Сакура в цвету

Сакура была красивая. Молоденькая и пиздец до чего красивая, в редкой пене розовых лепестков, похожих на сахарную вату, и с тоненьким коричневым стволом, блестящим, точно лакированный. Тамао так залюбовался ей, что отстал от экскурсии. На экскурсию по ботаническому саду он поперся спьяну — просто нажрался с утра из-за отсутствия цели и смысла жизни. Идзаки не раз говорил, что это нихуя не оправдание, но ему легко было говорить — у него был Такия, а у Тамао не было даже завалящего кохая. Ну не хуйня ли? Лаковый ствол ластился к ладони. Тамао погладил его. Еще раз погладил. Странное чувство рождало это прикосновение. Что-то огромное, нежное, горячее поднималось внутри. Надо подрочить, понял Тамао. Вот прямо сейчас, здесь. Конечно, будучи трезвым, он бы ничего такого не сделал, но трезвым он в ботсад и не попал бы. Он огляделся по сторонам, вынул член и сжал в ладони, припоминая, что говорилось в правилах. Они однозначно запрещали курить, сорить и вырывать либо ломать растения. Про дрочку вроде бы ничего не было. Тогда поехали, сказал себе Тамао, проводя ладонями по обоим стволам сразу. Это вышло как-то рефлекторно — в первый раз, но во второй Тамао погладил гладкую кору уже осознанно. Было в этом что-то… неодинокое. Он увлеченно выжимал из себя оргазм, когда голос за спиной строго спросил, что он делает. Тамао, конечно, кончил — зря старался, что ли? — застегнул джинсы и только потом повернулся к говорящему. Предчувствия не обманули — ему впаяли административку и сдали полиции, откуда его под залог извлек Идзаки. Который после долго ржал, слушая рассказ Тамао о его новой подруге. Он ничего не понимал в дендрофилии. Тамао тоже — слово он услышал в кабинете директора дендрария, и ему понравилось. Еще ему понравилось, как белесые капли спермы стекают по коричневой коре-кожице. Честно говоря, Тамао жалел, что не обхватил оба ствола сразу. Интересно, что бы это было за ощущение? Суд приговорил его к общественным работам на благо того самого ботсада, на что Тамао отреагировал равнодушно. Нет, он не собирался снова дрочить на эту сакуру — как выяснилось, нового и пока еще редкого вида «Токио». Он же не извращенец. Он просто сходит на нее посмотреть как следует. Надо расширять кругозор, верно, Идзаки? Идзаки опять ржал и пожелал ему успеха.

* * *

Сакура продолжала быть милой, сколько бы Тамао на нее не смотрел — а приходил он часто, каждое утро. Рыхлил землю, иногда вносил удобрения, опрыскивал, поливал, проверял, не завелись ли вредители. Проверял тщательно, на совесть, как член после поебки без презерватива, так что неправильный листок заметил сразу. На нем появились какие-то вздутия. Цвет листка не изменился, да и в целом Токио выглядел здоровым, так что Тамао решил понаблюдать за ним, никому не говоря. Ну мало ли… может, это сперма повлияла, может, она у него токсичная для растений из-за курева и пива. Он наблюдал день, другой, третий… — Да я, блядь, отвечаю, — горячо доказывал он Идзаки на четвертый вечер, — там мое лицо! Мое лицо! — Что употреблял? — Идзаки отличался чертовской прагматичностью. Не верил в неведомое. Не видел невидимое. Как Такия его терпит? — Да я не пил даже! — Тогда лучше бы пил. — Иди нахуй. А что еще можно сказать человеку, не понимающему основ жизни?

* * *

«Он забеременел», — осенило Тамао вскоре. Конечно, это было невозможно — Токио был мужского пола, да еще и сакурой. Но семя Тамао впиталось в его кору… Жизнь к жизни. И вот же на листочке — очень явственно, как на фото в правах, проступало зеленое лицо Тамао. Можно было оборвать и смять листок, но у Тамао рука бы не поднялась. Тем временем на месте соцветий появились крошечные зеленые шарики. — Надо мне на работу устроиться, — сказал Тамао вечером. Он пил чай. Идзаки посматривал с подозрением, но молчал. — Нахуя бы? — спросил Такия, возившийся с окономияки. — Ты прекрасно без этого обходишься. — Сейчас надо. Я тут подумал… У Токио же будут дети. Такия уронил вок на ногу, выругался и стал собирать разлетевшиеся по всей кухне овощи. — Что? — спросил Идзаки, присаживаясь на ноут. — Ты это о чем? — Я не знаю… Ну вот вишни. С моим лицом, наверное. Не на варенье же их. Не знаю, но наверняка понадобятся деньги. Может, заморозка… — Может, лечиться? — предложил из кухни Такия. Наткнулся на бешеный взгляд и пожал плечами. — Да мне какое дело, трудоустраивайся, разводи свой вишневый сад. На собеседованиях только про детей не упоминай. Я серьезно. — Не буду, — согласился Тамао. Сидел, представлял себе целую кучу вишенок, похожих на него. Страшно было. Вдруг не справится, не обеспечит. Идзаки переглянулся с Такией через его голову. Очень задумчиво.

* * *

Эйчар был молоденьким, высоким, улыбчивым. Волосы лаково блестели. Тамао понял, что попал. — Тацукава Токио, — представился эйчар. — Наши требования вы знаете, верно? А чего вы, в свою очередь, ожидаете от работы в нашей компании? Не стесняйтесь. — Ну, что ты будешь встречаться со мной, — не стал стесняться Тамао. — Что станем рассветы смотреть, закаты. Ну, как положено. И что где-нибудь поженимся, и состаримся, и будем счастливы до конца дней. Эйчар перестал улыбаться. Интересно, вежливо выставит или позовет охрану? Имя же, цеплялся Тамао, имя. И весь как юная сакура в цвету. Ведь не просто так? Токио все смотрел на него. Тамао стало неуютно. Самому, что ли, уйти? Ошибся, с кем не бывает. Он редко ошибался в людях, даже спьяну. — Серидзава Тамао, — прочел Токио, опустив взгляд в его резюме, будто впервые видел. — Что ж ты так… сходу? — А чего тянуть? — Тамао старался говорить уверенно. — Мне уже все ясно про себя. Ничего ему было не ясно, и еще страшно до влажных ладоней и слабости в коленях. Вдруг все не так, вдруг и правда дурь? Вся жизнь его была дурью, если уж начистоту. Не случайно же на сакуру кончил. Дурь как река в летний день: тепло, качаешься на волнах, смотришь в небо, плывешь по течению. Хорошо. Тамао больше так не хотел. — Еще что-нибудь сказать не собираешься? — спросил Токио. Вот оно, понял Тамао. Правильный шаг. А куда, куда? — Собираюсь, — признался он. – У меня, наверное, дети, много. От одной… сакуры. Я точно не знаю пока. И что делать, тоже. Но бросать не брошу, ты ведь понимаешь. Вот теперь — охрана. Точно уже. — Понимаю, — кивнул Токио, — хорошо, что сказал. Не хотелось бы после сюрпризов. А с тем, что есть, разберемся. Большая семья — это же интересно. — Плохо ты знаешь большие семьи, — заметил Тамао, — это ад и пиздец. Пойдешь со мной на экскурсию в ботсад? Я вас познакомлю. Его тоже зовут Токио. — Ну, в этом я не сомневался, — сказал Токио-не сакура, и Тамао немедленно стал любить его еще больше.