Нам никогда не освободиться, Агнец на заклание, Что будешь делать, Когда вода окрасится кровью? Цена твоей алчности — Твои сын и дочь, Что будешь делать, Когда вода окрасится кровью?
Стайлз приходит в дом Эха впервые спустя почти месяц. Месяц он смотрит на фотографии в телефоне с некой обидой, злостью, разочарованием. Может, отвращением. Он листает фотографии, несколько удаляет, а когда понимает, что остальные, где отмазка «неудачный кадр» не проходит, рука удалить не поднимается, то просто перекидывает их все на ноутбук в одну папку и убирает в другую папку, а эту папку в другую, а эту… Вообщем, прячет он эти фотографии далеко, чтобы не мелькали перед глазами всякий раз, когда открывает галерею. А еще он снимает фотографию Питера со стенда с расследованиями, оставляет лишь Дерека. А еще убирает с обоев телефона Питера, готовящего салат. Ставит постер «Звездных воин». Спустя недели три он давит на Пэрриша и уговаривает его, чтобы тот организовал ему пропуск в закрытое отделение. Организовал так, чтобы шериф ничего не знал, потому что Стайлз ведь такой Стайлз и он попадет туда в любом случае, но насколько законно это будет зависит от Джордана. Спустя неделю Джордан говорит, что Питера в среду утром переведут на этаж ниже, где находятся не буйные обычно. Переведут его в тот час, когда не буйных отправят на прогулку, но самого Питера оставят за решеткой. Вообщем, у Стилински будет чуть более сорока минут на беседу с оборотнем. Стайлз думает, что даже этого ему много. В Айкене он должен быть к десяти утра. С Джорданом они договариваются, что тот заедет за ним, отвезет в больницу, подождет и отвезет домой. Для чего все это Стайлз не знает, но не спорит, потому что свое уже получил — черное разрешение на посещение. — Стайлз, может, не стоит? — Стоит, — коротко отвечает Стилински и захлопывает дверь полицейской машины. Поднимает глаза и смотрит на ворота, над которыми знакомое название больницы. Джордан тем временем нажимает кнопку на воротах, у него интересуются кто там и мужчина сообщает, что он представитель органов власти. Калитка клацает и пропускает их внутрь. Спокойные пациенты уже на прогулке. Стайлз смотрит на них, невольно съеживается, вспоминая себя и Малию среди них. Себя и Ногицунэ, правящего в его теле. На первом этаже их ожидает главный врач психиатрической больницы — Габриэль Валок. Он тянет губы в улыбке заметив Джордана и несколько кривится, видя идущего рядом с ним Стилински. — Рад вас видеть, — он пожимает им ладони и ладонь Стилински он жмет сильнее, чем стоило бы, но парень не обращает на это внимания. — Прошу вас, — он указывает влево и пропускает Джордана и Стайлза вперед. Стайлз, пользуясь тем, что в этих стенах не в первые, ускоряет шаг и поднимается на ступеньки лестницы первым. Первый лестничный пролет. Ему на третий. — Пациент спокоен? — Да, ему вкололи успокоительное и аконит. Джордан кивает, а Стайлз ускоряет шаг и перепрыгивает через несколько ступенек, желая поскорее оказаться на третьем. Второй лестничный пролет. Люди позади отстают. У решетки входа в отделение он наконец тормозит и едва касается ее пальцами. Тока нет, тут ведь лишь люди. Габриэль и Джордан поднимаются минутой позже и, прежде чем доктор проведет картой по устройству, Стилински спрашивает: — Я могу поговорить с ним сам? — Я не думаю, что это безопасно, Стайлз. — ласково, почти по-родительски, говорит Валок, но Стайлз лишь кривится, не верит и слову этого черта, а потому сразу переводит взгляд на Джордана. В глазах мужчины протест, но тем не менее, говорит он другое. — Думаю, ничего не случится, если мы останемся тут, а Стайлз пройдет дальше. Где находится мистер Хейл? — Десятая. — Насколько я знаю, это чуть далее середины отделения. В случае буйного поведения, Вы ведь сможете сразу усмирить его, верно? Валок, кривя губами, кивает и проводит пропускной картой. Тонкий писк и замок открывается, Стайлз проходит в отделение и прикрывает за собой двери, как принято по технике безопасности. А на самом деле, что ему будет? Что ему будет, даже если Питер раздерет дверь камеры и выйдет к нему? Что ему будет, если внутри он мертв? В первую неделю Стайлз думал смог бы Питер точно так же напасть на него, как на Скотта, исподтишка. Думал, смог ли бы Питер Хейл, которому он отдал свое сердце, разорвать его грудную клетку в прямом смысле? А потом отмахнулся от этой мысли, надеясь, что нет. Именно надеясь, потому что Хейл доверие его всякое утратил. И сейчас, идя по отделению, Стайлз вдруг подумал, что даже если бы Питер захотел вспороть ему глотку, то не смотря на все чувства, что были меж ними, он скорее бы вытащил сердце самого Хейла через горло, потому что у него все еще оставался отец. У него оставался отец и стая. А даже если бы второй не было, то да, у него все еще был отец. На стене написано «10».Взгляни мне в глаза И скажи, что всё не в порядке Или что люди несчастны, А река иссохла. Ты думал, что сможешь освободиться, Но система разорена, И если внимательно прислушаешься, Услышишь стук в дверь.
Питеру в глаза смотреть не стыдно. Ему не стыдно этими чертовыми губами, которые говорили «Я люблю тебя, Стайлз» месяц назад, сейчас сказать: «Привет, Стайлз. Ты в порядке?». Ты в порядке, Стайлз? У тебя такие синяки под глазами. Ты так исхудал, Стайлз. Что ты ел, Стайлз? А вчера? — Помнишь ту песню? — Стайлз садится на пол напротив двери, к которой подходит слегка пошатывающийся Хейл. Он упирается рукой в стену и аккуратно сползает по ней вниз, садится боком к двери. — Она стояла на звонке на тебя. — Убрал? — Поставил на Скотта. — Питер хмыкает. — Так вот там ценой алчности были дочь и сын. Цена же твоей алчности сидит сейчас напротив тебя и думает как сильно ненавидит тебя. — Не ненавидишь, но отвращение испытываешь. Чую даже с аконитом. — Ты кричал мне тогда, что сбежишь через месяц. Месяц прошел, сегодня ровно, но ты все еще сидишь за решеткой, думая, что ты, великий Питер Хейл, все еще непобедим, — Стайлз пытается говорить тише, зная, что Питер его услышит. Черт, его услышит и Джордан, но он точно не хотел бы, что его услышал Валок. — Скажи мне, что было бы, если бы ты убил Скотта? Ты думаешь, следующим утром, я бы все так же стоял в твоей квартире и готовил утром оладьи? А ты бы варил кофе? А вечером, после учебы и работы, мы бы сидели смотрели фильм с попкорном? Попкорн с привкусом крови Скотта Маккола? — Лапушка, я… — Заткнись, оставь свои дебильные прозвища при себе и научись слушать. — Питер молчит, даже несмотря на то, что парень переводит дух, делая несколько глубоких вдохов. — Это был способ подобраться ближе к Скотту? Втереться ему в доверие? Почти год, Питер. Боже, Питер, год, ты забрал у меня год и это если говорить только о времени. Ты забрал мое доверие к людям, ты забрал мою душу, ты забрал мою любовь. Да ты прикончил меня, Хейл, — зомби-дядюшка ничего не отвечает. — Нет, знаешь, я не собираюсь быть жалким и выворачивать свою душу тебе, когда ты…Умоляй меня о пощаде, Признаю, ты был опасен, Отравив меня всего за Ещё один доллар в кошельке А теперь я стал воплощением жестокости, Болезни. Я не приму твоё молчание, Умоляй о прощении.
— Ты не жалкий, — Хейл впервые поднимает свои голубые глаза на парня. Голубые глаза человека, внутри которого плескается боль. И боли этой столько, что хватило бы на океан, который раньше отражался в глазах этого же человека. — И нет, я не думал, что следующим утром, ты все так же будешь готовить оладьи, а я варить кофе. — Чего тебе не хватало, Хейл? Власти? Боже, как всегда чертовой власти, да ты… Каким должно было быть следующее утро? Какими должны были быть наши отношения дальше, если они когда-то были? — Были. Почти год были. — Питер отводит глаза в сторону и Стайлз замирает на полуслове. — Ты… Ты собирался меня шантажировать? Ты бы убил Скотта и собирался меня шантажировать жизнями моих друзей? Ты… Ты хотел шантажировать меня, чтобы я был рядом, — Стайлз кривится и отворачивается в сторону. — Ты прав, Питер, я испытываю к тебе огромнейшее отвращение. Может, ты хотел еще и обратить меня, чтобы я был твоей цепной псиной-бетой? — молчит. — Да ты… Да ты шутишь. Скажи «нет». Питер… Питер.?Я есть народ, Я есть шторм, Я есть восстание, Я есть стая. Когда упадёт последнее дерево, Животным негде будет спрятаться, И деньги не решат эту проблему, Каково будет твоё оправдание? Каково будет твоё оправдание? Каково будет твоё оправдание?
— В свое оправдание могу сказать, что власть была не единственной причиной, — Стайлз вскидывает брови. — После меня была канима и психопат, стая Альф и Джессика, Ногицунэ, Кейт и я хотел… — Стоит закончить на «и я». «И снова я». Вот так. — И я хотел защитить тебя. Будь я в форме Альфы, которую ты знаешь, я бы с легкостью мог прикончить близнецов, но по итогу они чуть не прикончили меня. Меня, оборотня, а чтобы они сделали с тобой? Выпотрошили? Так ты был бы в безопасности. Ты был бы под крылом Альфы и сам был бы оборотнем. — А ты бы меня выпотрошил? — тихо спрашивает Стилински и Питер резко замолкает. — К примеру, если бы я уперся рогами и начал войну с тобой, а не повелся на шантаж. Зомби-дядюшка снова поворачивается к нему лицом и хмурится. Между бровей ложится такая складка, что Стайлзу невольно, по старой привычке, когда Питер хмурился над бумагами по работе, хочется провести пальцами по ней и разгладить. — Нет. Конечно же нет, — Питер качает головой. — Долго думал об этом? — Месяц. Временами. — И к чему пришел? — Думаю, если бы ты попытался убить меня, то я бы сделал все, чтобы убить тебя, — Стайлз не отводит взгляда, Питер не чувствует, чтобы сердце его меняло ритм. — У меня есть отец. Я уже не говорю о друзьях. У меня есть те, ради кого жить, кто меня будет ждать, а кто ждет тебя, Питер? — Я потерял твое доверие? — Больше. — Я потерял тебя? — Да.Что будешь делать, когда вода окрасится, вода окрасится кровью? Когда вода окрасится кровью. Когда вода окрасится, Когда вода окрасится кровью.
Что ты будешь делать с этим, Питер Хейл? — Ты не нужен Малии, не нужен Дереку и Коре. У тебя никого не осталось. Что ты будешь делать с этим? — Пытаться вернуть тебя. — коротко отвечает Хейл. Секундная тишина и Стайлз начинает смеяться. Смеяться до слез, вытирает уголки глаз. — Стайлз? Все хорошо? — справа кричит Джордан и у парня едва хватает сил, чтобы успокоиться и крикнуть, что он в порядке. — Еще пару минут. — Не смеши меня, Питер. — Для чего ты вообще приходил сюда? Высказать мне наболевшее? — Стайлз поднимается на ноги и Питер вместе с ним. Несколько неуклюже, бьется плечом о стену, но встает. — Нет, Стайлз, ты сам не знаешь зачем пришел. Вернее, ты просто хотел увидеть меня, несмотря на всю обиду внутри, а если ты хотел увидеть меня, значит, у меня есть все шансы. — У тебя они были бы, если бы ты не пытался убить, к примеру, Кейт, но не Скотта, — Стайлз смотрит в сторону, где Джордан уже машет ему. — Даже при условии, что у нас был договор о том, что ты не убиваешь людей. — Я тебя услышал. Могу я попросить, чтобы ты коснулся решетки? Стайлз немного приподнимает кисть, смотрит на свою конечность, которая мелко трясется, переводит взгляд на Хейла и качает головой. В Хейле сейчас он видит лишь голодного волка, которому протяни палец — откусит по локоть. — Нет, Питер, нет, — Стайлз снова качает головой. — Всего хорошего, Питер. — До встречи, лапушка. Дверь в отделение клацает, рядом проходят санитары и сбоку останавливается главврач. — Ему нужно ввести дозу успокоительного заранее. Давай отойдем, Стайлз. Питер делает шаг назад, когда дверь в его камеру открывают, но не сопротивляется, когда ему заламывают руки и вгоняют иглу в плечо. Он лишь не опускает головы, наклоняет ее на бок, чтобы не разорвать зрительного контакта с карими глазами. Вернее, глазами цвета виски, что стоит в квартире на кухне. Глазами, которые боятся отвести взгляд, даже когда делают шаг назад. Стайлз до дома добирается без происшествий. Джордан несколько раз предлагает ему воды, но Стилински отказывается. Стае, которая все утро спрашивает почему товарища нет в школе, отвечает в общем чате, что неважно себя чувствует и все это время спал. После обеда садится за домашнее задание, вечером приходит отец. Шериф оставляет телефон на столе в кухне и уходит, чтобы помыть руки, пока сын накрывает на стол. Именно в тот момент, когда Стайлз находится у стола, на телефон приходит СМС-ка от Джордана. От кого: Пэрриш. Кому: Шериф. «Питер Хейл сбежал из дома Айкена около часа назад. Только что сообщили».Нам никогда не освободиться, Агнец на заклание, Что будешь делать, Когда вода окрасится кровью? Цена твоей алчности — Твои сын и дочь, Что будешь делать, Когда вода окрасится кровью?