       — Разве ты не видишь? Оказывается, ты не лишён эмоций, просто они причиняют тебе боль. Посмотри.       Теперь их окружали зеркала. Джим смотрел во множество своих отражений, а Шерлок смотрел только на него. Он всегда быстро учился, и усвоил правила их новой игры. Это были прогулки в лабиринте, прикосновения друг к другу без физического контакта, признания без слов. Шерлок действовал по наитию и до сих пор не верил, что смог ранить Джима Мориарти пониманием.       — В тот день ты, на самом деле, очень хотел бы подружиться со мной, — сказал он. — И сейчас хотел бы. Ты всегда знал, что только я могу тебя понять.       Джим хотел его напугать, но Шерлок впервые заглянул глубже. В тот момент, когда Джима окутала вода, когда он перестал дышать, Шерлок ощутил этот иррациональный порыв — спасти его. С того самого дня в бассейне, с момента, когда многое было сказано между строк. Они ворвались в жизни друг друга с такой силой, что пошатнули защитные барьеры, сломали привычные опоры и стали зависимы. Оба. Шерлок мог сколько угодно называть его врагом, но слишком часто он ловил себя на желании пообщаться с Джимом. Теперь он не сомневался — это взаимно.       Ведь Джим пришёл.       Мир оживал, двигался вокруг них, где-то за стеклянной стеной. Вода опускалась, стекала сквозь крышу, а огонь отступал. Дыхание перехватывало от волнения и близости, Шерлок впервые рассматривал Джима почти вплотную. Да, когда они пересекались, мир становился инфернальным.       Внезапно стекла разорвало. Осколки взметнулись в воздух, и Шерлок сделал резкий шаг вперёд, прикрывая собой Джима. Стёкла летели отовсюду, кружили вокруг них, как новая смертоносная преграда. Джим смотрел на Шерлока, распахнув глаза, словно не верил в то, что видит, и, как резко всё началось, так же резко оно и прекратилось. Исчезли осколки, стекла, вода и огонь. Они стояли на крыше, возвышаясь над спокойным и привычным ночным Лондоном.       — Иногда мне хочется предложить тебе сесть в машину и уехать, — едва слышно сказал Джим. Он вытянул руку и сделал движение, словно держал и поворачивал руль. — Подальше ото всех.       — Иногда мне хочется согласиться, — ответил Шерлок и отступил, возвращая приличную дистанцию.       — У него есть яхта.       — У Кейна?       — Да. Были махинации с перекупкой, поэтому о ней никто не знает.       — Чёрт! — Шерлок раздражённо всплеснул руками. — Как я не догадался сам! А эти махинации?..       — Моих рук дело, да. Ищи его...       Шерлок распахнул глаза.       Он сидел всё в том же вагоне поезда, только в пустом. Объявили конечную станцию, и Шерлок встал. Он посмотрел на то сидение, где увидел Джима, но все последние события напоминали странный сон. Расстроившись, Шерлок вышел из вагона и поспешил на улицу.       Вероятно, он уснул, а его мозг докрутил это преступление. Конечно же, надо искать любой незаконно добытый транспорт у Кейна. Вероятно, лодку или яхту. Шерлок закурил. Кончик сигареты вспыхнул в ночи, и Шерлок вытянул руку, ловя кэб. Всё в том же убитом настроении он вышел на Бейкер-стрит, полез в карман за мелочью и нащупал пальцами бумажку. Достав и развернув её, Шерлок увидел неаккуратно выведенные серию, цвет и номер яхты, Кейна, её последнее месторасположение и чей-то номер телефона.       Таксист не понял, почему Шерлок внезапно засиял и рассмеялся. Он взлетел по лестнице, ворвался в квартиру, небрежно бросил пальто на кровать и закричал Джону, что они раскроют это дело. И замолчал, увидев на своём столе старую затёртую книгу о пиратах. Ту самую, которую он двадцать лет назад оставил в парке.       Джон, прибежавший на его крики, так и не понял, почему Шерлок замер у окна, прижимая книгу к груди.