опг "рассвет"

      - да ладно тебе, не тушуйся, нормально все будет. Они ребята хоть и странные, но хорошие. Не в классическом смысле, конечно, но… – Кисаме оглянулся на спутника, ломавшего руки, пока они стояли перед дверью в четырехкомнатную квартиру-штаб творческого объединения «рассвет» или «утро», или кто-то так – точно Итачи не запомнил.       - Не волнуюсь я, чего бояться… Захочу – уйду. – пытался сохранить уверенность Итачи. Кисаме усмехнулся и открыл дверь.       В прихожей была в хаотичном порядке, в котором главным словом было слово «порядок», стояла обувь. Обувь была разношерстная – тут были и черные остроконечные туфли, и ярко-красные найковские кроссовки, и откровенно паленые кеды адидас, и обычные немного потрепанные высокие белые кеды, и просто бесконечное количество тапок, которые, похоже, никто из жильцов не носил, как и не понимал зачем они вообще нужны.       Кисаме снял ветровку-дождевик и кинул на верхнюю часть шкафа, не удосужившись его открыть. Итачи решил последовать его примеру и, слегка подпрыгнув, закинул свой плащ на шкаф.       - Кисаме, черт тебя дери, где ты шляешься? У меня голубцы уже полчаса стын…. – к ним вышла синеволосая девушка в передничке и с кухонным полотенцем в руке. Корни волос уже порядочно отросли, что не укрылось от взгляда Итачи.        – О, так ты его привел, – оборвалась она на полуслове, заметив новичка, - ну, что уж, будем знакомы, я Конан. – девушка протянула ему ладонь для рукопожатия, перед этим предусмотрительно выретев ее о подол передничка.       -Итачи. – коротко поздоровался он.       - Ну проходи кушать будем. – проговорила она так, будто Итачи уже триста лет с ней знаком и просто вернулся из долгой поездки за хлебом.        – Кисаме, тунца купил? – крикнула она с кухни, куда, немного виляя задом, завернула минуту назад.       - Тунца жалко, купил свинину, – крикнул в ответ Кисаме. «Похоже, он не слишком жалует рыбу» - усмехнулся про себя Итачи.       Кисаме, спрятав руки в карманы штанов, направился на кухню и, обернувшись, мотнул головой, давая знак следовать за ним. Итачи послушно поплелся следом, попутно разглядывая квартиру. Прихожая переходила в длинный коридор, из которого несколько дверей вели в комнаты. Обои на стенах были чуть желтоватые – ремонт бы тут не помешал, но, похоже, веселая компашка не сильно интересовалась красотой интерьеров собственного жилища, поэтому ремонт оставался таким же, каким был при предыдущем владельце квартиры.       Пройдя на кухню, он на секунду остановился в дверях, застав перепалку между Конан и Кисаме, но затем, надеясь, что его секундное замешательство не было замечено, он прошел вперед и встал, подперев спиной холодильник.       - Кисаме, сука, я как дейдаре его пасту-хуясту итальянскую приготовлю, если мы креветки заменили фасолью, а тунца свининой? - возмущалась невысокая стройная девушка с пирсингом под нижней губой.       - Конан, ну ты подумай - неужели тебе рыбок не жалко? Они вот тебе какое плохое зло сделали? – пытался защититься местный ведущий программы «в море животных», - а Дейдара охуевший мажор просто - кто вообще будет жрать макароны с креветками? Отвари ему спагетти и смешай с фаршем – умнет за милую душу…. АЙ БЛЯТЬ – кисаме прилетело полотенцем – конан ты охуела?!       - Это ты охуел, рыбная душа, я тебе по-человечески сказала купи тунца, а ты мне свинину притащил!..       На кухню заглянул человек среднего роста с разрезанным то ли баскетбольным то ли гандбольным мячом на лице с единственной дыркой для правого глаза.       - пхе, а чо за замес? – спросил он толи у Итачи, толи сам у себя, – а ты ведь новенький, да? – обратился он уже к парню.       – В общем я Тоби. А с ними, я гляжу, ты уже знаком, - импровизированная маска полностью скрывала лицо и похоже меняла немного голос. – у нас эти склоки каждый день бывают так что привыкнешь – сказал он и зачем-то хлопнул Итачи по плечу. «что-то тут не чисто» - подумал Итачи и тут же увидел, что ступня на нижней части покрыта пылью.       - В общем, ты это, утихомирь их - у нас там седьмая серия Великолепного века - драма пиздец. Дейдара уже рыдает, этих еще не хватало – проговорил он не подозревающему о том, кто такой Дейдара, и почему этот Дейдара на седьмой серии когда он сам на четвертой Итачи.       – Короче, как закончите, подтягивайтесь в большую комнату - там Великолепные век с перерывами на футбол и програму на энимал пленет смотрим – у нас три канала работает, так что смотрим только это.       И странный паренек подпрыгивающей походкой удалился с кухни, оставив почти дерущихся Конан и Кисаме на Итачи.       - Ребят я, конечно, не эксперт, но у вас сейчас что-то сгорит – либо жопа либо то, что лежит в духовке, – слегка повысив голос, произнес Итачи злобно испепеляющим друг друга новым знакомым.       Конан тут же обернулась и открыла духовку, в которой действительно уже покрывалась темной корочкой запекавшаяся курица.       -Кисаме, все из-за тебя, падла, вот если бы по-человечески все сделал, проблем бы не было - были бы на месте мои последние нервы, – запричитала Конан, вынимая противень с птицей на столешницу.        – Итачи, будь человеком, переставь турку с плиты на стол, - уже спокойнее и мягче проговорила она. Итачи послушно исполнил просьбу.       -Ну, неужели первый адекватный человек появился, – снова запричитала она, метая злобные взгляды в стороны Кисаме, который картинно отворачивался и вел носом от ее упреков.       - Ладно, Итачи, пошли от этой двинутой, я тебя с остальными познакомлю, – произнес он, вставая с табурета, на котором предусмотрительно сидел все время после того, как Конан заехала ему по заду полотенцем.       - Посуда на тебе, понял, гринписовец хренов? – крикнула им вслед Конан. Кисаме закатил глаза и что-то неразборчиво пробубнил.       - Ты из-за Тоби не кипятись если что- он у нас местный дурачок, что с него взять – главное не мешается и Конан помогает, да нас развлекает иногда. – оправдывал еще ничего не натворившего товарища Кисаме. – Ладно, пошли знакомиться – не дождавшись ответа проговорил он и, так же сунув руки в карманы, немного шаркающей походкой направился к одной из дверей.       Они вошли в довольно просторную комнату. У одной стены стояла тумба с телевизором. У стены напротив располагался большой угловой диван, широкое кресло и несколько пуфов, на которых сидели остальные члены банды «доброе утро» (каждый раз Итачи по-новому обзывал это горе-объединение полусумасшедших добрячков)       В середине дивана под пледом, толкаясь, но прижимаясь друг к дружке, чтобы согреться, сидели невысокий стройный блондин с длиннющей челкой, закрывавшей левый глаз, и паренек с яркими рыжими волосами, которые по цвету скорее напоминали красные. У красноволосого немного подрагивали пальцы, и он постоянно, собственно, как и блондин, пытался перетянуть одеяло на себя.       На пуфике, расположенном ближе всего к экрану, сидел, сложив ноги по-турецки и сгорбив спину, уже знакомый Итачи Тоби и на что-то на экране указывал остальным рукой. В угловой части дивана развалился человек с странным цветом волос – нечто средним между блевотным и салатовым, волосы представляли из себя тоже неплохой арт-объект – буквально стояли дыбом и больше напоминали цветок алое. У паренька на пол-лица был то ли ожег, то ли родимое пятно, так или иначе, лицо его было почти идеально поделено пополам цветом.       Парень я поделенным лицом обернулся на звук шагов и неожиданно скачущим, как у подростков, от хриплого низкого баса до писклявого голосом произнес:       - О, вечер в хату, садись, ща эти долбаны переключат на энимал пленет, теперь нас двое тут будет.       Итачи не слишком хотел прерывать просмотр Великолепного века просмотром жизни ящериц, поэтому на вторую часть приветствия решил не отвечать.       - Ээ, приятно, я Итачи. – сказал он как ему казалось довольно доброжелательно. На деле Кисаме, будучи чистейшим атеистом, в душе молился всем богам, чтобы новенького чернявенького заморыша не приняли за умирающего или сразу мертвого - так тихо и безэмоционально прозвучало приветствие.       - Короче, Итачи, это Зецу, мы его зовем лопух, но тут сам решай, что больше нравится. – он указал на поздоровавшегося.       Итачи протянул ладонь для рукопожатия, но был встречен странным звуком и попыткой или отшатнуться, или убежать, что, похоже очень уморительно отразилось на его лице и парни в центре дивана свалились друг на друга держась за живот и похрипывая от смеха.       -хХхХХХХХ он у нас лютый ипохондрикккк, – прохрипел умирающий гогочущий блондин, – а я Дейдара, художник и свободолюбивая фея-инфернал, и хуй ты что с этим сделаешь, – сказал он подняв голову на Итачи и смахивая слезы с глаз.       - Не больно хочется, если честно, - усмехнулся Итачи, - ты-то не ипохондришь? – он изобразил на лице подобие того, под чем понимал улыбку и вытянул ладонь во второй попытке познакомиться в членами ОПГ рассвет.       - Можешь успокоиться, – я такой хуйней не страдаю, я высококультурная личность и хуй меня микробы ваши проймут, - рука была длинная, а ладонь маленькая и нежная, ногти были окрашены в черный.       – Кстати попозировать не хочешь? Этих – он обвел рукой всех находящихся в комнате – я уже рисовать заебался, все морщины выучил, а у тебя вон – ни одной нету, так что давай располагайся, ща портретик замутим, а потом и посерьезней что-нибудь.       -Слыш художник, а ну-ка лапки прибрал, губу закатал, – пнул блондина сидящий рядом с ним рыжий        – Я Сасори, – обратился он к Итачи, – режиссер-актер-осветитель-уборщица кукольного театра, а сейчас порнуху снимаю – вот тут жопа Итачи очень напряглась. Похоже, все его реакции были слишком сильными сейчас, и сасори поспешил его успокоить        – Эй, чел, спокойнее, тебя тут, – чуть тише, - вроде бы пока, - тем же голосом, - ебать никто не собирается, просто ставлю в известность.       Жопа Итачи все еще находилась в состоянии преобразования в сверхновую, то есть сжималась с невероятной силой.       - Очень приятно, – все же поздоровался он и так же протянул руку. Ее в ответ пожала, как и у дейдары, небольшая, довольно холодная ладошка.       - Искуствоведы хуевы, вы мне всех мафиозников распугаете, – из глубины комнаты вынырнул рыжеволосый веселый парень с таким количеством пирсинга, что казалось, будто его главный страх и проклятие, как у вампиров – чеснок, у него – магниты.       -Я Пейн, – поздоровался местный миллиардер филантроп (эксгибиционист мамочка трех счастливых ангелков), – я весь этот кружок по криминальным интересам и организовал.       Итачи то ли сочувствующе, то ли благодарно кивнул ему в знак приветствия. Кисаме стоял у дверей и наблюдал за знакомством, посмеиваясь.       Пейн продолжил, обратившись уже ко всем, будто забыв о новом знакомом, с которым ему бок о бок предстояло не раз захватить мир и пару заводов.       - Граждане уголовники, почему гражданка Конан одна на кухне страдает? Она вам что в кухарки нанималась?       Вот тут Итачи проникся искренним уважением к подыхающему под гнетом железной руды в коже главе мафии.       - Сейчас же трое идут помогать несчастной труженице нашего тыла, не то мы с ней вместе вас так раскры(хаха а)сим что мать родная не узнает. Дейдара и Сасори вместе скатились с дивана в неудачной попытке с него встать и, поднявшись, отправились прочь из комнаты, оглядываясь на Пейна и чертыхаясь друг на друга. Итачи решил, что его помощь тоже не повредит, но Кисаме остановил его, толкнув плечом, и шепнул на ухо: «Он так сказал, чтобы их и Тоби сплавить. Стой смирно, ты еще не со всеми познакомился»       - Тоби, ты, кажись, не только тупой, но еще и глухой, – прокашлял главный. Тоби взвыл:       -Ну, начаальник, я уже месяц там посуду мою, дай хоть про Сулеймана поглядеть, – взмолился Тоби, но Лидер был несгибаем и все же отправил несчастного помогать на кухню.        Из святая святых донеслось: «Да неужели, я уж думала не дождусь. Надеялась, хоть успею вам яду подсыпать, чтоб жизнь сказкой не казалась»       - Конан, слышь, я тебя конечно люблю, но, сука, вспомни мне хоть одну сказку, в которой у главного героя все хорошо. Вот и у нас все, блять, ох как не сладко с такой змеей как ты!! – прикрикнул Пейн в ответ.       Конан вышла из кухни, шлепая босыми ногами и хмуря брови в надежде на устрашающий эффект. К слову, у нее ничего не получалось и выражение ее лица становилось лишь милее обычного, делая ее маленьким надувшимся пупсиком.       - Ты мне чо сейчас про змею загнал, а? –наезжала она, – Да главная змея нашей скромной ОПГ свалила от вас в поисках красных глаз, и зовут его (хаха тарас), или ее - я вообще не проверяла - Орочимару.       Аргумент оказался до странности убедительным и Пейн просто развел руками, улыбнувшись, похоже, так пытаясь заслужить прощение. Но Конан проигнорировала этот жест и, взметнув крашенными волосами, удалилась выключать свистящий чайник.        - Хорошего человека Орочимарой не назовут, – почему-то сказал будто сам себе Зецу. Пейн взлохматил волосы и продолжил, решив не обращать на шизу зеленоватого подчиненного.       - Ну, что ж, Итачи, осталось тебе узнать только двоих, не побоюсь этого слова, членов нашей уголовнической организации, – с кухни послышался смешок сразу пяти ртов, четыре из которых, по-видимому, принадлежали Дейдаре.       - Какузу, выйди на пару минут, поздоровайся с предпоследним Учихой!       Из темноты, прихрамывая на одну ногу, вышел высокий человек в футболке цвета хаки, который, когда Итачи пригляделся получше, оказался орнаментом тысячи значков «$» разных оттенков зеленого.       Кожа была очень смуглой, улавливались то ли мексиканские, то ли индийские корни, а может все сразу. Лицо было, как и все остальное открытое одеждой тело, исполосовано грубыми шрамами, а точнее местами сшивания кожи – были видны черные нити, связывающие пласты темной кожи. Человек, названный Какузу, басом с хрипотцой проговорил коротко: «Какузу» и протянул руку Итачи.       «Оригинально, блять» - понеслось у Учихи в голове. Кисаме подтолкнул Итачи навстречу Какузу, и Итачи уже второй раз за последний час почувствовал себя букашечкой – такова была разница в росте и комплекции между ним и громадным Какузу, который был выше его чуть ли не на полторы головы. Бум. С тяжелым грохотом что-то стеклянное упало на пол и разлетелось на осколки.       - ХИДАН, ПАРАЗИТ ХУЕВ, – заорал Какузу неведомому напарнику, – АНДРОПОВА НА ТЕБЯ НЕТ!       С места предположительного разрушения чего-то ценного выполз то ли крашенный в пепельный, то ли поседевший только что человек со странным амулетом на шее и поразительно испуганным и довольным одновременно лицом.       - Какузу, ну не серрдись, эта твоя древнючая фарфоровая хуевина сама из рук выскочила, я только и успел что Джашину помолиться за ее упокой.. – ворковал седой мужчина создававший впечателние что ему лет 25.       - За себя помолись, а то, глядишь, на органы продам. Благо, все связи имеются. Хотя, кому твои кишки нужны, гнида ты такая! Этой статуэтке три тысячи лет! – голос становился выше с каждым словом, – Ты вообще знаешь, вошь поганая, сколько я мог за этот кусок стекла получить? Два миллиона! Просто чтоб ты знал! В мое время за такое расстреливали, а сейчас по твоей вине у меня только колени стреляют! – не унимался Какузу, потихоньку переходя на визг. Он все больше напоминал маленького ребенка, у которого упал на землю шарик мороженного именно в тот момент, когда тот хотел его лизнуть.       -Ну, утеночек, мы спиздим тебе новую стеклянную хуевинку, – стал утешать его Хидан, обнимая плачущего великана, – если хочешь, завтра сходим и продадим половину моих органов, и получишь ты свои два миллиончика, ну что же ты плачешь, Кузик?       Итачи стоял и не понимал, как реагировать. Он обернулся к Кисаме, беззучно произнес «какого хуя?», но в ответ получил лишь кислую физиономию рыбного товарища и разведенные в стороны руки - мол «чем бы дитя ни тешилось».       - На органы изведу… за такое… в мое время…паразиит….разворовалии.. – всхлипывал то и дело Какузу.       Хидан, поглаживая по голове расстроившегося пенсионера-террориста, приговаривал ему что-то с видом очень понятливой да опытной мамочки какие-то «ну, солнышко, не плачь, мы тебе новую еще лучше купим», «зайчонок, ну смотри, твои друзья смотрят, а ты слезы льешь - не по-пацански же», «котичек, давай мы им в пирожки слабительного нахуярим, пока Конан там жрачку готовит, ути боже»       При чем тут пирожки и всеобщее отравление Итачи так и не понял, но решил не спрашивать. Кисаме выражал странную смесь эмоций, которая начиналась шоком и заканчивалось порывом обнять да приголубить местного великовозрастного детинку. Пейн стоял и смотрел на этот марлезонский балет и не давал ни единому куску металла в своем лице дрогнуть. Как-никак лидер широко известной в узких кругах ОПГ должен сохранять авторитет в глазах подчиненных.       - Слыш, Кисаме, а что они вообще за люди-то, эти Какузу с Хиданом? – спросил Итачи новоиспеченного напарника, стоя на балконе, куда тот его проводил после вопроса «где тут можно цивильно покурить» и, уничтожая третью сигарету за последние 15 минут. – Я с остальными вроде понял что к чему, а эти два – то ли пидоры, то ли ебанутые. Ты хоть меня просвети.       Кисаме усмехнулся и повернул голову к Итачи.       - Ну вот что по предпочтениям - это ты сам у них спроси, у нас кружок не по этим интересам собирался. А если в общем, – он сделал глубокую затяжку. Спизженная у Итачи сигарета уже изошлась почти до фильтра, - Хидан рясы шьет православным и не очень батюшкам, по четвергам вебкамит и 7 дней в неделю выносит всем мозги, постоянно ища себе моделей.       Увидев, что глаза шаринганистого товарища сейчас выпадут со своих орбит он добавил:       -Он у нас ебаный дизайнер, которого пиздец не устраивают куклы Сасори из ТЮЗа, где он раньше работал. Вот пытается себе живых моделей искать, но пока нашел только Дейдару, который только и делает, что агрится на неровные швы да забытые в одежде иголки. – А остальные ему, видите ли, не подходят по комплекции. Но я думаю Дей просто согласен на зарплату барбитуратами, а ничего другого у Хидана нет - Какузу забирает.       - Ну, если он дизайнер, зачем ему вебкам или порнуха – что ты там сказал?       - Это ты у него спрашивай, – коротко усмехнулся кисаме и, наклонившись, сплюнул с балкона пятого этажа вниз, – он личность творческая, да, к тому же, еще и верующая, а, значит, с ебанцой.       В деревянную со стеклом дверь шарахнул ногой Пейн и кивнул уголовникам в сторону кухни. Кисаме подбадривающе ударил Итачи в плечо и вышел с балкона устремившись на запах чего-то горячего и на первый взгляд съедобного.       - сейчас тебе наш лидер-сама мозги выносить будет нашим «крутым» уставом и благими целями. но ты голову сильно не забивай – тут половина его не слышит а другая не вдупляет что слушает. Так что понимает что он несет хотя бы в общих чертах одна конан- святая женщина, чтоб меня пес пожрал.       Итачи решил, что примет к сведению, но обязательно спросит к какой половине «слушателей» себя относит Кисаме.       На кухне были задернуты шторы и включен свет. У плиты хлопотала причитающая и матерящаяся о своей нелегкой женской доле Конан. Дейдара и Сасори почти дрались за форму сервировки стола, на котором стояли сложенные причудливыми формами салфетки - дело рук Конан. Тоби резал хлеб тупым, как он, ножом. Зецу уже сидел за столом, пристально следя за Тоби, чтобы тот не оттяпал себе полруки – по его виду можно было запросто понять, что он и об пол расшибется. Пейн сливал макароны, задыхаясь в пару. Кисаме теми же толчками указал Итачи на ванную и шепнул: "Вода, мыло – там. Красное полотенце не трожь – Дейдара пришибет. Розовым вытираются Хидан, Какузу и Конан, и все думают, что это только их полотенце. Так что я бы тоже не рисковал." Итачи, решив, что раз уж он оказался в этой шайке полусумасшедших, то нельзя упускать возможность утопиться в раковине – здесь это примут как «доброе утро» или «мм неплохие баклажаны». С такими мыслями он отправился к указанной двери.       Ванная комната была достаточно большая. Справа стояла сушилка для белья, на которой колыхались пара джинс, несколько футболок, атласное кимоно и кружевные черные трусики. Точнее сказать, кружевные трусы, потому что было ощущение, что на пошив такого предмета туалета ушли годы жизни семи гномов и три руллона материи. Итачи вел неравные бой с мыслями о том, кому эти «кружавчики» могут принадлежать.       Так много вопросов, так мало ответов. Ответ на удивление не напрашивался сам собой, ведь вариантов было 8. Отвечать Итачи не хотелось, поэтому он отвернулся и пошарил глазами в поисках мыла. На раковине была навалена гора разных средств для ухода за всеми частями тела, какие только есть у человека, резиновая уточка, визитка экстрасенса-гадалки-и-просто-хорошей-женщины, несколько бритвенных станков и затесавшаяся между ними допотопная бритва-резак, вся измазанная кровью. Рядом, как ни в чем не бывало, лежало кусковое туалетное мыло с ароматом клубнички. Над раковиной висело зеркало. Итачи бегло осмотрел свою больную физиономию, убедился, что родные мешки под глазами на месте и снова наткнулся на злосчастную вешалку для белья – ее отражение смеялось ему в лицо. Подумать только!       Вернулся на кухню Итачи злой на вешалку и уставший от жизни, как всегда. Кисаме посмотрел на него многозначительно, беззвучно вопрошая не тронул ли молодой мученик тех самых злосчастных полотенец. Итачи посмотрел на него столь же значительным взглядом, умоляя объяснить, что от него хотят. Но его действия были истолкованы не по замыслу самого Итачи, и Кисаме успокоенно выдохнул. - Кисаме, Итачи, притараньте табуретки с гостинной, – сказала Конан. –И да, Кисаме, мать твою, диван тащить не надо, просто табуретки, – Кисаме обреченно вздохнул и поплелся за табуретками. Итачи последовал за ним. Когда мебель была поставлена вокруг овального стола, с одной стороны которого все так же увлеченно судачили за Малевича и Брежнева Сасори и Дейдара, из большой комнаты, где стоял телевизор приплелись наконец Какузу и Хидан, уже начав нано-склоку.       - Да черт бы тебя побрал, скотина неблагодарная – кривлялся Хидан, пародируя только что успокоенного товарища. Получалось так же, как если бы не получалось вовсе.       - Рот свой замолчи, – гораздо более похоже ответил Какузу, – если бы не я, – он перешел на будничный тон уставшего злого банкира, – ты бы так и ошивался вокруг подъезда не в силах понять, как же работает эта «шайтан машина», - он сделал пальцами знак кавычек в воздухе, – под названием домофон.       - Ой, кто бы говорил! Ты же без меня и дня не выдержишь, только потому, что я один такой бессмертный и могу терпеть твое брюзжание дольше десяти минут, старый ты пердун. Еще и разговариваешь как черт допотопный, – он скривился, – «исподнее», - Хидан стал загибать пальцы, а Какузу несмотря на и так сильную пигментированность своей кожи багровел. – «Бюро находок», куда ты звонил, когда я спиздил твои носки, - Конан открыла окно, ибо казалось, что вот-вот Какузу рванет похлеще Хиросимы. Хотя, тут ему виднее, ведь из всех находящихся на кухне он один там присутствовал. – «Да в авоську ложь,» - блондин наслаждался выведением Какузу из себя. У Какузу на лбу пульсировали жилки. – «Ой плесни мне чифиру,» - не унимался Хидан. На кухне внезапно стало очень мало места – все пространство занимали щебечущий подколы Хидан и разъяренный Какузу. Какузу, все так же смотря на Товарища, протянул руку к Конан и проговорил сквозь зубы: «нож»       Получив желаемое, он вновь обратился к Хидану, посмеивающемуся ему в лицо: «я сейчас отрежу тебе бошку и поставлю ее на балкон чтобы разговаривала она только с голубями и соседским котом, который затоптал мои маргаритки. Пока ты будешь проветриваться, я продам на черном, как моя душа, рынке твою печень и костный мозг – все равно тебе нахуй ничего не надо, да и заново отрастет. А мне надо думать о бюджете. Сам о деньгах не позаботишься – никто не позаботится». Тон Какузу стал спокойнее. Хидан хмыкнул и проговорил только:       -Бля, братан, давай только цЕпочку не теряй, лады? И убрав чуть длинноватые волосы с шеи, положил голову на стол, наклонившись и сложившись буквой Г.       - Так блять, – вмешалась Конан, – мне срать, что и кто разбил, пока это не мое. Мне срать, что у вас за семейная драма. Сейчас вы сядете и по-человечески пожрете то, что я готовила целый час. А после хоть убейтесь - у меня сериал, а у вас посуда.       Сердце итачи успокоилось: наконец, он понял, кто в доме мужик, и вглянул на Конан глазами голодного олененка, протягивая стопку тарелок, которую держал по ее просьбе.       Хидан и какузу присмирели. Хидан шепотом, который слышно было в соседнем районе, проговорил Какузу на ухо: «пожрем, а потом резать будешь»       Конан закатила глаза и с видом «ох уж эти дети» стала раскладывать картошку и свинину в каком-то хитром соусе. Итачи молился всем богам (и, судя по лицам остальных уголовников, не он один), чтобы соус был сделан не из слез девственниц с уксусом и касторкой. Как говорится, меньше знаешь - крепче спишь, и следуя этой поговорке Конан не стала презентовать подопечным свой шедевральный рецепт совершенно неповторимого соуса «а хуй знает что в холодильнике нашла то и кинула»       Обед-тире-ужин проходил довольно мирно, если не считать расспросов Пейна о прошлом Итачи и том, как он относится к пирсингу. После десятого отказа Кисаме вмешался и послал Лидера-саму со словами «да дайте поесть человеку, пристали со своей биджутерией»       - Между прочим, все ваши колечки-сережки денег стоят, а мы в режиме экономии – поддакнул в своем стиле Какузу       -Ой везде ты лезешь вставить свои пять копеек.. – начал было Пейн, оскорбленный таким предательством, но вдруг Хидан неожиданно громко возмутился:       -Да сука какие пять копеек там минимум двадцать пять рублей!..       - Просто замолчи. – стараясь не выдавать никаких эмоций проговорил Какузу. – Просто не открывай рот. Или я его тебе зашью.       Все остальные во главе с Конан и Дейдарой с Сасори покатились со смеху. Было ясно, что обед кончен – Конан корчилась на полу, Сасори с Дейдарой задыхались у стеночки, а Кисаме с Итачи, согнувшись пополам, стучали по столу не в силах уже смеяться. Какузу спокойно продолжал есть, а Хидан, похоже, так и не понял, что он сказал, и вопрошающе кричал на Какузу. Зецу и Тоби не поняли, отчего всем так весело, но решили, что посмеяться за компанию тоже неплохо.