Ни один лицедей

Харли нервозно поигрывала битой, на которой до сих пор виднелись ошмётки чьих-то мозгов, — для злодея дело обыденное. Неожиданно надулась и насупилась, резко развернулась корпусом и крутанула оружие в руках. Бита тут же выпорхнула, пронеслась через всю комнату. На заднем фоне раздался оглушительный треск. Квинн поморщилась, сконфуженно закусила губу: кажется, досталось новой плазме. Плющ явно не придёт в восторг. При мысли о подруге Квинн сорвалась на тяжёлый вздох. Конфликт, который едва не разрушил команду, сглажен, все снова в сборе, но она не могла не чувствовать, что между ней и Айви осталась напряжённость. Впервые в полной мере ощутила бремя вины — а в том, что виновата именно она, Харли не сомневалась. На языке теперь вертелось слишком много слов, которые она должна была сказать, объясниться, разложить по полочкам. Но каждый раз, когда они с Плющом пересекались взглядами, эти самые слова застревали комом в горле. Оставалось лишь отшучиваться, прикрываться глупой и натянутой улыбкой. Иногда Доктор Психо косился на неё с насмешливой физиономией. Знает. Этот чёрт определённо знал её мысли, чем нехило раздражал, заставлял крушить попавшуюся под руку технику. Со временем она сделалась совсем смятённой и несобранной, могла посреди беседы впасть в задумчивость. Как сейчас, прямиком во время разговора с Глиноликим. Тот, видя, что она опять “подвисла”, прокашлялся в кулак, выдержал театральную паузу, а затем напомнил о себе. — Я ведь правильно понял твою просьбу? Хочешь, чтобы я сыграл роль Ядовитого Плюща? — он казался воодушевлённым, впрочем, как и всегда, когда речь заходила о лицедействе. — Знаешь, забей. Я тут распечатала её плакат, — она кивнула на лежащий на диване свёрток. — Лучше с ним побеседую… — Погоди! Я не буду перебарщивать с экспрессией. Просто… — Просто прими её внешность и постой. Молча,— кисло буркнула Квинн. Она уже жалела, что решилась на эту затею, но по-другому просто не могла. Небольшая репетиция перед настоящим разговором казалась неплохой возможностью побороть свой ступор: — Я сама скажу всё, что нужно. Если совсем припрёт, можешь покивать в ответ. — О боги, это так волнительно. Харли, я тебя не подведу — это будет моя лучшая роль! — словно не слыша её слов, высокопарно протянул Глиноликий. Однако следом странно посмотрел и покачал головой: — Погоди минуту, я сейчас вернусь. Мне нужно настроиться. Она поджала губы, проводила его взглядом, а затем раздражённо зарядила кулаком по стене и обхватила себя руками. О себе опять напомнило тошнотворное чувство стыда: за то, что лучшую подругу — человека, который разглядел в ней что-то большее, чем сучку Джокера, чем тупую размалёванную куклу, который принимал и понимал её со всеми недостатками, она почти без задней мысли променяла на бывшего. За то, что посмела забыться и поддалась на его уловку. Падение в воду, унижение и подпорченные макияж с причёской казались мелочью по сравнению с укоризненным взглядом подруги. И её разочарованием. Квинн опять вспомнила лицо Плюща и похолодела. Несмотря на то, что та её простила, этот случай жирной кляксой лёг на их взаимоотношения. Для Айви она стала ненадёжной — для Квинн подобная характеристика была едва ли не клеймом. Мысли разбередил послышавшийся из-за двери голос Глиноликого: — Я готов! Через несколько мгновений дверь открылась, и в комнату вошла Ядовитый Плющ. “Глиноликий в образе Плюща”, — тут же исправила себя Квинн. В принципе она привыкла к его перевоплощениям. Да и в целом удивлялась им не больше, чем интимной жизни Психо и его гигантской жёнушки. Но сейчас, когда эта гора грязи превратилась в Айви — её Айви — Харли впала в лёгкий ступор. Однако тут же взяла себя в руки и шагнула навстречу. Взглянула ей в глаза — как всегда тёплые и понимающие, передёрнулась, ощутила острую нехватку воздуха. Чёртовы слова снова разбежались. В голове опять стало пусто. На губы, словно маска, легла перекошенная, странная улыбка. “Ну же, скажи — это ведь так просто”, — подбодрила себя Квинн. — Ты беспокоишь меня, Харли, — будто помогая ей, сказал Глиноликий голосом Плюща. — Последнюю неделю с тобой что-то не так. — Я опасаюсь, Ай, — наконец-то она выдавила из себя и опустила глаза к обуви. — Мне кажется, я всё испортила. Описала взглядом размашистую дугу от пола до потолка, а затем опять перехватила взгляд Плюща, поймала её мягкую улыбку. Айви улыбалась так, когда хотела поддержать. Внутри и правда стало теплее. — Мне страшно, что я стану для тебя предательницей, ненадёжным человеком. Я боюсь, что мы станем друг другу чужими. Она осеклась. Замолчала, с тревогой глядя на подругу, и, кажется, забыла, что сейчас перед ней стоит совсем не Плющ. — Знаешь, — Айви подошла вплотную, не спуская с неё глаз. Бережно взяла за руку. — То, что это тебя беспокоит, уже ценно для меня. То, что тебе не всё равно, намного значимей каких-то слов. Я не смогу ненавидеть тебя, Харли. Я люблю тебя. — Айви! — шмыгая носом, протянула Квинн, тесно прижалась к подруге. Та нежно потрепала её по волосам. Через секунду Квинн опомнилась. Сообразила, что этот разговор не более, чем репетиция. Дёрнулась всем телом, желая отпрянуть, но в этот же момент распахнулась дверь и на пороге показался Глиноликий. — Ах, какие эмоции, — восторженно хлопая, протянул последний. — Какой накал! — Да какого хуя?! Глиноликий, мать твою! — проревела Харли и выпучила на него глаза. Несколько мгновений она активно шевелила извилинами, а затем осознала. Внутри всё съежилось: — Значит, я говорила… — Со мной, — улыбнулась Плющ, объятья стали ещё крепче. — Мы видели, как тяжело тебе даётся этот разговор. К счастью, ты сама подала нам идею. — Есть чувства, которые нельзя сыграть, — снова вклинившись, высокопарно заявил Глиноликий. — И слова, которых не подберёт ни один лицедей. Но Харли его не слушала. Уткнулась в плечо подруги, обхватила за плечи. И замерла со счастливой улыбкой. Впервые за последнюю неделю ей было хорошо.