Столкновение, новенький и зоомагазин

Ёнджэ просыпается на пять минут раньше будильника и понимает, что утро уже началось плохо, а значит, день будет ещё ужаснее. Он убеждается в своей неудачливости, когда проливает на себя кофе, рвёт любимую кофту об гвоздь в коридоре и чуть не переворачивает аквариум с рыбками. Сон думает, что хуже, чем всё произошедшее за час, быть не может, но нет. Он опаздывает на автобус, поэтому до университета идёт пешком и где-то на середине пути понимает, что забыл свою камеру, которая нужна ему для работы в университетской газете, куда он сдаёт фотографии для какого-либо репортажа. Парень решает, что раз уж ему пришлось идти пешком, то на поход с ним он подпишет и своего друга Сону, который живёт в десяти минутах ходьбы от универа в доме, где располагается милый зоомагазин, куда Ёнджэ путь закрыт из-за аллергии на шерсть (именно поэтому из питомцев у него восемь рыбок). Но он всё равно любуется зверушками по ту сторону стекла, сидя за столиком и попивая кофе, радуясь, что соседняя дверь ведёт в уютное кафе, где можно взять что-то на вынос и посидеть на свежем воздухе. Ёнджэ достаёт телефон и набирает давно заученный номер. Играет приятная мелодия «Babyshark», которую Сону «случайно поставил, а как убрать — не знает», и Ёнджэ начинает нервничать, потому что первая пара начинается через десять минут, а старший, Сон уверен в этом, ещё спал. Наконец из динамика раздался сонный голос Сону: — Какого чёрта? — чуть раздражённо. — И тебе привет, — как можно дружелюбнее ответил Ёнджэ. — У нас через десять минут первая пара, а ты… Спишь? — Спал, — буркнул Сону. — И пара у нас через час… Ёнджэ мысленно даёт себе подзатыльник и едва различимо ругается, чем вызывает усмешку Сону. Теперь ему стало понятно, почему он опоздал на автобус (потому что пришёл на час раньше), почему старший ещё спал (потому что Ёнджэ немножко дурак). — Тогда подходи к кафе возле зоомагазина. Потом пойдём на пары, — говорит Сон. — Хорошо, двадцать минут, и я весь твой, — смеётся старший и сбрасывает вызов. Город начинает просыпаться, а Сон наблюдает за всем этим и в душе какое-то умиротворение. Осенняя утренняя прохлада щекочет кожу, и Ёнджэ кутается в вязаный шарф, который ему подарил Санён на день рождения. Двадцать минут пролетают незаметно, и вдалеке виднеется тёмная макушка Сону, потому Сон по привычке засовывает руки в карманы и движется навстречу другу, но врезается в кого-то, слыша яростное «Ай». Ёнджэ приходит в себя и видит перед собой довольно милого парня, который смотрит на него с ощутимым раздражением. Сон уделил ему не больше пяти секунд и прошёл мимо. — Совсем манерам родители не научили? — раздалось за спиной Ёнджэ. Он даже немного испугался, когда услышал этот фальцет и стал оглядываться в поисках девушки, которая ему это адресовал, но опять же наткнулся на того парня. Проигнорировав вопрос, он продолжил путь до Кима, махающему ему рукой в знак приветствия. Ёнджэ впервые хотел быстрее добраться до пары, поэтому потащил друга за собой, когда тот хотел двинуться в сторону того парня. Сон не был уверен, видел ли он их маленькую стычку или нет, но лишний раз пересекаться не хотелось. На удивление, Сону не задавал лишних вопросов и последовал за ним. Добрались они до универа без происшествий, если не считать тщетную попытку Сону пофлиртовать с милой девушкой на переходе, которая ушла (убежала) так же неожиданно, как и появилась на их пути. Подходя к аудитории, они встречают Санёна. Он замечает парней и улыбается им, подзывая к себе. — Вы представляете, к нам поступает новый студент, перевёлся с другого университета, — громко говорит Санён, когда они подошли к нему. — Из другого университета? — переспрашивает Ёнджэ. — Ага, меня попросили помочь ему освоиться, но я не думаю, что справлюсь с этим. Сону, не хочешь хёну помочь? — Тебе лишь бы скинуть на меня любую работу, связанную с новичками, — ворчит Сону. — Ну что тебе стоит, солнышко? Выручишь хёна в беде, — просит Санён, складывая руки вместе. Ёнджэ уверен, что он бы мог и на колени встать, если нужно было. — Ладно, так уж и быть, но ты мне будешь должен. И, господи, не называй меня солнышком! Санён вновь улыбается, обнимает Сону и начинает рассказывать про какую-то новую видеоигру, которая недавно вышла и в которую все «просто обязаны сыграть». Ёнджэ смиренно идёт за старшими в аудиторию, думая о забытой дома камере. Сейчас он мог заняться фотографией, а не сидеть на скучной лекции. Звонок звенит, оповещая о начале девяноста минут ада, и Ёнджэ ложится на парту, надеясь проспать сорок пять минут, чтобы с чистой совестью и свежими мыслями досидеть ещё половину, но не даёт ему это сделать щебетание небезызвестного Санёна и скрипящая дверь аудитории, которую открыли. Равномерный звук шагов отдавался эхом. Ёнджэ сразу узнал их декана, который ходит к ним не чаще раза в месяц для галочки, чтобы проверить успеваемость. Сон поднял голову и, кажется, поверил в то, что его жизнь — предсказуемая дорама, где он главный герой. Новеньким оказался тот самый парень, на которого он налетел с утра, не извинившись и проигнорировав его вопрос. Интересно, они теперь будут ненавидеть друг друга как в самых клишированных фильмах? — Студенты, — начал декан, — к вам переводится ученик из экономического университета. Его имя Чхве Чанхи, прошу любить его и позаботиться о нём. Мужчина ушёл, новенький двинулся к свободному столу, который стоял рядом со столом Ёнджэ. «Не, ну реально всё как-то тупо», — промелькнула мысль у парня, когда Чанхи расположился, доставая все необходимые предметы. Ёнджэ чувствует на себе взгляд, но усиленно делает вид, что собственный почерк ему интересен куда больше всяких новеньких, с которыми он сталкивается каждый день и не извиняется. Но этот взгляд бесит, поэтому Сон поворачивает голову, чтобы спросить клишированное «чего пялишься?», но натыкается на улыбку и… веснушки? — Привет ещё раз, быдло. Я Чанхи, надеюсь, сейчас тебе ничто не помешает извиниться за сегодняшний инцидент? Ёнджэ хочет ударить, но вместо этого тяжело вздыхает и хмурит брови. Этот парень говорит с сильным акцентом Чонджу, поэтому его произношение режет слух. Если Сон до этого и хотел принести свои извинения, то сейчас это желание пропало так же быстро, как и появилось, когда он впервые увидел… Чанхи? — Возможно, я и принёс бы свои извинения, не будь ты слепым, раз шёл прямо мне под ноги, — отвечает Ёнджэ и добавляет: — Но раз уж нас свела судьба, то извиняйся передо мной за свою близорукость. Кореец готов поклясться, что впервые видит, как человек краснеет от злости за доли секунд и как самоуверенность во взгляде сменяется жгучей ненавистью. Он жалеет, что забыл свою камеру, потому что с удовольствием запечатлел этот момент и плевать, что парень его убивает взглядом. — Мудак, — произносит Чанхи и отворачивается. Ёнджэ рассматривает его, чтобы знать «врага» в лицо. У парня миловидное лицо и милые щёчки, в которые хотелось тыкнуть, но Сон не самоубийца, поэтому просто верит, что они мягкие; веснушки разбросаны по лицу, словно художник стряхнул краску на бумагу, оставляя брызги; подростковая угловатость и крашенные светлые волосы. И голос такой приятный (и издающий ругательства), совсем не подходящий образу ванильного принца. Конечно же, Ёнджэ и не надеялся на извинения от него, да и оно ему не особо нужно, потому что парень думал, что более не увидится с этим человеком. Был бы здесь Санён, то непременно бы пошутил, что Ёнджэ влюбился по уши, но тут суть в другом: он просто увлекается фотографией и эстетика его подруга на века. В том, что этот парень эстетичен, Сон уверен на все сто и хотел бы попросить попозировать для него, но это так же невозможно, как и то, что флирт Сону кого-нибудь зацепит. Оставшаяся пара прошла без приключений, если не считать тех мимолётных взглядов, полных злости, и просьбы Чанхи дать ему ручку, потому что его закончилась (правда, просьба звучала как проклятие). Когда звонок прозвенел, Сону был уже тут как тут и завёл разговор с Чанхи, за что Ёнджэ мысленно обозвал его предателем, но новенького быстро взяли в оборот Чанмин и Ханён, утащив его в сторону столовой. Есть Ёнджэ не хотелось. — Ты чего такой кислый? — спросил Сону, отпивая газировку. — Ничего… особенного? Просто я немного устал, — беспристрастным тоном отвечает Ёнджэ. — Это из-за Чанхи? — Причём тут он? — Ну, он сказал мне, что мой друг редкостный мудак, а я дружу только с тобой и Санёном, но так как хён большую часть времени лесная фея, то остаёшься ты, — объяснил Сону. Ёнджэ смотрит в непонимании. —Сону, какого?.. — Ну-ну, не обижайся. Просто я тебя хорошо знаю. Ты действительно можешь быть… эм, идиотом, который иногда не следит за языком. Ёнджэ молчит и смотрит в спину старшекурснику, мирно отдыхающему после пары. Поделиться своими противоречивыми впечатлениями о новеньком Сону равносильно самоубийству, а ещё равно подколам на всю жизнь. Бан смотрит на лицо друга, где читается борьба с самим собой, поэтому мученически выдохнул и сказал: — Не напрягайся, я знаю твои принципы относительно красивых людей. Всё ещё помню твою бывшую девушку. — А что с ней было не так? — «Она стерва, но такая красивая, что я готов ссориться с ней, фотографируя её при этом», — твои слова. Цзыюй, конечно, была не подарком, но только ты находил в её истериках что-то эстетичное. Это странно, парень. Ёнджэ исподлобья смотрит на Сону, отчего тот тут же прекращает тему, связанную с Цзыюй. Это были его самые долгие и тяжёлые отношения с девушкой. По столовой разносится смех Ханёна и Чанмина. — Мм, Джэ, я что хотел спросить-то… Чанхи тебя невзлюбил, ты — тоже, но при этом хочешь его сфотографировать? Это, как бы сказать, типа странно. Может быть ты попробуешь наладить контакт? — И что ты предлагаешь мне? — спрашивает Ёнджэ, зная, что с Сону ничего хорошего никогда не предлагает. — Засосать его, — как ни в чём не бывало отвечает Сону. Весь оставшийся день Ёнджэ его игнорирует.

***

Следующий день встречает его тёплыми лучами солнца и синяками под глазами от бессонной ночи. И нет, он совсем не думал о том, чтобы действительно поцеловать Чанхи, просто представлял все способы убийства Кима с его тупыми советами. Сегодня не было первой пары, поэтому ничто не мешало ему прогуляться до того кафе, где они обычно зависали с Санёном и Сону, чтобы попить кофе и съесть какую-нибудь вкусную выпечку. Осенний воздух не морозил щёки так сильно, как в последнюю неделю, но он всё равно надел шарф, ведь лишний раз болеть ему не хотелось. В кафе его встретила приветливая улыбка Еын, которая делает скидку «за красивые глаза», отчего иногда все трое краснеют. Сону уже давно пытается спросить её ID, но вся его смелость обычно пропадала, стоило девушке на него посмотреть. Ёнджэ проходит к стойке, и Еын тут же начинает готовить кофе и достаёт любимую булочку Сона. — Спасибо, — благодарит Ёнджэ, когда девушка всё пробила. — Не за что, — улыбнулась она. — А где Сону и Санён? — интересуется девушка. —Санён как обычно помогает студ. совету, а где Сону мне неизвестно, я со вчерашнего дня с ним не разговариваю, — отвечает Ёнджэ, отпивая горячий кофе. — О, что у вас случилось? —искренне интересуется Еын, обеспокоенно смотря на парня. — Ничего серьёзного, нуна, просто он даёт тупые советы, за которые хочется ему врезать, — Еын выжидающе смотрит, требуя продолжения. — В общем, у меня напряжённые отношения с новым сокурсником, и Сону посоветовал мне найти к нему подход для нормализации отношений… Эм, ну… Сону предложил мне очаровать его поцелуем любви. Еын начинает смеяться, и посетители оборачиваются в их сторону, от чего Ёнджэ становится жутко неловко, он прячет глаза за стёклами очков. Смех Еын красив, да и сама она очень красивая с блондинистыми волосами под каре, но сейчас не та ситуация, когда можно смеяться, поэтому Ёнджэ даже немного дуется. — Прости, Ёнджэ-я, но просто это действительно самое глупое, что мог придумать Сону, — сквозь смех извиняется девушка, — но знаешь, это действительно может сработать, — добавляет она, успокоившись. — Да? И как же? — с иронией спрашивает Ёнджэ. — Где-то читала, что такой элемент неожиданности напрочь помогает забыть человеку об обидах. То есть, он в тот момент думает о поцелуе, а не об обидах. — Ты серьёзно? — с не долей скепсиса спрашивает Сон. — Ну, я так думаю. В конце концов, попробовать стоит, и тут ты уже будешь знать, что ждать: удар в челюсть или новую дружбу. — Больше склоняюсь к первому варианту, — опасливо говорит Ёнджэ. —Но, может, ты и права. Мм… Ладно, не думаю, что это сработает: обычно все советы Сону провальные. До сих пор помню мой шестнадцатый день рождения. Еын вновь смеётся. Они болтают ещё минут тридцать, а потом девушку зовёт её коллега, кажется, Джунён, который приходится близким другом Санёну. Ёнджэ коротко машет Джунёну, получая ответный привет, и тут же встаёт из-за столика, чтобы двинуться в сторону универа. По пути он думает над словами Еын и всячески продумывает все варианты развития событий, где в любом из них отхватит от Чанхи удар. Стон негодования разносится по улице. До пары оставалось ещё минут десять, потому парень пошёл в столовую, где должны были сидеть Санён и Сону. Пусть со вторым он и не разговаривал, но Санён точно не виноват, поэтому поговорить с ним стоит. Как он и предполагал, они сидели за столиком и обсуждали что-то. Санён первым заметил Ёнджэ. — Привет, — приветствует старший и жмёт руку Ёнджэ. Сону улыбается, но ничего не говорит, лишь кивнул в знак приветствия. Какой бы задницей он не был, но Ёнджэ кивнул в ответ, всё также сохраняя молчание. Санён рассказал, что им с Сону дали какой-то проект, в суть которого Сон даже не пытался вникнуть, потом он узнал, что Джэхён устраивает вечеринку в субботу, на которую приглашает всех, а ещё Рюджин вновь победила на каком-то конкурсе. — Чхве Чанхи в поле видимости, — прерывает Сону. Ёнджэ поворачивается, чтобы увидеть: Чанхи действительно пришёл в столовую вместе с Чанмином и Ханёном. — И что? — безразлично спрашивает младший. — Сону… — начал было Санён, но Сону нагло прервал его: — Не хочешь подарить поцелуй этой принцессе? —самодовольно усмехается он. Ёнджэ внутри кипит, но вместо того, чтобы ударить или съязвить, встаёт с места и уверенно направляется к столику Чанхи. Доли секунд и быстрым движением он поднимает парня, целуя его чуть грубо и сжимая до белых костяшек ворот его куртки. Чанхи даже понять ничего не успевает, как чувствует чужие губы на своих. У него шок, из-за которого он не может вообще что-либо сделать. В столовой повисла тишина, Чанмин и Ханён были в шоке, но потом Джу встал с места, потянув за собой Джи, чтобы крикнуть на всю столовую: — Горько! Когда все подхватили это, Ёнджэ отстранился и ушёл из столовой, забыв про вещи (он уверен, что Санён их заберёт). Чанхи стоял в ступоре, потихоньку осознавая, что за чертовщина только что произошла и, когда он хотел обозвать этого мудака всеми известными ему ругательствами, его след исчез. Все присутствующие люди мигом забыли об этом. Сону пребывал в шоке с сложившейся ситуации, пока подзатыльник Санёна не оживил его. — Ай, за что? — возмутился он. — Ты идиот, Сону, — просто констатировал старший. Сону понимает, что натворил полнейшую фигню. Ёнджэ не помнит, как добежал до ближайшей аудитории, садясь за стол и падая на него, больно ударяясь головой, осознавая весь ужас ситуации. Он на глазах у всех поцеловал Чхве, грёбанного, Чанхи, который теперь не то, что ненавидит его, а лишит жизни за данный поступок. И во всём виноват Сону, хотя его вина тоже есть, потому что он послушал его. Он не слышит звонка, но чувствует, как кто-то подсаживается к нему, прожигая взглядом. Ёнджэ знал, что не нужно было поворачиваться в сторону пришедшего, потому что встреча с Чхве Чанхи точно не входила в его планы на ближайшее навсегда. Стоит отметить, что он не чувствовал ауру злости, не видел в его глазах тысячу и один способ своего убийства, а скорее растерянность и непонимание. — Даю тебе две минуты, чтобы ты объяснил свой поступок, иначе я тебя порешаю прямо на уроке, — шепчет Чанхи, чтобы не привлекать внимание преподавателя.

***

Если вы спросите у Чхве Чанхи в какой год произошло то или иное событие, он автоматически ответит вам на него; если вы спросите у него об исторической личности, то он расскажет о ней всё, заходя за рамки университетской программы. Он знает всё, что связано с историей, но не знает, какого чёрта только что произошло… Сон Ёнджэ пропал так же быстро и неожиданно, как и появился. Честно признаться, Чанхи опешил в первые тридцать секунд, остальные тридцать он не понимал происходящего, сейчас же у него смешанные чувства от всей этой ситуации. Ханён потащил Чанмина из столовой после своего «Горько!», оставив растерянного парня одного. Санён тут же подскочил к нему, извиняясь за «идиота и его жертвы, поддавшейся на провокацию», но из всего лепета старшего он едва ли мог разобрать что-то важное. И этот «поцелуй» совсем не подкосил его, но заставил задуматься над таким фееричным проёбом со своей стороны, ведь просто так тебя не будет целовать твой «без пяти минут неприятель». И ладно, Чанхи вообще миролюбивый парень и ссорился разве что в начальной школе из-за какой-то девчонки, в которую были влюблены все мальчишки. А с Ёнджэ он даже не пытался завязать конфликт и тот раз, когда он к нему обратился, был больше шуточно-издёвочный (как и обзывательство «мудак»). Видимо, его неправильно поняли, и теперь всё вылилось в это… Объяснений хотелось незамедлительно. Думать об этом — только больше порождать в себе сомнения. И удача не подвела, потому что в аудитории он замечает разбитого морально Ёнджэ, и это немного радует его, что он не один страдает в данной ситуации. Чхве уверенно направляется к парню, сидящему за столом, и как можно тише подсаживается к нему, почти прожигая в нём дыру. Естественно, Ёнджэ становится неуютно, и он поднимает взгляд, встречаясь с непонимающим и растерянным взглядом Чанхи. — Даю тебе две минуты, чтобы ты объяснил свой поступок, иначе я тебя порешаю прямо на уроке, — шепчет Чанхи, чтобы не привлекать внимания пеподавателя. Он видит, как лихорадочно заблестели глаза Ёнджэ, как он судорожно метал взгляд по аудитории, и как пульсировала венка на шее. Стоит заметить, что Чанхи никогда не причислял себя к какому-нибудь секс-меньшинству и просто плыл по течению. Возможно, он является геем, но опыта в таких отношениях у него не было, а шуточные приставания Ханёна едва ли можно назвать интересом. Да и Ёнджэ сильно на гея похож не был, он бы даже сказал, что тот был гетеро с рождения, поэтому ситуация с поцелуем была для него когнитивным диссонансном. Ёнджэ не знает, что сказать. Для него как-то позорно признавать, что он последовал тупому совету своего друга, потому что не знал, как подступиться к Чанхи. Паника Ёнджэ нарастает, а когда она усиливается, он творит или говорит всякую чушь, что, собственно, и случилось. — Эм… Вычитал в одной статье, что выразить симпатию к человеку можно с помощью поцелуя… Было видно, что Чанхи не поверил ему, да и Ёнджэ себе не поверил. Только вот всё приобретает неожиданный поворот, когда Чанхи мимолётно целует его в щёку и улыбается так лучезарно, что у Сона даже дыхание немного перехватывает, — то ли от эстетичности парня, то ли от того, что его поцеловал тот, кто ещё вчера его если не убил взглядом, то покалечил точно. — Ты мне тоже сразу понравился. Будем встречаться? — спрашивает Чанхи с самым невинным видом. — Люблю настойчивых парней.

***

Ёнджэ просыпается с хорошим настроением, считая вчерашний день сном (кошмаром), но оповещение на телефон от абонента «Чанхи» с посланием «С добрым утром, солнышко» возвращает его в жестокую реальность, где он согласился быть с Чхве Чанхи. К слову, Чанхи сам взял его телефон и вбил свой номер в контакты. — Хён, признайся, я вчера был пьян? — спрашивает Ёнджэ, когда вылавливает Санёна возле входа в универ. — Если только Чанхи — смеётся Санён, похлопывая по плечу Ёнджэ. — Ну, я же серьёзно! — возмущается Сон, не одобряя шутку хёна. — И я тоже серьёзно, Ёнджэ-я, ты вчера абсолютно трезвым принял его предложение, так что перестань вести себя, как ребёнок. Ёнджэ дуется и обещает избегать Чанхи целый день, что с треском проваливается, как только он входит в здание, потому что этот самый Чанхи набрасывается на него с объятиями и парень решает, что тот свихнулся, ведь ещё два дня назад он его назвал «мудаком», а уже сегодня «Солнышком». И это «чудо» преследовало его весь день, вешалось на него при любой возможности. Ёнджэ чувствовал себя жертвой, за которой гонится слишком любвеобильный маньяк. А ещё чувствовал себя героем слэш-дорамы (боже, ну какая неожиданность) Сон слишком быстрым развитием действий, ну, или жанром лавхейт. В общем, Ёнджэ до сих пор отрицает реальность. — Ханён, ты можешь заткнуться хоть на минуту? — раздражённо спрашивает Чанхи. — Нет, — улыбается Джу, — ты сам начал это, и я так и не понял, что за фигню ты сотворил, но теперь самый горячий фотограф нашего универа— твой парень. — Когда это Ёнджэ стал самым горячим фотографом универа? — интересуется Чанмин, выжидающе смотря на Ханёна. — С того самого, — отмахивается Джу, отвлекаясь на проходящего мимо Мун Хёнсо, а после натыкаясь на взгляд Чанмина. — Ну, я имею ввиду, что некоторые девушки с нашего потока считают его очень даже… мм… сексуальным? По крайней мере, я слышал, как об этом говорили какие-то девчонки. «Особенно он горяч с камерой в руках, когда его взгляд сосредоточен только на вас и он медленно скользит вниз, будто хочет ва…», — спародировал тех девчонок Ханён, но рука Хёнсо не дала ему закончить. — Всё-то ты знаешь, — говорит он, подмигивает остальным и уходит в противоположную сторону. Чанхи с Чанмином переглядываются, подтверждая, что оба видели это. Мечтательный взгляд Ханёна трудно не заметить, но друзья игнорировали его, потому что… потому что это Ханён, и его проще проигнорировать, чем узнать. За то недолгое время, которое позволило узнать новенького Джу поближе, он понял, что чёткой ориентационной границы у него нет. Что девушки, что парни, привлекают его внимание одинаково часто, потому Чанхи не совсем удивляется этому, но удивлён тем, что сам Мун Хёнсо, который, по рассказам Чанмина, динамил Ханёна больше года, сейчас сотворил нечто подобное. Старший вернулся в реальность, тут же сказав: — Ничего не спрашивать. — Но! — возмутился Чанмин. — Нет, Чанмин, сейчас разговор не обо мне, а о нашей сладкой парочке. Так что, Чанхи, как ты будешь выкручиваться? Вся суть была именно в том, что Чанхи не знал ответа на этот вопрос. Он просто хотел спровоцировать Ёнджэ, чтобы тот сказал правду, а не тот бред, который придумал за две секунды, но Сон оказался не из робкого десятка и вместо правды согласился на предложение. Отказываться от своих слов для Чанхи равносильно признанию своего поражения, поэтому он принял этот выбор достойно (никто не знает, что полночи называл себя всеми известными матами). — Встречаться? — неуверенно произносит Чанхи. — Надеюсь, что моё поведение выбесит его и, как ты сказал, через неделю он сам побежит от меня. — О, так ты включишь «тот самый» режим? — спрашивает Чанмин. — Наполовину, не хочу уж совсем идиотом показаться, ведь я всё-таки назвал его быдлом и мудаком в начале нашего знакомства. — Ха, я просто промолчу, но так как ты проиграл мне в бутылочку неделю исполнения желаний, то я помогу стать тебе полноценным геем, — заявил Ханён. — Чего?! — не понял Чхве. — Всё правда, Чанхи, — подтверждает Чанмин. Чанхи думает о том, чтобы перевестись обратно. Высшая математика не такая уж страшная штука по сравнению с мыслями Джу Ханёна. — Ладно, хорошо, и что ты мне предлагаешь? — «Лучше бы я молчал». Глаза Ханёна блеснули недобрым огнём. Чанмин перекрестил себя и Чанхи. — Обычно в это время приходит Ёнджэ… — И? — Встреть его настолько тепло, насколько ты себе это можешь позволить, —заканчивает Ханён и заговорщически улыбается. — Тебе мало сообщения «С добрым утром, Солнышко»? Он не отвечает, и Чхве приходится смириться с мыслью, что неделю он будет рабом Ханёна. Парень набирается смелости, когда видит входящих в здание Ёнджэ и Санёна, и уверенно идёт в их сторону. Сон не заметил его, потому совсем не ожидал, что Чанхи запрыгнет на него сзади, обнимая так сильно, насколько это было возможно. —Со-о-олнышко — тянет Чанхи, радуясь достигнутому эффекту: растерянному и немного испуганному лицу Ёнджэ. Он целует его куда-то в шею, шепча на ухо «увидимся в аудитории» и уходит так же быстро, как и появился, оставляя позади шокированного Ёнджэ и умиляющегося Санёна. Ханён смотрел на всё это и внутренне ликовал, в то время как Чанмина совсем не интересовало это. Вокруг Чанхи чувствовалась аура смерти. — Если ты такую дичь загадываешь сейчас, то что будет дальше? — недовольно бурчит он. — Дальше? — ухмыляется Ханён. Чанмин перекрестил Чанхи во второй раз.

***

Чанхи в печали. В печали настолько, что его не радуют пирожные, которые так любезно ему приносит Еын, с которой они работают по соседству: она в кафе, а он в зоомагазине. Девушка обеспокоенно смотрит на знакомого, отказывающегося от любимой сладости и задумчиво смотрящего в стойку, где громоздился кассовый аппарат. Ей совсем не нравилось это. — Чанхи-я, ты чего такой загруженный? Парень отрывается от созерцания узора на стойке, переводит карий взгляд на девушку и неопределённо ведёт плечом, пытаясь то ли отмахнуться от этого вопроса, то ли от себя самого. Зря он затеял всё это с Ёнджэ, теперь ему нужно зажать его за каким-нибудь углом. — Ничего такого, о чём стоило бы беспокоиться, нуна, — понуро произносит парень. Еын берёт его за руку и выводит за столик на улице. — Давай рассказывай, — требует девушка. Чанхи дуется, что не может не умилить её. — Говорю же, что всё в порядке. Просто у меня тут проблемка в личной жизни. — Ах, — вздыхает Еын. Дела сердечные это по её части. —И кто же она? — Он, — чуть тише говорит Чанхи. — Ты его не знаешь, он с моего потока. — Оу, я знаю много ребят с твоего потока благодаря Сону. Мы с ним… дружим давно, — немного нервно говорит девушка, убирая со лба светлые пряди. Чанхи смотрит на неё и не понимает, как такой ангел дружит с таким адовым созданием как Ким Сону. Это всё равно, если бы встречался с Ёнджэ… а… стойте, он же встречается с Ёнджэ. — Сон Ёнджэ мой парень, — через силу говорит Чхве. Пусть он уже смирился с тем, что собственноручно потерял свою свободу из-за своей же тупости, но называть Ёнджэ «своим парнем» всё ещё не привычно. — Да ладно? — не верит Еын. — Мм, я бы поверила больше в то, что он на своей камере женился, чем в то, что ты стал его парнем… — Как мне с ним уединиться? — прерывает Чанхи, чтобы и дальше не слушать девушку. Это слишком. А Еын смотрит на него, как на идиота, мол, «ты должен знать тысячу и один способ уединения со своим парнем, малыш». Чанхи считает, что, может быть он и должен это знать, но не знает, потому что, во-первых, никогда не встречался с парнем, во-вторых, он вообще не встречался ни с кем в своей жизни, если держание за ручку в первом классе можно этим считать. У Чанхи вид такой, будто жизнь родственника зависит от его выбора. Еын его хочется затискать, только бы он улыбался и светил ярко-ярко. Она смотрит на него ровно пять секунд, а потом встаёт, подходит и обнимает парня. Чанхи обнимает в ответ. Сейчас любая поддержка необходима, а от Ханёна её не дождёшься (Чанмин слишком тормоз, чтобы понять). — Чёрт, — ругается Чхве, — я забыл, что мне нужно товар расставить. Прости, нуна, но я должен идти. Еын его отпускает, и стоит Чанхи зайти в зоомагазин, как к кафе подходит Ёнджэ (ох уж эта судьба). Девушки — коварные существа, поэтому блондинка подлетает к Ёнджэ, хватая его за руку, и с самым милым выражением лица выдаёт: — Ёнджэ-я, привет, мне нужна твоя помощь. Ёнджэ уже хотел спросить о сути помощи, но не успевает даже пискнуть, как Еын тащит его в сторону зоомагазина, ведёт через весь зал, а после запихивает в подсобку со словами «не будь тормозом». Ёнджэ всё ещё ничего не понимает, пока не видит перед собой Чхве— какой же он эстетичный —Чанхи, тянущегося за коробками, что находятся на верхней полке. И Сон как бы залипает. Залипает на руки, под кожей которых так красиво перекатываются мышцы, на чуть задравшуюся толстовку, оголяющую участок живота, на веснушки, рассыпанные по его лицу и губы. И хочется всё это запечатлеть на камеру, распечатать и хранить в недоступном для других месте, творя с ними всё, что только душе угодно. Ёнджэ чувствует себя каким-то испорченным. —Ёнджэ? — замечает его Чанхи, отвлекаясь от коробок. Его большая ошибка, потому что одна из них начинает падать. Реакция у Ёнджэ хорошая, потому через несколько секунд коробка падает (всё равно там ничего хрупкого не было), а Чанхи в его крепких руках. И немая сцена из какого-нибудь романтического фильма. «Была не была», — подбадривает себя Чхве и, извернувшись в руках Ёнджэ, толкает его к стенке. Ёнджэ не понимает резкой смены атмосферы до той поры, пока не чувствует руку Чанхи на своём бедре. И отчего-то стыдно стало именно ему, а не Чхве, который вытворяет такое. Он уже хочет возразить, но всё та же рука перемещается выше, забирается под кофту, очерчивает пресс, пересчитывая рёбра. Судорожный вздох был неожиданным даже для самого Ёнджэ. Чанхи был слишком привлекательным и слишком эстетичным. Даже делая минимум действий, он умудрялся быть произведением искусства (по крайней мере, для Ёнджэ). Сон Ёнджэ движут какие-то инстинкты. Поэтому он меняет позиции, нагло целуя Чанхи, который точно не думал, что будет атакованным. Прижимается к нему ближе, вжимая в стену, касаясь ранее открытых участков кожи, что так манили ещё несколько минут назад. Порочит чужие губы, из которых слышал не самые лестные слова в свой адрес, кусает их, переходит на шею, которой не коснулись веснушки, выцеловывая только ему известные узоры. А Чанхи в глубоком шоке от такого поворота. Ему было дано задание зажать Ёнджэ в укромном месте, а сейчас это его зажимают между стеной и телом, которое почему-то хочется видеть больше без одежды, чем в ней. «Какого чёрта?!». Чхве Чанхи не понимал, чем таким его околдовал Ёнджэ, что он уже хочет видеть его без одежды. Прошла всего неделя, за которую они перекидывались несколькими фразами и целовались от силы раза три. А сейчас, чувствуя поцелуи Ёнджэ на своей коже и повышенный градус в подсобке, он понимает, что всё началось ещё с того столкновения, его фразы, поцелуя Ёнджэ в столовой и его предложения. Всё это вело к их встрече. Ёнджэ не останавливается. Целует так, словно они видятся в последний раз, сжимает кожу под своими ладонями почти до синяков, чувствует пульс под ними. Всё ведёт к тому, к чему вести пока ещё рано, и, как бы ни хотелось Чанхи продолжать это, он вынужден остановиться. — Ён… — пытается достучаться до него парень, но его тут же затыкают пылким поцелуем. — Джэ… нам нужно… А Ёнджэ и вовсе не слышит. Продолжает хозяйничать везде, где только можно. Чанхи ведёт, дышать трудно от его напора, от осознания, что «чёрт, а он реально горячий», и от боли в лопатках. И, он никогда в этом открыто не признается, но этот поцелуй будет первым в списке «самых лучших», потому что то, что Ёнджэ творит с его языком и губами, заслуживает этого места. — Господи, какой же ты… — начинает Ёнджэ, а потом замолкает, смотря на Чанхи. И это правда картина маслом. Запыхавшийся, раскрасневшийся, с (о боже, серьёзно?) засосом у основания шеи и взглядом таким желанным, что хочется все свои желания воплотить сейчас же. Даже плевать, что они не в предназначенном для этого месте. Чхве не может выдержать этот взгляд, он тяжёлый, пронизывающий, под ним хочется прогнуться, но он кое-как приходит в себя, проясняя сознание, и выдаёт: — Что это было? И Ёнджэ тут же смеётся. Просто так легко и воздушно, словно не он только что его вдавливал в стену, опаляя дыханием и оставляя поцелуи по всей коже. Чанхи почти что тает от смеха, а потом замечает слезящиеся глаза Сона и думает, что он уже жалеет обо всём этом. — Это, — указывает на внешний вид Чанхи, — результат того, какой ты, чёрт возьми, классный, а это, — показывает на глаза, — последствия аллергии на шерсть. Давай я тебе быстро помогу с коробками, а дальше мы встретимся в кафе или где… узнаем друг друга получше? — Ты серьёзно зовёшь меня на свидание после того, как два раза поцеловал меня? — спрашивает Чанхи. Ёнджэ глупо смеётся, потирая шею. Его глаза всё ещё слезятся, и он похож на щеночка. — Ну, да? Просто наше знакомство было, скажем так, не из лучших. Я мог бы показать тебе своих рыбок… или пофотографировать. Если ты, конечно, хочешь. — У меня есть выбор? — Чанхи быстро целует чуть покрасневшие губы. Он тянет Сона за рукав кофты на улицу, чтобы он мог подышать свежим воздухом. Ёнджэ улыбается. Они начнут с начала.