Антагонист

1945 год 9 мая 00:42 Союз шагал по сырой, пропитанной кровью земле. Он чувствовал, что скоро всё закончится. Уже предвкушал победу, которая должна остановить бесчисленные смерти и страдание народа. СССР остановился у входа в одноэтажное полуразрушенное здание. Сейчас всё закончится. Войдя в тёмное помещение, Союз начал тихо продвигаться по кровавому следу врага. Рейх не мог далеко убежать или скрыться, он был ранен в правый бок. Пуля засела глубоко во внутренностях. Даже если серьёзных повреждений органов нет, у немца была прострелена нога. Он имеет все шансы умереть, если срочно ему не помочь. Русский приоткрыл дверь в последнюю комнату, где кроваво-алая полоса стала усиливаться. Союз увидел у противоположной стены самого Рейха, скорчившегося от невыносимой боли. СССР всё так же медленно подошёл к шипящему немцу. - Так, так. Кто это тут у нас? - русский сел на корточки перед нацистом. - Ах ты, русская свинья, - огрызнулся Рейх на немецком, кашляя собственной кровью. - Готов распрощаться с жизнью? - дуло пистолета было приставлено прямо к виску врага. - Хах, чтож, увидимся в аду. Совок наклонил голову влево, широко распахнув глаза и разглядывая оскал на лице немца. - У меня к тебе только один вопрос, - выражение лица русского было до усрачки страшным, - Зачем? Рейх как будто на секунду замер, и оскалился ещё сильнее. Его зубы были плотно сжаты, а глаз не было видно за фуражкой с имперским орлом. Дыхание стало сбиваться слишком часто. Немец будто пытался пересилить в себе что-то. Но это "что-то" отчаянно желало себя показать. Послышались тихие всхлипы. - Эй, ты что, плачешь? - Союз был немного шокирован такой реакцией. Но, в конце концов Рейх почти всегда скрывал свои настоящие эмоции. Дуло из холодного металла снова соприкоснулось с горячим виском. - Я не верю тебе, не поведусь снова на актерское мастерство. Вдруг нацист поднял взгляд на СССР. Русского будто шибануло током, он не мог пошевелиться. Первый раз он видит в этих глазах искренность. Глаза - зеркало души, они не дадут соврать. Действительно ли это значит, что Рейх раскаивается? Н-нет. После всего, что он сделал, он не заслуживает прощения. Правда же? - Правильно. Не верь мне. Не стоит. - с запинкой в каждое предложение проговорил немец, - Зачем? Потому что я полный идиот. Идиот! - крик сорвался в пустоту, - Я... я должен заплатить за это. Собственной кровью. Союз не мог ничего сделать. Он не мог выстрелить - всего-то нажать на курок, но не мог. Ни обнять, ни убить. Вот наверное, как ощущается бывший друг, но бывший враг? Бывший враг? Как до этого дошло... Рейх вдруг перехватил кисть руки СССР с пистолетом и сильнее вдавил себе в висок. - Стреляй! Давай, ну чего же ты ждёшь? Я здесь, прямо перед тобой! Ну же! - не жалея сил хрипло кричал Рейх. - Иначе это сделаю я! Стреляй! Союз не мог. По какой-то непонятной причине. Рука не слушалась. Как же ... так? Русский так много раз представлял, как пускает пулю в голову нациста. Но на деле всё оказалось сложнее. Воспоминания о временах, когда эти двое были лучшими друзьями, забирались глубоко в сознание, искореняя мысли об убийстве лучшего друга. Они знакомы с самого детства, и ножа в спину никто явно не ожидал. Это самое настоящее предательство. - Я лишился всего, что у меня было. Теперь я никто. Даже своего единственного друга я пытался убить. Ты оставался всем, что у меня было. Но я устроил эту войну. И теперь ты ненавидишь меня за это. Так зачем мне ещё жить? Такой ужасный человек, как я, не заслуживает жизни. Союз был потрясён. Да, Рейх говорит правду, но в этой самой правде столько боли. За последние четыре кровавых года СССР стал скуп на чувства. Но сейчас он жалел того самого, кто лишил Союза чувств. Иронично, не правда ли? - Я не могу. - прошептал Совок, не решаясь снова взглянуть в глаза нацисту. - Что? Ты же хочешь убить меня, я знаю! - Рейх сильнее наклонился к русскому. - Не могу, - заключил Союз. - Не надо жалеть меня. Я это заслужил. Рука с пистолетом дрогнула и ослабела от неуверенности. СССР начал уже убирать руку от виска немца, как тот нажал на курок. *** Союз сидел под деревом в жаркий летний день. Даже несмотря на это, на нём как и всегда была любимая ушанка. Российская Империя всегда был занят какими-то важными делами, из-за чего практически не виделся с сыном. Возможно поэтому СССР вырос совершенно непохожим на отца. РИ это худший отец и правитель, которого можно представить. Ему было реально всё равно на ситуацию в стране, на семью, да и кажется на всех людей вокруг. Жизнь только для самого себя. Союз медленно выдохнул. Он хотел бы жить в семье с нормальными отношениями. Однако менять что-то уже поздно. Вдруг из размышлений Союза вырвали крики о помощи со стороны реки. Русский сразу помчался туда. На середине реки, сносимый сильным течением, захлёбывался Третий Рейх. Он отчаянно звал на помощь, колотя руками по воде. Союз скинул пальто с ушанкой на берег и, нырнув в реку, быстро подплыл к практически бессознательному немцу. Плыть к берегу с "багажом" против ледяного течения очень сложно. Учитывая даже то, что плаваешь ты очень хорошо. Русский выжимал из себя все силы, как будто в последний раз. Кое-как добравшись до берега, СССР с трудом перевернул Рейха на спину и проверил дыхание. Его нет. Значит нужно срочно делать искусственное дыхание. Качая воздух в лёгкие промокшего парня, Союз напрягал последние силы. Через несколько секунд немец пришёл в себя и начал откашливаться от воды. Русский обессиленно лёг рядом и расслабленно выдохнул. Усталость навалилась мертвым грузом. - Спасибо, - хрипя проговорил только что откашлявшийся Рейх. Этот момент стал зарождением тесной дружбы между СССР и Третьим Рейхом. Они проводили всё их свободное время вместе, рассказывали друг другу обо всех проблемах и делились переживаниями, веселились и вляпывались в передряги. И даже когда Германская Империя узнал об этом и запретил сыну близко подходить к "отбросу", они всё равно продолжали дружить, несмотря на то, что Рейха сильно наказали за это. После рассказов немца о том, что с ним делает родной отец за малейшие провалы, Союз реально начал думать, что похуизм, черта его отца, ещё вовсе цветочки по сравнению с избиением, голодовкой и оскорблением личности. Впрочем, если по факту, это два друга с пиздецки ужасными отцами, где каждый из них бьёт рекорды по своим "увлечениям". Недавно отец СССР чуть не поймал его за прочтением книги из запретного сектора библиотеки. Запрещенный сектор это был потому, что там оставалось несколько книг, посвящённых коммунизму. Тогда эти книги доживали последний день перед сожжением. Союз конечно же в тайне пробрался туда и успел захватить с собой одну, спрятав в надежное место. Вот так, будучи ещё маленьким, Союз узнал о коммунизме и начал мечтать построить достойную счастливую страну. Для этого нужно было заплатить кровью собственного отца. Но для СССР он был никем - лишь жалкий человек, полагающийся во всём на волю Господа, и не предпринимающий ничего, чтобы искоренить страдания народа, будучи этим самым "Господом" для людей. Но Бог, на которого во всём так полагался отец СССР, не смог предотвратить смерть его самого. - Пришёл убить меня, да? - презренная улыбка заиграла на лице Империи, сидящего на троне. РИ подпёр щёку рукой, не отрывая взгляда от сына. - Я смотрю за восемнадцать лет ты впервые не занят делами, - холодно подметил СССР. - Ну, для собственной смерти можно уделить пару минуток. Союз перешагнул через окровавленное тело одного из охранников, медленно приближаясь к отцу, сидящему в другом конце тронного зала. - Я смотрю ты хорошо подготовился. Убить такое количество дворцовой стражи...- РИ медленно похлопал, - Впечатляет...Сынок, ты так желаешь убить отца? Союз не хотел сейчас разбираться в отношениях отец-сын, хотя, что там разбираться, когда этого просто нет. Но СССР был настроен решительно. - Ты мне отцом не являлся, не являешься и являться не будешь. Парень направил пистолет на Империю. - А если бы в моих глазах ты и правда был бы отцом, то ничего этого сейчас бы не было. - Ну, раз ты уверен, не стану говорить тебе ничего лишнего. СССР находился почти в метре от Империи. -Да брось. Твоё последнее слово? РИ усмехнулся. -Да хранит тебя Господь, пусть тебе не снятся кошмары по ночам. Союз резко надавил на курок. Раздался выстрел. Пуля попала точно в лоб Российской Империи, запечатляя полуулыбку на его лице теперь уже навсегда. Золотая корона упала с поникшей головы и откатилась по ступенькам прямо к ногам Союза. - Бога нет. *** Рейх зажмурил глаза до боли, готовясь к быстрой смерти. Раздался щелчок курка. ... И ничего. - Что? Он не заряжен? - Рейх покрасневшими глазами, полными непонимания, смотрел на СССР. В ответ лишь объятие, пусть и совершенно сбивающее с толку. - Зачем? - тихо проговорил Союз. - Ты не должен это спрашивать...- немец тусклым взглядом посмотрел в никуда. Вдруг он почувствовал, что что-то холодное морозит кожу на руке. Рядом в крови лежал нож. Нацист тихо подобрал его и покрутил в руке. Вонзить в русского? Нет, он не воткнёт в спину нож тому, кто сейчас заключает самого Рейха в объятиях. Зачем эти мысли вообще мельком пробегают в его сознании? Это остатки прошлого всё ещё отдаются в гудящей голове. Разве теперь своими действиями Союз не показал, что всё изменилось? Рейх нахмурился. Он не может простить самого себя за все содеянное. И это чувство вины уйдёт с ним в могилу. Хотя фактически эту войну Союзу объявил Германская Империя. - Я не могу тебя убить. Ты слишком дорог мне, старый друг. Немец знает, что не достоин сейчас слышать это. От этого слёзы на его глазах льются сильнее. Союз принял его. После всего, что случилось... Рейх крепко обнимает СССР в ответ. Иногда говорят, что тишина значит больше, чем слова. Так и есть. Тут не нужно ничего говорить, чтобы понять. Каждый понимает это и без слов. Третий Рейх начал войну с СССР из-за того, что Германская империя навязал это сыну. Заставил обманным путём поверить, что СССР - враг. Отец Рейха заставлял сына выполнять всё то, чего не смог добиться сам. Союз тоже понимал это. За столько лет дружбы, СССР многое узнал о Рейхе и был стопроцентно уверен в том, что без оснований, немец бы эту войну не начал. Русский слегка наклонился назад. - Нужно поискать аптечку и вытащить пули. Рейх неуверенно кивнул. Хорошо, что сейчас они находились в полуразрушенном корпусе госпиталя, как что кое-что тут точно можно было бы найти. Минут через пять после тщательного обхода нескольких комнат СССР вернулся с аптечкой, несколькими шприцами, пинцетом и ампулой специальной "заморозки". Разложив это всё на белую марлю, Союз первым делом принялся вкалывать обезболивающее. Это было самым лёгким. Далее следовало нащупать и вытащить пули. Постоянно текущая кровь сильно затрудняла процесс, не говоря уже и о Рейхе, который буйно сопротивлялся холодному металлу, несмотря на обезболивающее. Только минут через тридцать удалось вытащить первую пулю из правого бока. Возможности промыть рану антисептическим средством не было, поэтому пришлось применить водку, которую коммунист всегда носил с собой во фляжке. Бинты так же нашлись в аптечке. Радовало ещё одно, крови было не так много, как ожидалось, так что жизненно важные органы были не повреждены. Но оставалась еще одна пуля в бедре, что сильно омрачняла русского. Судя по мелким кусочкам кости, периодически вытаскиваемых вместо предполагаемых пуль, можно было сразу догадаться, что снаряд прошёл до середины бедра и остановился, сплющившись о кость, несколько раздробив её. Значит по-любому пуля задела крупные сосуды. От этого может быть очень много проблем. СССР старался как мог подцепить этот несчастный кусочек свинца, что наделал так много неприятностей. Из-за постоянно сочившейся из раны крови, разглядеть при освещении луны там можно было только кровавый фарш с непонятными прожилками. Да, зрелище не для слабонервных. Но Союз за годы войны уже мало-помалу привык к подобному. Всё ещё мерзко, но когда на кону стоит жизнь, СССР бросит все силы на помощь. Вдруг кончиком пинцета русский нащупал что-то достаточно твердое. Очень широкое и с рваными краями. Осознание этого факта пришло только через несколько секунд. Экспансивная пуля. Боеприпас, запрещённый уже как несколько десятков лет. Её практически не достать без повреждения мягких тканей. Следующие два часа были самыми напряженными и утомительными для Союза. Рейх же не выдержал и отключился. Конечно, как вообще можно оставаться в сознании с болевым шоком? Пот струился ручьями со лба русского. Металл никак не удавалось подцепить. Руки уже дрожали от перенапряжения и усталости. Ещё немного. Только подцепить её покрепче.... Есть! Осталось только наиболее аккуратно достать, что очень проблематично. Союз пытался зацепить "цветок" двумя щипцами одновременно с нескольких сторон и вытащить с минимальными потерями. Так неровные края металла зацепятся за мягкие ткани, и немного разорвут их, ведь раскрывшаяся пуля больше в диаметре, чем вся рана, но это самый лучший способ. СССР сейчас чувствовал ответственность за жизнь Третьего Рейха. От того, насколько плохо или хорошо всё пройдёт, будет зависеть дальнейшая кровопотеря, уровень повреждения внутренних органов и крупных артерий, а также риск заражения. Однако пуля не сдвинулась с места. Стоило попытаться развернуть её к себе и вытащить за один край, но проблема в том, что так повреждений будет больше, чем планировалось. Но сейчас это единственный вариант. Вдох, выдох, всё получится. Всё будет хорошо. Да! Успешно! Плотно перемотав рану бинтом и перевязав собственным ремнём бедро чуть выше пулевого ранения, СССР поднял немца на руки и выйдя из здания, направился в ближайший действующий госпиталь. До него идти часа три. Почему так долго? Во-первых, потому что с человеком на руках. Во-вторых, заключающие военные действия велись далеко от этой области. Майская ночь сегодня выдалась прохладной. Разведя костёр, Союз прилёг отдохнуть где-то на десять минут, глядя в ясное звёздное небо. Сегодня оно было особенно красиво. Яркие звёзды переливались на темном небе. Их можно было сравнить с брызгами кисти импульсивного художника. В состоянии полного комфорта, когда рядом согревает костёр, в глазах отражается звездная пыль, СССР сразу же почувствовал усталость. Он не спал последние три дня, тщательно продумывая план военных действий. Глаза очень сильно слипались. Но сейчас надо пройти ещё половину пути до ближайшей больницы. Причём чем быстрее, тем лучше. Затушив костёр и снова собравшись, русский почувствовал, что у Рейха руки можно сравнить со льдом. Скинув с себя пальто с мехом, Совок укутал в него немца, сам оставаясь лишь в одном свитере персикового цвета. Оставшаяся дорога сильно измотала СССР. Пришлось сделать ещё один привал, чтобы отдохнуть и погреться. Сказать о том, что Союз это время не разу не подумал о Рейхе - нагло спиздеть. Мысли русского были всецело поглощены им. Обдумыванием произошедшей ситуации и её последствиями. СССР метался между мыслей, как между двух огней: держать жизнь Рейха в секрете ото всех, рассказав о нём только его сыну или сказать всем . И то и другое - не лучшие варианты. С одной стороны, что плохого может случиться если сказать только Германии, что его отец жив, но с другой стороны, если всё нормально объяснить, то репутация Третьего Рейха среди стран может восстановиться. Правда дети самого СССР явно не захотят принимать того, кто устроил их отцу кровопролитную войну. Однако это же зависит только от решения самого Союза. А своё решение русский уже знает. Но возможно, что это решение было принято на основе кое-чего ещё(?). В любом случае, огласку факта жизни Рейха нужно ещё обсудить с ним самим. *** - Союз? - Представь себе, дорогой друг. Что, уже не узнаёшь того, над кем так сильно издевался? - СССР ухмыльнулся, перематывая руки новыми бинтами. - Нет... это не я... это не мог быть я! - Смысл отрицать то, что уже сделано? Посмотри, все эти шрамы оставил мне ты. - Русский провёл пальцами по многочисленным рубцам на коже. - И ты думал, что после всего этого я тебя прощу? -..Нет...Забери мою жизнь, - едва слышный голос разрезал темноту. Но в ответ СССР лишь рассмеялся. - Думаешь отделаться так просто? За это ты должен быть убит самым мучительным способом, который придумаю именно я, а после пыток, гнить в грязной сырой тюрьме до конца своих дней. - Русский медленно направился к немцу, выйдя из темноты. Рейх бы ни за что не узнал сейчас Союза. Эта безумная кровавая улыбка и два красных от гнева глаза. Оболочка правого глаза была чёрной, о чём до сих пор не знал Рейх. Это точно не Совок. Тот, как считал немец, очень добрый человек, и никогда его улыбка не будет нести в себе кровавый смысл. Но эта ситуация так правдива. И у русского тоже есть предел терпения. Всё вполне возможно. - Посмотри, что ты наделал. Тело Союза вдруг покрылось трещинами, и разведя руки в стороны, он начал осыпаться. - Стой! Пожалуйста! Не умирай! - рыдал немец, уже крепко сжимая в руках ушанку русского, но было уже поздно. - Неет! Рейх обратил внимание на пол. Он был будто бы из стекла, так что разглядеть что-то можно было просто. По другую сторону стекла, снизу вверх на немца смотрел СССР. Он был так близко, что мог дотянуться до преграды рукой, но только посмотрел в бездонные зелёные глаза, и отвернулся. Рейх начал колотить руками по гладкому материалу, истошно крича на немецком, но стекло не поддавалось. Он приложил ладони к стеклу, желая хоть как-нибудь ухватить русского за меховой воротник куртки. Вдруг стекло как-то смягчилось, и немец начал падать. Пузырьки воздуха в воде, рвущиеся наверх, щекоча задевали лицо, свидетельствуя о том, что Рейх проваливается в бездонную водяную яму. Рука сжалась в попытке поймать человека, но вместо него там была лишь пугающая темнота. И только сейчас немец заметил, что тонет и ему совершенно некому помочь. Он захлёбывался водой, не имея ни шанса вдохнуть даже немного воздуха. Лёгкие сковало так, что где-то внутри покалывало. Тело пронзила резкая боль. Сознание отдалялось. Последнее воспоминание, запомнившееся Рейху - далеко не боль от потери кислорода, а то, что умирая, он понял, что так и не добился благосклонности Союза. Огорчало до боли и резало по живому. Рейх резко распахнул глаза, отчего его зрачки резко сузились, реагируя на лунный свет, и давая понять, что сейчас глубокая ночь. Раны в боку и на ноге тут же дали о себе знать, отдавая болью в нервные окончания. Рядом стояла капельница, тонкая трубка из которой вела прямо к руке немца. Он хотел зачесать растрепавшиеся во время кошмара волосы назад, но его рука задела кое-кого. Рядом с ним, опустив голову на кровать, спал Союз. Он здесь, целый и невредимый. Рейх тихо выдохнул. Но есть и ещё одна проблема. Всё может случиться в ближайшее будущее. Эти мысли заставили немца мгновенно напрячься. В голове снова и снова возникала сцена, когда русский рассыпался перед ним. Холодок пробежал по спине. Сердце билось учащённо. Рейх не хочет терять его. Ни за что на свете. Немец наклонился к Союзу и обнял за плечи. - Прости меня, прошу, - прошептал он, уткнувшись носом в тёмно-каштановые волосы, - знаю, я не достоин этого, и знаю, что ты меня, вероятно, никогда не простишь, но, я не хочу тебя терять. Не бросай меня. Ты нужен мне. - слёзы капали с лица Рейха, оставляя несколько неровные мокрые дорожки. - Прошу, ты всё, что у меня есть. Нет, осталось. Ты один всегда был со мной тогда, когда я в этом нуждался. Защищал меня, когда другие издевались, развлекаясь избиением. Ты был со мной всю мою жизнь, пусть она и состоит только лишь из перечисленного. Прости .., - в груди кололо резкой болью, - и скажи, пожалуйста скажи, Warum Liebe ich dich so sehr? Слёзы из его глаз начали литься сильнее. - Я так ужасен, мне правда жаль. - немец закрыл лицо руками. Около постели что-то шелохнулось. Русский протёр глаза и обеспокоенно посмотрел на Рейха. - Что случилось? Растирая горячие солёные слёзы по лицу, немец не мог понять почему. Почему он плачет? Может потому, что он тоже является жертвой своего отца, может из-за того, что чувствует свою чудовищную вину перед русским, или же потому, что сейчас их разделяет бездонная пропасть, длиной в несколько километров. Но в ответ прозвучало лишь тихое: - Ничего. В голове не единой мысли. Но боль всё же присутствует. Эта необъяснимая боль, заставляющая показывать чувства независимо от того, что хочешь ты этого или нет. Глубоко в подсознании мелькают обрывки слов, но в одно целое никак не соберутся. Когда ты отвлекаешься на что-то другое, на несколько секунд выходишь из этого состояния, но когда тебя снова затягивает в яму, падать в неё ещё больнее, чем до этого. Больно не осознавать произошедшее, а больно вспоминать то прошлое, где в воспоминаниях счастье и смех. Сравнивая себя настоящего с прошлым, ещё больше хочется кричать в пустоту, где никто не слышит. Где лишь ты один на один с этим ёбаным чувством одиночества. - Я устал. Устал от всего этого: доказывать им, что я вовсе не хуже, мериться своим положением среди других. Устал от бесконечных войн и крови. Я просто хочу, чтобы этого всего не было, чтобы это поскорее закончилось. Моя жизнь полностью состоит из провалов. Да что там, вся моя жизнь одним словом - провал. И моё существование тоже ошибка. Я бесполезный кусок мусора, поддающийся влиянию других. Союз, в моей жизни с самого начала не было смысла. Я совершенно ничего не стою. Удивлённый СССР находился в мёртвом ступоре секунды три, после чего обхватил немца руками, заключая в крепкие объятия. А действительно, за столько лет у Рейха, наверное, не было никого, с кем бы он мог поделиться бушующими эмоциями. И сейчас он наконец-то рассказал русскому всё то, что долгими годами копилось внутри и выливалось через пределы полного до краев стакана. - Дурак, ты нужен мне. Союз аккуратно взял лицо Рейха в свои руки. Его взгляд уверенно переметнулся с зелёных бездонных глаз на нежные губы. Рейх, не выдержав, первым поддался на встречу русскому. Их губы соприкоснулись, позволяя всем проблемам отойти на задний план. Поцелуй с желанием, страстью и ноткой горечи. Никто не мог оторваться от чужих губ. Сейчас всё было неважно. Рейх тихо простонал в поцелуй. - Я люблю тебя, - прошептал он, позволяя Союзу проникнуть в его рот языком. - Я тоже. Эти чувства невозможно было передать, они поглощали с головой, заставляя забыться словно в бреду. Где-то в груди приятно ныло, возбуждая нервные окончания в губах ещё сильнее. Руки потряхивало от напряжения. Совсем потеряв способность здраво мыслить, Рейх на секунду отстранился, после чего снова впился в губы СССР с новой силой. Каждый ещё давно знал, чего хотел. Но только сейчас они позволили раскрыть свои настоящие желания. И эта любовь полностью заслужена ими обоими. Джизус - 12 июня 1997