Wolf

Вокруг было темно, но очень шумно. Это не мешало, Америка не обращал внимания на посторонние звуки. Его разум был занят нарастающей тревогой, причину которой он почему-то не помнил. Это продолжалось до тех пор, пока в нос не ударил отвратительный резкий запах, от которого всё внутри сжималось и увядало. - Очнись! "Всмысле, очнись? Я что, без сознания?" Тревожность нарастала, едкая вонь становилась сильнее. - Америка, если ты сейчас не очнёшься, то очень об этом пожалеешь. Сделай это, пока не стало поздно! Америка распахнул глаза. За плечи его трясла девушка. Мир плыл перед глазами, и Америка не мог сказать больше. Постепенно зрение восстанавливалось, и в бледном лице он узнал Украину. Её сильно трясло. Губы были искусаны в кровь, глаза воспалились, а лицо залито слезами. Остатки сна воспламенились и исчезли, словно Америка и не был в небытие. Америка с трудом поднялся на колени. Он вспомнил. Вспомнил, почему так тяжело на сердце. Глазами он искал его в толпе. Внутри закипала истерика. - Россия... Где Россия?! Рядом с ним в луже крови лежал его отец, возможно, уже мёртвый. Это вызвало у Америки отторжение. Но толпа не замечала Британию. Все они склонились над телом парня с пепельно-белыми волосами. Рыдания резали слух и добавляли тревоги. Но где, где Россия?! - Америка. - Украина ласково взяла его руки в свои, из её глаз ручьём текли слезы. Без романтического подтекста, но было в этом жесте что-то до ужаса пугающее. - Он умирает. Америка больше не дышал. У него не было такой возможности. В груди болело. Призрачный туман, ставший мимолётным символом его счастья, ускользал из пальцев. Никакие мелкие радости больше не окупали горечь той действительности, которая его окружала. - Где... где Россия?! Украина не ответила. Америка всё равно не понял бы её. Она указала на блондина без сознания. Америка смотрел на него, но не мог понять что хотела сказать Украина. Он не видел лица парня, но волосы России были чёрными, значит это был не он. Украина молча дала ему руку, помогая встать. Америка сжал её хрупкую дрожащую ладонь. Девушка оказалась гораздо сильнее, чем он думал. Голова кружилась и болела. Америка не помнил, почему потерял сознание. Украина подошла к белокурому парню и закрыла лицо руками. От осознания того, что такая личность, как несокрушимая Украина задыхается в рыданиях, Америке становилось хуже. В бледном лице он узнал его. Того, кто так сильно ему нужен. Неузнаваемы были только его волосы. Белые. Пепельные. Седые... Америка упал на колени, раздирая их в кровь. Он протянул руку к его лицу, но резко одёрнул себя. Он не мог. Не имел на это права. Потому что он не смог его защитить. Америка закрыл лицо руками. Грудь сдавило, а между вдохами образовался таймер, контролировать который было не в его силах. Америка задыхался. Из разбитой губы текла кровь. Помимо неё на языке было одно имя. - Россия... мой Россия... Рядом с ним Украина, проливая горькие слёзы на лицо мёртвого брата, держала два пальца на его шее. Она шептала что-то. Может быть, её голос был изуродован горем, а может, Америка не мог ничего слышать также, как не мог дышать, но он не понимал её слова. Из всех присутствующих соображать могли немногие. Аура была охвачена жгучим предтраурным оцепенением. Россия умирает. - Быстро блять! Отец, помоги, его надо посадить. Казахстан, найди какую-нибудь герметичную повязку. Клеёнка, пакет, что угодно! Быстрее, он умирает! Все суетились вокруг тела России. Они пытались помочь ему, но на его лице уже застыло выражение смерти. - Боже, нет... - А ты хули ревёшь?! - Рявкнул Союз. Америка видел, как блестят его глаза. - Сними наконец свои дибильные очки и помоги мне! Союз и Империя придерживали Россию под руки, сажая его спиной к стене. - Немного влево, чтобы он мог дышать. Штаты блять, ты собираешься помогать?! - Что я должен сделать? Америка не узнал собственный голос. Хриплый, низкий, полный боли и отчаяния. - Надо закрыть рану. Сделай это. Колени Америки упирались в торс России. Его голова безжизненно лежала на порванной груди. Кровь из неё била фонтаном. Америка прижал ладони к ране. Но даже его, казалось бы, больших рук, не хватало чтобы полностью закрыть огромную дыру. Справа от России на колени упала Украина. Она прижала ладони поверх рук Америки, чтобы плотнее заткнуть рану. Америка не видел, не верил и не соображал. Рыдания до сих пор вырывались из груди, ещё сильнее мешая дышать. Держа руки на сердце России, Аме чувствовал как бьётся его сердце. С каждой секундой всё реже и слабее, но всё ещё бьётся. - Штаты... Он встретился взглядом с Украиной. - Да?.. - Россия сказал мне, что любит тебя. Я не надеялась, что когда-нибудь он сможет полюбить. Тем более я не ожидала, что это будет парень. А когда узнала, что это ты, вообще была в шоке. Но он полюбил тебя, значит ты как никто другой этого заслуживаешь. Сейчас он умирает. Мой братик... Если ты слышишь меня, прости за всё. Я очень тебя люблю... Они ревели и захлёбывались слезами на плече любимого человека. Америка хотел умереть прямо сейчас, чтобы не видеть, как Россия оставит его. Казахстан протянул ему кусок прозрачного плотного полиэтилена. Америка зажал им рану. К ним присоединилась Беларусь. Нежно проведя ладошкой по лицу брата, она вытерла с его губы кровь. - Вот так. Правда же, стало лучше? За её ласковым и добродушным голосом Америка не сразу смог разглядеть слёзы. - Я не хочу, чтобы ты уходил. У тебя ещё есть дела, ты помнишь? От её слов Америка расплакался сильнее. - Больно, наверное? Мой бедный братик, мне так жаль... Послушай меня, не уходи. Не оставляй нас. Беларусь наклонилась ближе к его лицу. Как тогда, когда Америка застал их целующимися в Пекине. - Забери мою жизнь. Посмотри, я живая. И ты будешь жить. Возьми всё, только не уходи. - Господи, точно... - Украина положила руку на плечо брата. - Россия, забирай мою жизнь. Забирай и не жалей, так же как не жалею я. - Что вы делаете? - Дрожа всем телом, к ним приблизился Казахстан. - Ты помнишь это, так ведь? - Беларусь улыбалась сквозь слезы. - 1945 год. Ты должен помнить. Казахстан просиял, опускаясь к ним на колени. Как тут не помнить? *** 1945 год. 9 мая. В душном тесном бункере четверо ребят сидели на коленях. Совсем маленькие, два мальчика и две девочки. Они плакали, но не были в истерике. У них не было на это права. Рядом с ними на ледяном полу лежал человек. И всё бы ничего, но это был их отец. - Папа... Папочка... - Плакала самая маленькая девочка. Это была Беларусь. Она держала отца за руку, отчего её крошечные ладошки намокали в крови. - Где же эта помощь, чёрт бы её побрал! - Воскликнул Казахстан сквозь слезы. - Папа, не умирай! Ты победил в войне! Победители ведь не умирают! - Папа... - Украина суетилась вокруг неподвижного тела, трясущимися ручками накладывая бинты, которые сразу же промокали насквозь. На животе Союза стремительно расползалось кровавое пятно. Его лицо было хмурым, как обычно. Словно он просто спал, и в любой мог проснуться и отчитать наследников за страх и панику. Не пристало детям великого Союза вести себя как сопляки. - Че сопли распустили? Хватит ныть, я ненавижу это! Но СССР не скажет это. Потому что он умирает. Из тени бункера вышел ещё один мальчишка. Он был так же бледен, как остальные. Его волосы были чёрными как смоль, а на лице застыла задумчивость, слишком глубокая для ребёнка. Он единственный, кто смог удержаться от слез. Но не потому, что ему не было больно. А потому что его слёзы добавили бы страданий близким людям. - Знаете. - Сказал он сестрам и брату. - Я готов отдать за отца жизнь. - Я тоже... Я тоже отдала бы! - Беларусь заплакала сильнее. Украина обнимала сестру и едва слышно говорила: - И я... Что угодно, только чтобы папа был жив! Казахстан отвернулся от них. Он ненавидел плакать, особенно когда рядом был Россия. - Я тоже готов на всё, но сейчас мы ничего не можем сделать. Если бы только мы пришли раньше, может его бы не ранили! Россия опустился на колени перед отцом и положил руку на его рану. И заговорил так трепетно, что остальные расплакались сильнее. - Отец, я готов отдать тебе свою жизнь. Это ли не повод не умирать? Я отдам тебе жизнь, но ты должен принять её. Возьми, возьми всё! Ты не должен умереть. Не сейчас. Он держал руку на ране Союза, закрыв глаза и опустив голову вниз. В какой-то момент он поморщился и покачнулся, словно ему стало плохо. - Я тоже! Папа, забери мою жизнь! Ты нужен нам. Кто будет заботиться о нас, если не ты? - Беларусь обнимала отца за шею, проливая слёзы на его плече. Украина взяла руку Союза, нежно касаясь её губами. - Они правы. Папа, я отдаю тебе свои силы. Забери их! Мы очень тебя любим... Казахстан смотрел на них со слезами на глазах. Он знал, что это ребячество ничего не изменит. И если его брат и сёстры ещё не достаточно взрослые, чтобы понять это, то сам Казах знал, что так бывает только в сказках. Но и он был готов отдать за отца жизнь. И если Союз умрёт, он хотя бы будет знать, что прожил жизнь не напрасно. - Если это может помочь... - Сказал Казах, кладя руку на сердце Союза. - Я люблю тебя, папа. И я тоже готов отдать за тебя свою жизнь. Если ты слышишь нас, - пожалуйста, услышь нас! - то будь готов принять это. Забери мою жизнь, если тебе это поможет. Казахстан чувствовал, как бьётся сердце Союза. Медленно, очень медленно. Но оно билось. - Чувствуешь? - Россия улыбался, как самый счастливый ребёнок, и плакал, как самый уничтоженный болью взрослый. - Чувствуешь, как колотится его сердце? Сильнее, чем пять минут назад. Казахстан не верил в это. Всё было в точности так. - Может, отцу и было суждено сегодня умереть. Но мне плевать на судьбу, ведь только что мы с вами смогли её изменить. *** Много лет прошло с того момента. Союз выжил, скоро пришла помощь. Но Казахстан, как не пытался и сколько бы учёных не спрашивал, никто не мог дать этому разумное объяснение. Россия сотворил чудо. Они отдали что-то, чтобы вернуть жизнь своему отцу. И вот сейчас умирает он сам. Может ли это чудо спасти и его? - Россия. - Казахстан прикоснулся к телу брата. - Однажды ты спас жизнь родного нам человека таким способом, и я долго не мог в это поверить. Но сейчас самый подходящий момент удивить меня, я знаю, ты любил это. Если тогда это была не случайность, то забери мою жизнь. - Это всё бред. - Буркнул Союз и коснулся плеча сына. - Но ты сказал мне то, что я хотел слышать, когда я умирал. И теперь, когда умираешь ты, я обязан сделать это. Моя жизнь ничего уже не стоит, но ты должен забрать её, потому что тебе нельзя умирать. - Нельзя. - Поддержал сына Империя. - Не смей, Россия, ни за что. Если Бог позволит, я отдам тебе всё, что у меня есть. Но обещай, что будешь жить. Америка не мог больше этого вынести. Ему уже плевать, что те, перед кем он хотел казаться непобедимым, сейчас видят как он быстротечно гниёт изнутри. Плевать, кто он такой, кто его семья, что он пережил. Важен только он. Тот, кто умирает на его руках. - Солнышко... Что бы не случилось, я всегда буду тебя любить. Я ни в чём уже не уверен, но только это останется истиной... Я отдаю тебе жизнь. Я сохранил её, чтобы связать с твоей. Иначе... Она мне не нужна. Россия... Если ты меня слышишь... Пожалуйста, не оставляй меня... Мне так страшно... Если ты действительно меня любишь, не уходи, прошу тебя, не уходи... И это был конец. Америка, как и остальные, кто проливал сейчас горькие слёзы на безжизненное тело России, были бессильны. Они сделали всё, что было в их силах, но его губы продолжали неотвратимо белеть на глазах. Америка понимал, что единственный, кому он нужен, словно тряпичная кукла сейчас уронил седую голову на его плечо; выражение его лица спокойно и печально, словно он просил прощение. Он не реагировал на объятия Америки. Россия был холоден, ему было всё равно. Но он был здесь, пока ещё был. Америку колотило. Россия умрёт вот так, у него на руках. Штаты не мог унять дрожь, восстановить дыхание. В голове появилась ещё одна непоколебимая истина. Сегодня либо не уйдёт никто, либо двое. Америка ощущал тяжесть ножа в кармане и продолжал рыдать. - Всё должно было быть хорошо... Америка больше не существовал. Вся его жизнь стала одной секундой, когда слабый стук сердца России касался его пальцев. После он умирал в неведении, не зная, почувствует ли этот робкий удар снова. И когда момент наступал, в душе расцветала весна. Всего на миг. А дальше - новый круг Ада. Так они и сидели, уткнувшись израненными, опухшими от слёз лицами в тело умирающего России. До тех пор, пока в Кремль не прибыла скорая помощь.