Капля

Кар едва ли подлежит восстановлению. Кабина превратилась в искореженную, скрипящую груду металла, все еще раскаленную настолько, что прикосновение обжигает. Некоторые участки до блеска отполированы горячим песком. Рядом с останками кабины парят небольшие грависани, нагруженные не поддающимися идентификации кусками и кучей разбитых болтов. Двигатели все еще остаются где-то там, в пустыне, теперь они лишь груда полурасплавленного шлака, которую быстро поглощают беспощадные пески. Анакин забирается на кучу железного хлама следом за грависанями, сосредоточенно скользя взглядом по зыбкой тусклой поверхности. Что-то шипит. На мгновение песок окрашивается красным, но вскоре порыв ветра стирает это проявление жизни. Анакин облизывает пересохшие губы и пытается незаметно промокнуть порез на руке. Нехорошо. Рукав уже мокрый от крови. Он чувствует, что в рану набился песок и стискивает зубы, стараясь не заплакать. Присутствие матери где-то позади дает ощущение тепла и надежности. Он не смотрит в ее сторону. Знает, насколько она не любит, когда он участвует в гонках, но их последствия она ненавидит еще сильнее. Неважно. С этим никто из них ничего не может поделать. Уотто рвет и мечет и, брызжа слюной, сквернословит на хаттском, обильно примешивая слова на тойдарианском, родарианском и даже на бейсике. Анакин не обращает на него внимания, даже когда тот с воплями залепляет ему пощечину. — Ты стоил мне целого состояния, никчемный мальчишка, — рычит Уотто. Анакин остается неподвижен. Он чувствует, что мама начинает пробираться вперед, возможно, чтобы попытаться защитить его, и, прикусив губу, чуть сдвигается в сторону от нее. Не сильно, чтобы не рассердить Уотто еще больше, но достаточно, чтобы она поняла. Шми замирает. Анакин не смотрит на нее. Кап, кап, кап. Его кровь шипит на раскаленном песке, и пустыня поглощает ее. — Не стой столбом! — рявкает Уотто, отвешивая Анакину еще одну пощечину. — Ты починишь это, мальчишка, настолько насколько сможешь. Я хочу, чтобы все было восстановлено. Я заплатил огромные деньги за этот кар и не хочу потерять их полностью. За работу! — Да, хозяин, — бормочет Анакин. Не поднимая взгляда, он нетвердой походкой возвращается к остову кара и принимается за работу. Песок жадно поглощает его кровь.