Чёрное море

Пойдём со мной плавать в Чёрном море! Пошли со мной, влюбись в меня — оно того стоит. Natasha Blume — Black Sea

      Море за его окном ― оно манило своею чернотой, что таила в себе куда больше, чем кто бы то ни был мог просто представить. Но он знал, что же там ― на самом дне. А всё потому, что видел когда-то… и слышит по сей день.       Каждую ночь Лухань слышит её ― её прекрасный голос, зовущий к себе. И он ведётся, раз за разом надеясь увидеть её снова ― прекрасное существо, единожды показавшееся перед ним.       Это было так давно, но воспоминания живы и свежи, словно это было вчера: непогожий день с еле-еле пробивающимися лучами солнца сквозь тяжёлые тучи; бушующее мрачное море, всем своим видом показывающее, что к нему сегодня лучше не приближаться, если ещё хочешь жить; мокрый песок, на котором отчётливо были видны следы чего-то не особо крупного и явно выходящего из пучин морских; он сам ― пятнадцатилетний юноша, стоящий на берегу и смотрящий в отдаляющийся шторм, всего год назад отнявший жизнь его отца-рыбака; и, в конце концов, оно ― существо, которое он смог увидеть лишь краем глаза, но никогда более не забудет.       Что-то, мелькнувшее за скалами, сразу же привлекло к себе внимание меланхоличного подростка, почему-то, против всякой логики, любящего штормовое море. Лухань тогда встряхнул головой, чтобы убрать наваждение, но оно слишком сильно отпечаталось в его памяти. Парень просто не смог убедить себя, что это было всего лишь видение. Он пошёл туда ― к скалам, к воде, ступая по холодному и противному песку босыми ногами.       ― Вау! ― вот, что и смогло тогда вырваться тихим восхищением из его уст, когда глаза запечатлели то, что наверняка не видел ни один живой человек на всей Земле. Мёртвый, возможно. Утопленник, разве что. Ведь только они, за секунды до смерти в водах жестокого моря или океана, способны увидеть это чудо, мелькнувшее перед ускользающим взором блестящей чешуёй. Но никому более они об этом рассказать не в силах. Поэтому-то тайна хранится по сей день. Тайна о русалках.       Блестящий и переливающийся от редких солнечных лучей хвост ― вот, что показалось на глаза шокированного парня. Он был слишком велик для обычной рыбы, но слишком изящен для акулы или дельфина, а его цвет ― небесно-голубой, и вовсе не оставлял сомнений о том, кто же находился перед ним. Кто сейчас со скоростью света нырнул в воду, как только его тайна могла оказаться раскрытой.       Лухань остался и дальше стоять на берегу, даже после того, как русалка исчезла, ещё какое-то время. Он всматривался в волны, надеясь увидеть ещё что-то, но разумом понимал, что она не настолько глупа, чтобы попасться снова.       С тех пор прошло много лет, но Лухань всё никак не может забыть о той встрече, о той тайне, которую случайно узнал. Его радовало лишь одно ― она, похоже, тоже не забыла. Иначе бы не пела для него каждую ночь. А в том, что это была она, он абсолютно не сомневался.       Вот и сегодня, услыхав её невероятный голос, который лился сладким мёдом исключительно для него, Лухань встал из постели и, как и был ― в ночной рубашке и босиком, направился на пляж. Ему ещё ни разу не удавалось увидеть русалку полностью. Каждый раз удавалось заметить лишь всплеск воды и кончик её хвоста или же светлые мокрые локоны, либо же бледную спину. Но это всё ― русалка будто бы специально пряталась каждый раз. Но зачем тогда звала?       «Сегодня я тебя точно увижу», ― уверенность неожиданно нахлынула на Луханя, словно приливная волна, и он ускорил шаг, уже зная, где красавица появится на этот раз. Называл парень её красавицей заочно, ведь никогда не видел её лица. Но при этом отчего-то всегда знал, что именно такой — красивой — она и будет. По крайней мере, в его глазах. Красота в глазах смотрящего, так ведь?! В особенности влюблённого смотрящего. Для такого человека любые изъяны исчезали из черт любимого, а все достоинства только приумножались, делая этого человека или же, в случае Луханя, — русалку, самым красивым созданием на всей Земле.       Облюбованные ею скалы, как он и предполагал, не пустовали. Девушка сидела поверх них, опустив роскошный хвост в пенящуюся воду. Её длинные волосы, которые достигали бы лодыжек, будь у неё ноги, волнами опускались на излишне хрупкую спину, с выделяющимися острыми лопатками, и оголённую грудь. Её лицо скрывала тень, а сама русалка смотрела куда-то вдаль, будто бы не замечая, что её обнаружили.       ― На этот раз не станешь убегать? ― голос парня надломился от трепета и равноценного тому страха. Но боялся он не её, а того, что она снова пропадёт. Или же и вовсе не появится более.       В конце концов, все эти годы видел и слышал её только Лухань ― так и не далеко рассудить, что сошёл с ума. В этом он убедился почти сразу ещё в первый год их «знакомства». Он прекрасно понимал, что девушку вряд ли кто-то видел и только ему так повезло. Но разве могли жители целой деревни, веками стоящей на скалистом мысу, не слышать её еженощные концерты? Он обошёл всех, опросил каждого, кого мог, но все лишь головами покачали, наверняка подумав, что юноша повредился рассудком после недавней потери отца. Но Лухань был точно уверен, что не сошёл с ума, а это могло значить лишь одно — она действительно пела только для него.       Хотя был всё же один человек, который в момент отчаяния парня придал ему уверенности. Пусть и был то старый рыбак, давно отошедший от дел по причине старческой немощи, что не позволяла мужчине и сетей из воды вытащить, Луханя это мало волновало. Он нашёл ещё одного свидетеля.       «Русалки? — с загоревшимися в миг глазами переспросил тот у парня, потерявшего всякую веру в собственные глаза и уши. — Пусть все это и отрицают и считают лишь байками, но на нашем мысу всегда водились русалки. Я сам их видел!»       «Отец, о чём ты таком говоришь?! — со вздохом перебила старика его уже достаточно взрослая для собственных детей дочь. — И этому ребёнку хочешь заморочить голову россказнями о русалках?»       «Но я их правда видел! Сорок лет назад! — протестовал старый рыбак, сил которого хватало лишь на то, чтобы недовольно, но совершенно не угрожающе, поднять руку и побранить ею дочь. — В том ужасном шторме. Почему мне никто не верит даже спустя столько лет?»       «Потому что больше никто этого не видел, кроме тебя!» — мотала головой женщина и бросала на Луханя слегка недовольный взгляд, словно виня его в том, что тот вновь потревожил прах истории, которую в их доме старались не касаться почём зря уже не один год.       «Ну а как же! — не унимался мужчина. — Ведь никто больше не спасся, кроме меня. Море тогда забрало всю нашу команду. Вот и подтвердить мои слова больше некому».       «Госпожа, — увидев, что ситуация накаляется, Лухань подошёл к женщине и тихо произнёс с притворством, заранее решив, что эта ложь никому зла не причинит, — я прекрасно понимаю, что это всего лишь сказки, но всё же это часть истории нашей деревни, и я хотел бы её послушать. Вам ведь не составит труда позволить отцу вновь поведать об этом. Господин уже в почтенном возрасте, его слова уже никого по-настоящему не убедят. Пусть порадуется под конец жизни».       Женщина тогда сдалась, не увидев в доводах мальца ничего дурного, и оставила их с стариком наедине, позволив тому рассказать всё, что тот видел в молодости, когда сам ещё был немногим старше Луханя. Старик поведал о чудесных и невероятных вещах, которые узрел собственными глазами много лет назад в день, обозначившийся в памяти людей их деревни как день самого страшного шторма, забравшего на тот свет более десятка молодых мужчин, ранее кормивших целую деревню. По его словам, спасся он тоже не просто так, а именно из-за тех самых русалок.       «Приглянулся я им, — хохотнул старик, вызвав у Луханя бледное подобие улыбки на лице, — был ведь самым молоденьким в команде, вот и спасли меня чертовки».       Не знал парень, стоит ли верить каждому слову старика, ум которого был уже давно не свеж и чист, но всё же и списать всю его историю, которую он в мельчайших деталях помнил даже спустя столько лет, на простую ересь он тоже не мог. И лишь когда бывший рыбак дошёл до описания русалок, Лухань уже не мог отрицать истины — мужчина действительно что-то видел. Примерно то же, что и он сам.       «Лиц я не рассмотрел, да и тел в целом не узрел целиком, — с азартом рассказывал тот, — но вот хвосты! Какие же они были великолепные. Ничего прежде, да и после, прекраснее не видел. Переливались всеми цветами радуги, как жемчуг, и светились изнутри, как волна морская в погожий день. А какие изящные, но в то же время крепкие и ловкие!»       Уходил в тот день Лухань домой с прояснившейся картинкой в голове и невероятным воодушевлением на сердце. Радости ему прибавлял не столь факт собственной здравости, а мысли и надежды на повторную встречу. Тогда он ещё не знал, пусть и надеялся, что она состоится и не единожды.       ― Мне надоело, ― честно призналась девушка, повернувшись к нему наконец лицом, давая рассмотреть себя. Её высокие скулы покрывали редкие полупрозрачные чешуйки, а губы были неестественного синего цвета, будто бы она смертельно замёрзла. Глаза же сияли перламутровым блеском, затягивая в свои омуты любого, кто бы решился только в них посмотреть. Но другого такого же безумца, как Лухань, не найдётся. Так что «нырял с головой» он один, делая ещё один шаг к ней.       ― Как тебя зовут?       ― Хаи, ― даже не подумала увиливать русалка.       ― Символично… ― протянул парень и сделал ещё один шаг, но девушка неожиданно вытянула руку с длинными ногтями вперёд, как бы приказывая ему остановиться. ― Что? В чём дело?       — Тебе не стоит ко мне приближаться, — тихо предупредила девушка. Её же голос в этот момент слегка дрожал.       — Почему? — нахмурившись, спросил Лухань, но всё же замер на месте, более не делая попыток подойти ближе — он действительно боялся её спугнуть. — Я подумал, что раз ты решила показаться наконец, то больше не будет причин держаться на расстоянии.       Хаи ничего на это не ответила, а только опустила ладонь и снова повернула голову к морю. Спустя пару секунд русалка всё же несмело кивнула, как бы давая добро на приближение парня. Лухань не хотел злоупотреблять таким хрупким доверием, поэтому подошёл к ней неспешно и сел на тот же камень, но на приличном расстоянии, будто бы заранее давая понять, что она сможет уйти, когда захочет, а он не будет пытаться её остановить.       — Твоё имя? — спустя непродолжительное время тишина вновь всколыхнулась от необычного звенящего голоса девушки.       — Ой, точно, я же не назвал его, ха-ха, — испытав внушительную толику неловкости, хохотнул парень, запустив ладонь в волосы. — Меня зовут Лухань.       Только заслышав ответ собеседника, Хаи резко повернулась к парню и даже немного наклонилась к нему, будто бы пытаясь что-то разглядеть. От такого неожиданного движения Лухань даже на миг оторопел, оказавшись пойманным цепким взглядом морской красавицы. Ранее он внимательно разглядывал её, сейчас же Хаи всматривалась в его лицо так, будто бы желала сосчитать все родинки на нём. Парень тоже не мог оторвать взгляд от тёмных, словно аквамариновых, глаз русалки.       — Не могу понять, чем же ты похож на оленя, — хмыкнула себе под нос Хаи, после чего прислонила кулачок к подбородку и стала бормотать себе под нос уже куда тише, — хотя откуда мне знать, оленей я никогда не видела. Где бы им взяться на скалистом мысу? А на берег мне не выбраться.       Размышления русалки знатно повеселили Луханя, и он не смог сдержать смеха. Тот, по всей видимости, слегка оскорбил Хаи, ведь та совершенно не понимала, что в её словах смешного. Девушка фыркнула и обиженно зыркнула на парня, буркнув лишь: «Что смешного?»       — Ничего, прости, — извиняющееся замахал руками Лухань, всё же продолжая посмеиваться, но уже скорее по инерции. — Имена не всегда должны что-то значить и как-то характеризовать своего владельца. По крайней мере, у людей так.       — Да? — словно осознав, как опростоволосилась своими размышлениями, девушка смущённо вспыхнула.       — Но если тебе так будет проще, — усмехнулся Лухань, завидев такую реакцию, — то мне часто говорят, что у меня глаза похожи на оленьи — так же искрятся.       Молодые люди переглянулись и тихо засмеялись.       С этого момента жизнь Луханя перевернулась с ног на голову и только продолжала меняться и удивлять его и дальше. Каждую ночь он выходил к морю и до самого рассвета говорил с Хаи, с первыми лучами которого она исчезала в пучинах морских, словно пена на волнах, растворяясь прямо на глазах. Первое время парню даже казалось, что это всё лишь его видение, но вскоре всё же этот подсознательный страх ушёл, и Лухань перестал облегчённо вздыхать каждый раз, когда ночь за ночью обнаруживал приветливо машущую ему русалку на камнях.       — Почему ты решила вернуться после того, как первый раз случайно показалась мне? — задал как-то вопрос парень, проводя пальцы сквозь мокрые волосы русалки за спиной. Та же невесомо вздрогнула от этого движения, почувствовав тепло кончиков пальцев на собственных лопатках. — Я ведь мог подумать, что мне только показалось, и больше бы не искал встречи с тобой.       — Не знаю, — честно ответила Хаи. — Ты был первым человеком, которого я увидела за всю жизнь. До этого я не решалась всплывать так близко к берегу. Мне было интересно, наверное.       Болтали они обо всём на свете и ни о чём одновременно. Хаи рассказывала о красотах подводного мира, а Лухань — наземного. Русалка о рыбах и ракушках, человек — о зверях и деревьях. Девушка о воде, парень — об огне. Эти двое сами по себе были словно живые воплощения противоположных стихий, которых, против здравого смысла, тянуло друг к другу. Но так же, как огонь погибал от воды, Луханю, подобному ему, следовало опасаться Хаи. Она могла погасить его жизненное пламя лишь одной каплей, но в душе парня не было страха или хотя бы его подобия.       Он не боялся её взгляда, что утаскивал на дно, словно утопленника море. Он не испытывал пугающего трепета от её голоса, шумящего порой, как беспокойный океан. Он не чувствовал угрозы в её прикосновениях — столь холодных, что, казалось, сам лёд был теплее. Он жаждал её поцелуев, пробирающих до мозга костей.       Когда бледные, как у мертвеца, губы впервые коснулись его собственных, Луханю на миг показалось, что он умер, а его душа, вмиг обратившись в лёд, поглотилась русалкой без остатка. Тогда он отбросил это чувство, которое в иной ситуации и с иным человеком могло показаться парню сигналом тревоги. Он лишь ответил на поцелуй, отдавая Хаи немного тепла взамен.       Он расчёсывал её волосы резным гребнем, который русалка однажды принесла с собой из моря, и слушал её тихое пение. Он ещё не знал, какая участь его ожидает. Правда, она тоже не знала — до поры до времени. Пока что они были счастливы.       В эту ночь, безлунную и довольно холодную, Хаи была сама не своя. С самого момента встречи девушка обронила всего пару фраз. А глаза, обычно всегда с любопытством и обожанием направленные на Луханя, сегодня и вовсе старались его избегать. Парню стало казаться, что его возлюбленная была чем-то расстроена или огорчена, но спросить, чем именно, он не решался, продолжая лишь привычно расчёсывать её локоны. Большая часть ночи прошла в гнетущей тишине, и всё же Лухань не выдержал.       — Что-то произошло? — мягко коснувшись подбородка девушки пальцами, парень повернул её лицо к себе. Его глаза тут же взволновано расширились, лишь завидев взгляд русалки. Он был действительно печальным, а ещё казалось, что она вот-вот заплачет. — Хаи, не молчи!       Но она и слова не обронила. Тогда парень снова и снова стал повторять вопрос, надеясь, что на какой-то раз русалка всё же ответит. Он взволновался не на шутку. И вот где-то на десятый уста девушки разомкнулись. Только вот сказала она совсем не то, чего ждал Лухань.       ― Я правда этого не хочу… ― казалось бы, фраза, сказанная невпопад, но почему-то она резанула по сердцу раскалённым клинком. Ладонь парня раскрылась, и гребень выпал из неё в мокрый песок под ногами. Последнее же, что Лухан осознал перед тем, как его сознание исчезло, канув во тьму, были слёзы на лице Хаи.       Её губы разомкнулись снова, но на этот раз уже не для слов, а для песни. Звуки полились бурной рекой, как бы в такт волнам, и взор парня затуманился. Русалка ещё раз окинула его сожалеющим взглядом и нырнула в воду. Лухань последовал за ней, бездумно шагая в ледяную октябрьскую воду. Её хвост мелькнул в последний раз, когда парень уже стоял в воде по пояс ― более Хаи не могла смотреть на то, как её голос ― её сила, сейчас погубит человека, случайно узнавшего её секрет.       Годами она скрывала от сородичей то, что её раскрыли. Годами она навещала его, не в силах забыть этих восхищённых глаз. Ровно один месяц она была самой счастливой девушкой на земле, проводя каждую ночь в его объятиях. Но всё закончилось в одночасье, когда правда раскрылась — их увидели, и другим морским жителям это оказалось не по нраву. «Он человек», ― говорили они. «Он погубит тебя», ― причитали они. «Если ты не погубишь его первой», ― приказали они в итоге. И она не смогла не повиноваться.       Море всё ещё бушевало, когда макушка Луханя скрылась в его пучинах. Хаи же уплыла уже давно, зная, что больше никогда не вернётся на этот берег. Она вообще больше не вынырнет из воды, дабы снова не раскрыть кому-то свой секрет. Впрочем… Лухань так и не понял до самого конца, что же он увидел. Русалка ― вот, как он многие годы называл Хаи. Но русалкой она никогда по своей натуре не была. Была бы ― не убила бы.       Молодому парню, познавшему участь своего отца и оставившему после себя лишь следы да гребень на мокром песке, не посчастливилось влюбиться ни в кого иного, как в сирену ― властительницу прекрасного голоса и отвратительной наследственности.