Этот вечер она не забудет

Лидия в этот холодный дождливый вечер, после очередных семейных разборок, связанных с ее братом, решила провести в своей комнате за чтением одной из любимых книг под классическую музыку. Лежа на кровати, девушка увлеченно читала роман, иногда вспоминая про Бетховена на пластинке. Хороший вечер, думала она. Пока… Вдруг на первом этаже раздался какой-то гул. Потом Лидия услышала, как падает на пол что-то тяжелое. А потом выстрел. Выстрел? В доме? Она вздрогнула, а по спине пробежали мурашки. Оставив книгу на кровати, девушка встала и выключила музыку. Ничего. Может, послышалось? Она как раз читала, как одного из героев застрелили. Это так воображение разыгралось? Юная Швагенвагенс уже была готова в это поверить и вернуться к чтению, как вдруг в ее комнате погас свет. Вскрикнув от неожиданности, она рефлекторно подняла глаза на люстру. Не успев даже подумать, что во всем виноват ливень за окном, Лидия услышала еще один выстрел. И он уже был громче, то есть… ближе? Затем грохот, словно мешок с картошкой упал на землю. – Что происходит… – подумала Лидия, чувствуя, как ее медленно, но верно окутывает приступ паники. Ее взгляд устремился на дверь собственной комнаты. Она хотела подойти и, если не выйти и осмотреться (нет, для этого не хватало уже решительности), то хотя бы послушать, чтобы убедиться, что все нормально. Однако все ли нормально? Девушка уже сомневалась в этом. Это уже точно не ее воображение. Теперь она уверена, что кто-то вломился к ним в дом. Кто-то с огнестрельным оружием. Сердцебиение участилось так сильно, что сердце будто было готово преодолеть все преграды и выпрыгнуть из груди, коленки дрожали, а руки тряслись. На глазах выступили слезы. Так страшно Лидии никогда не было. Последний раз она не на шутку перепугалась за свое благополучие, когда Густав узнал о вранье дочери ценою в сто долларов. Хоть она и отделалась пощечиной и парой оскорблений в свой адрес, тем не менее, тот вечер ей надолго запомнился. Но сейчас все куда хуже. Она стояла возле своего комода с пластинками, боясь любым, даже самым незначительным движением, тут же привлечь внимание кого-то, кто был в их доме. Ее до полусмерти пугала гробовая тишина снаружи. В доме, помимо девушки, были ее брат, отец, а еще дворецкий. И никто даже не кричал, никакой беготни, звуков драки. Юная Швагенвагенс начала тихо всхлипывать, боясь самого страшного. Что, если те два выстрела были адресованы ее членам семьи? Что делать ей? Рискнуть и рвануть к двери, надеясь сбежать из дома, или выбраться через окно? Внезапно дверь резко распахнулась, от чего девушка снова вскрикнула. Она повернулась в сторону входа, где стоял незнакомец. Ухватив руками комод, девушка посмотрела на человека с безумными голубыми глазами. В темноте полностью лицо девушка не смогла разглядеть, да и важно ли это сейчас? Хоть это и было наивно, Лидия надеялась, что по ее душу никто не придет. Ох уж эта жажда жить, когда жизни угрожает смертельная опасность. Неизвестный начал неспешно идти в сторону Швагенвагенс. Глаза его были все так же широко распахнуты, кажется, он ни разу не моргнул, пока смотрел на блондинку. По мере приближения Лидия начала различать некоторые детали: волосы растрепаны, зияет широкая жуткая улыбка, на щеке и белой помятой рубашке видны красные следы свежей крови. Девушка почувствовала ком в горле, а по щекам снова потекли слезы. Она начала отступать к стенке, видимо, не замечая, что это мнимое чувство безопасности. – Уйди! Не подходи ко мне! – не выдержав, она зарыдала, продолжая отступать, держась за комод. Но незнакомец не отреагировал, продолжая уверенно и верно идти к своей цели. Лидия уткнулась спиной в угол стенки. Вот и все. Тупик. Она вжалась в нее так сильно, будто пыталась пройти насквозь, лишь бы исчезнуть из этой комнаты и от этого психопата, продолжавшего сверлить несчастную девушку пугающим безумным взглядом. Когда незнакомец подошел почти вплотную, он положил одну руку на стену, как бы лишая одного из путей отступления для девушки, так на всякий случай. Лидия не была готова куда-то бежать, а уж тем более давать отпор. Ее охватил немой ужас, и она боялась даже шевельнуться перед этим ненормальным. Все, на что Швагенвагенс была способна это плакать и всхлипывать, думая о своей скорой кончине. И всегда она была настолько слабой? Девушка считала себя уверенной и храброй особой, но стоит встретиться хоть с какой-либо угрозой лицом к лицу, она тут же дает заднюю, или даже показывает настоящую себя. Что тогда вечером, когда отец узнал про сделку между его детьми, что сейчас, когда она даже не пытается спасти свою жизнь. Неужели ее сила духа – это всего лишь иллюзия, которая формировалась только рядом с отцом? – Это и есть настоящая ты? – вдруг раздался голос. Этот голос был странным, вроде знакомым Лидии, а вроде совершенно новым. Решившись открыть глаза и посмотреть на психопата, она в удивлении и непонимании уставилась на него. – С-себастьян?.. – дрожащим голосом едва смогла произнести блондинка, смотря на брата. Он наконец моргнул. – Да, Лидия, – ответил он и слегка наклонился к ней. В следующий момент он подставил дуло револьвера, что прятал в другой руке за спиной, прямо к ее лицу. Она громко вдохнула воздуха, которого девушке явно не хватало, и закрыла глаза, вновь расплакавшись. – Что, даже не попытаешься меня уговорить не стрелять? Ты же так любишь много умничать, неужели не попробуешь в этот раз использовать свой длинный язык по назначению? – без доли удивления обратила Себастьян к сестре. Он наклонил голову на бок, продолжая всматриваться в ее лицо. Лидия всегда выглядела гордо и надменно, когда он попадался ей на глаза, а уж сколько она могла ему наговаривать и на него наговаривать. Он ненавидел сестру за это, но всегда убеждал себя, что во всем виноват отец с его дерьмовым отношением к сыну. Что говорить, если даже чертов Ровт позволял себе выделываться перед мальчишкой, который, по сути, тоже был его боссом. Немного потупив взгляд, блондин все же убрал револьвер, опустив руку. – Ты, конечно, та еще тварь, Лидия… Но это не твоя вина, – его взгляд стал мягче и даже Лидия заметила это, когда в недоумении взглянула на брата, открыв заплаканные глаза. Бросив оружие куда-то в сторону, Себастьян вытер слезы с ее щек. – Если бы не наш уважаемый отец, ты, возможно, была бы добрее. Верно? Лидия не могла понять, он к чему-то клонил? Или решил внезапно пофилософствовать? Но все же в глубине души, она уже успела признать, что на деле не такая уж и стервозная… нет, гордая светская львица, способная за себя постоять. Себастьян скорее всего просто озвучивал то, что увидел в ее глазах: страх, беспомощность, одиночество. Да, кто-угодно на ее месте испугался бы, если перед ним подставили оружие. Однако по-настоящему сильный человек принял бы хоть какое-то решение, чтобы спасти свою жизнь. А не ждал бы, когда его найдут и отправят на тот свет. По крайней мере так подумала Лидия. – Тебе идет быть тихой и слабой, Лидия, – снова голос брата заставил ее вздрогнуть. Он был странным. Словно Себастьян стоял на сцене и, согласно своей роли, должен был отыграть счастливого человека. Однако ужасная актерская игра не позволяла выполнить задание. Однако больше этого, девушка задавалась совершенно другим вопросом: что он натворил и почему? Но она побоялась задать этот вопрос. Боялась разозлить его и спровоцировать вернуться за оружием и выстрелить ей в лоб. Уж больно угрожающим и возвышающимся он казался старшей Швагенвагенс. Себастьян не спускал своих безумных глаз с лица сестры. Больно нравилось ему наблюдать за этой картиной. Он уже словил себя на мысли, что ему доставляет удовольствие видеть страх в глазах тех, кто заставил его страдать. Он застрелил отца и дворецкого, и уверен, Лидия это уже поняла, боясь теперь за свою шкуру. И ему это нравится. – Да, я убил отца и Ровта, если тебе интересно, – усмехнулся младший Швагенвагенс, на мгновенье закатив глаза, а потом снова посмотрел на сестру. – Но тебя я не убью, если будешь хорошей девочкой. Да и маме нужен хоть кто-то, раз эти два ублюдка отправились к предкам, а я либо буду в бегах, либо сяду в тюрьму. Лидия почувствовала какую-то давящую боль в груди, услышав о смерти отца. Однако, чтобы совсем расстроиться и вновь… Этого не было. Возможно, это связано с тем, что за себя она кичилась куда больше, хотя вроде как ей уже обещали сохранить жизнь. Страх оставался, как бы то ни было. Себастьян коснулся лбом лба Лидии, отчего девушка снова вздрогнула. Она не сводила с него глаз, заметив, что в какой-то момент безумный взгляд брата сменился на ехидный. Словно он что-то замышлял. – Ч-что тебе нужно?.. – наконец не выдержав напряженной тишины и сверлящих голубых глаз брата, тихим дрожащим голосом спросила она. Тот едва заметно дрогнул бровью, явно не ожидая, что Лидия вообще заговорит, но не растерялся. – Мне? Ничего, – вдруг словно опомнившись, парень отошел от сестры, дав ей немного пространства. Он расправил руки по сторонам, как бы извиняясь за неподобающее настырное поведение. – Я, пожалуй, пойду. Я бы попросил тебя не звонить в полицию сразу, и не сообщать матери о случившемся, пока она в больнице, но… Решать тебе, Лидия. Прощай. В этот раз Себастьян не стал растягивать момент и спешно удалился из комнаты, оставив свою старшую сестру в полном одиночестве. Она несколько минут стояла, потупив взгляд в пол, а потом упала на колени и зарыдала, закрыв лицо руками. Полностью переварив, что произошло за это время, девушка осознала страшное для нее. Их семья разрушена. Их жизнь разрушена. Вернуть все назад не получится. И забыть этот вечер она не сможет. Никогда.