Его Женщина

Музыка: Mylène Farmer — City Of Love       Сырой холодный мартовский ветер пронизывал до костей, но Шерлок не спешил покидать мост Ватерлоо, на котором стоял в течение последнего часа, глядя на тёмную воду. Ему всегда лучше думалось в холоде, а подумать ему нужно было о многом.       После случившегося в Шерринфорде, его первым порывом было немедленно пойти к Молли и, наконец, рассказать ей о своих чувствах. Тех самых, в наличии которых он в течение многих лет не решался признаться даже самому себе. Но следом пришёл страх, что после общения с Эвр он не может в полной мере полагаться на верность своих суждений. Собственно, после того как он узнал всю правду о способностях сестры, он стал сомневаться во всём, что знал. А потому он назначил себе двухмесячный карантин, во время которого не искать встреч с Молли. Он был уверен, что этого срока хватит ему для того, чтобы разобраться в своих чувствах. Молли-профессионал, Молли-друг и Молли-возлюбленная — в любой из своих ипостасей она была безмерно дорога ему и абсолютно незаменима. Отказаться от неё значило вырвать себе сердце. Но уж лучше было причинить боль себе, чем ещё раз разбить сердце ей.       Шерлок отчаянно нуждался в мудром советчике, но обычно выступавший в этом качестве Майкрофт — пусть даже его советы всегда были сдобрены изрядной порцией иронии и сарказма, — теперь сам нуждался в поддержке. Майкрофт, на протяжении многих лет казавшийся ему непоколебимым как скала и непотопляемым как айсберг, теперь переживал глубочайший экзистенциальный кризис и сам сомневался едва ли не в каждом своём действии и поступке. Шерлока до чёртиков пугало состояние старшего брата, но он старался не подавать виду и, действуя по наитию, учился быть Майкрофту хорошим другом и братом.       Что же до Джона Уотсона, то, как показали последние события, полагаться на его лояльность было бы по меньшей мере недальновидно. Шерлок уже смирился с тем, что идеальная дружба с Джоном, построенная на абсолютном принятии, существовала лишь в его воображении. В действительности же, как оказалось, это было скорее приятельство двух людей, объединённых страстью к приключениям и более, пожалуй, ничем. Теперь, когда он смотрел на Джона не сквозь призму воспоминаний о друге детства и видел его таким, каким тот был на самом деле, ему было очевидно, что Джон Уотсон отнюдь не идеальный друг. И даже не особенно хороший человек. Впрочем, Шерлок готов был признать, что лучшего друга он и не заслуживает. Их с Джоном партнёрство с самого начала было основано на получении взаимной выгоды и не было ровным счётом никаких оснований полагать, что в будущем что-то изменится. Помимо того, что Джон Уотсон был адреналиновым наркоманом ничуть ни в меньшей, а, возможно, даже в больше степени, чем сам Шерлок, он, к тому же, зависел от гонораров, которые получал за участие в расследованиях Шерлока и от прибыли, которую ему приносила монетизация блога с рассказами об этих расследованиях.       Поэтому, а также понимая, что предметом первостепенной заботы Джона теперь должна быть малышка Рози, Шерлок отказался от предложения пожить в доме Уотсонов, пока на Бейкер-стрит идут восстановительные и ремонтные работы, и снял квартиру в Блумсбери, неподалёку от Рассел-сквер. Джон счёл такое решение оптимальным в сложившейся ситуации. Кроме того, от внимания Шерлока не ускользнуло явственное облегчение, на мгновение отразившееся на лице Джона, стоило тому услышать его отказ принять предложение гостеприимства. Это облегчение громче всяких слов говорило о том, что своё гостеприимство Джон предложил скорее для проформы, чем искренне.       Шерлок и сам хотел, чтобы у Рози было нормальное детство в доме, в котором она могла бы играть, не опасаясь пораниться, случайно разбив одну из мензурок или колб, которые он использовал в своих экспериментах или отравиться каким-нибудь ядовитым синтетическим или органическим веществом. Малышке нужен был дом, в который она могла бы приглашать друзей и подруг, в котором её сон не тревожили бы в неурочный час звуки скрипки или, хуже того, головорезы, жаждущие мести.       Что же до мечты об идеальной дружбе, то, с грустью размышлял Шерлок, это была отнюдь не первая иллюзия, с которой ему пришлось попрощаться, и едва ли можно было надеяться на то, что она станет последней. Но теперь он чувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы справиться с этим. Он знал, что может справиться почти с любым вызовом, который может ожидать его в будущем, если только рядом с ним будет Молли.       До последнего времени он даже не осознавал в полной мере, насколько его уверенность в себе основывалась на том, что Молли верила в него все эти годы. Потерять Молли было немыслимо. Он не позволял себе думать о том, что она может уйти из его жизни навсегда. Она нужна была ему для того, чтобы напоминать ему, кем он был на самом деле. Если Майкрофт был столпом того мира, который Шерлок когда-то выстроил для себя, то Молли была той, кто наполняла этот мир светом и теплом. Именно её присутствие превращало Бартс в его второй дом, которого он теперь лишился. Разумеется, можно было пойти в Бартс, удостоверившись через Майка Стамфорда, что Молли там нет. Но Бартс без Молли не был домом. Бартс без Молли был холодными чужими стенами.       Шерлок знал, что должен прийти к Молли, очистившись от старых грехов и окончательно расквитавшись с прошлым, но каждый день, проведённый вдали от неё, он отчаянно скучал по ней. Он скучал по их слаженной работе в лаборатории, когда они понимали друг друга даже не с полуслова, но с полувзгляда. Это было лучше физического оргазма. Это был даже лучше эйфории от раскрытия особенного запутанного дела. Это был секс на уровне мозговых синапсов.       Шерлок понимал, что послав к Молли Майкрофта, чтобы тот рассказал ей обо всём, что случилось в Шерринфорде, он поступил как трус. Но он попросту не был уверен в том, что сам успеет объяснить ей хоть что-нибудь, прежде чем эмоции лишат его способности рассуждать здраво. Молли давно знала о том, что он нуждается в ней, но теперь Шерлок хотел, чтобы она знала также и о том, что он любит её. Он не хотел, чтобы Молли приняла его под грузом ответственности за его эмоциональное состояние или из страха, что он снова вернётся к наркотикам, если она отвергнет его. Он хотел, чтобы она приняла его только потому, что любит.       Прежде он не был готов взять ответственность за счастье Молли на себя, а потому убедил себя в том, что поступает благородно, позволяя ей стать счастливой с Томом. И всё же, он сделал одну трусливую попытку заставить её передумать. Целуя её тогда на прощание, он намеренно поцеловал её не в губы, и даже не в краешек губ, но так близко, что Молли стоило лишь слегка повернуть голову, чтобы поцелуй из дружеского превратился в интимный. Однако Молли не сделала этого, дав таким образом понять, что не намерена становиться участницей его маленькой подленькой игры. Она дала слово другому, и была полна решимости это слово сдержать, чего бы ей это ни стоило. И не разорви Том помолвку, она бы вышла за него замуж и изо всех сил старалась бы быть для него хорошей женой.       Шерлок усмехнулся, вспомнив о том дне, когда в качестве запоздалого подарка по случаю её помолвки с Томом он подарил Молли белую мышь, павшую жертвой одного из его экспериментов. Выражение лица Тома лучше всяких слов сказало Шерлоку о том, что Молли не сообщила жениху о своём увлечении таксидермией.       Впрочем, следовало отдать Мясному ножу должное: что бы он ни думал об эксцентричном подарке, свои комментарии он оставил при себе, увидев, что Молли оценила подарок и искренне обрадовалась ему. Именно тогда Шерлок понял, что допустил ошибку, уступив Молли другому мужчине. Врождённая благородность вынуждала бы её ставить интересы Тома выше своих. Простофиля Том не был похож на ценителя морбидных шуток, а, значит, Молли пришлось бы контролировать своё нетривиальное чувство юмора. Ей также пришлось бы удерживать себя от желания обсудить за семейным ужином интересные подробности проведённого ею вскрытия. Нет, Том, определённо не был достоин Молли. Себя Шерлок тоже не считал достойным её, но дал себе мысленную клятву, что хотя бы попытается стать таковым. Он старательно гнал от себя мысль о том, что Молли может не захотеть видеть его — ни теперь, ни когда-либо впредь. Это была страшная мысль, потому как он понимал, что в таком случае, как друг, он должен был проявить уважение к желанию Молли и исчезнуть из её жизни, чего бы это ему ни стоило.       Звезде не обязательно знать об одиноком моряке, заблудившемся в тёмных водах. А моряк был счастлив уже тем, что она освещает его путь и указывает ему путь к безопасной гавани. Молли была его путеводной звездой.       Зябко поёжившись от очередного порыва пронизывающего ветра, Шерлок поплотнее запахнул пальто и взглянул на часы. Время было позднее, а он ещё собирался зайти в любимый рыбный ресторан, чтобы купить немного еды на ужин. Не то, чтобы он был особенно голоден, но он обещал матери, что будет стараться придерживаться более здорового образа жизни, а свои обещания он теперь старался выполнять.       Подняв воротник пальто, Шерлок быстрым шагом направился в сторону своего временного пристанища.       В свете того, в какую фантасмагорию превратилась его жизнь два месяца назад, Шерлок почти не удивился, когда, вернувшись в квартиру, он обнаружил в своей гостиной Ирэн Адлер. Пожалуй, её появление было даже предсказуемо: следовало ожидать, что она захочет получить некоторое стратегическое преимущество и постарается застать его врасплох. Шерлок не хотел её видеть: ни теперь, ни когда-либо впредь, но, раз уж она явилась сама, решил воспользоваться случаем, чтобы покончить с тем, что в действительность никогда и не начиналось.       Женщина сидела в кресле у камина, закинув ногу на ногу. В правой руке она держала бокал вина, в свете огня вспыхивавшего гранатово-красными всполохами, а её лицо, очевидно намеренно, было скрыто в тени.       Шерлок запомнил её чуть менее изящной и чуть более атлетичной, но с тех пор, как он видел её в последний раз, прошло пять лет, и, в общем-то, не было ничего удивительного в том, что за это время её параметры несколько изменились.       Также Шерлок с невольным удивлением заметил, что на этот раз от неё не пахло ванилью, персиками и бензоином, как это было в их предпоследнюю встречу. Так пахла дешёвая сладкая газировка с искусственными ароматизаторами. А в его воспоминаниях этот удушающе-приторный запах был связан с летней ярмаркой, на которую его — в ту пору десятилетнего мальчика, — однажды взяли родители, очевидно, решив приобщить к обычным детским радостям. Незадолго до этого один из кузенов назвал его фриком, место которому в ярмарочном балагане. Разумеется, Шерлок знал, что ярмарочные балаганы с уродцами остались далеко в прошлом, и всё же не мог отделаться от неуютного ощущения, охватившего его, едва он вместе с родителями оказался на территории ярмарки. Музыка звучала слишком громко, огни сияли слишком ярко, смех людей звучал гротескно, а из многочисленных палаток пахло жареной снедью, пивом и той самой дешёвой газировкой. С тех пор Шерлок ненавидел ярмарки и ненавидел этот запах, который теперь в его памяти был неотделим от этой женщины.       — Добрый вечер, мистер Холмс, — негромко произнесла она.       Он невольно вздрогнул при звуке её голоса, показавшегося ему до странности похожим на совсем другой голос. Впрочем, Шерлок постарался сосредоточиться на происходящем, мысленно напомнив себе, что с малоприятной встречей следовало покончить как можно скорее. Он поставил пакет с едой, купленной для ужина, на свой рабочий стол, сбросил пальто на одно из кресел, стоявших в примыкающей к кухне гостиной, и только после этого заговорил снова.       — Снова воспользовались окном, мисс Адлер? — усмехнулся он. — Право, кто-то должен был сказать вам, что большинство предпочитает использовать двери.       — Я не большинство, как вам хорошо известно, мистер Холмс, — парировала она. — Но на этот раз я действительно воспользовалась дверью. Потребовалось не так уж много времени, чтобы убедить вашу квартирную хозяйку позволить мне подняться к вам.       Шерлок сделал себе мысленную отметку настоятельно поговорить с миссис Лоример о том, что не следует в его отсутствие пускать в его квартиру случайных посетителей.       Ирэн тем временем поднялась с кресла и, плавно покачивая бедрами, подошла к окну. Шерлок отметил, что по какой-то причине она избегала поворачиваться к нему лицом, также он увидел, что на женщине надето то самое пальто, которое он когда-то был вынужден отдать ей. У него действительно было несколько таких пальто и, разумеется, он не питал сентиментальной привязанности к предметам одежды, приобретая её по мере необходимости. Однако Ирэн, несомненно, надела это пальто с определенным умыслом, относительно природы которого Шерлок даже не пытался строить предположения: в чём бы этот умысел не заключался, это не имело для него ровным счетом никакого значения. Ничто не могло заставить его отступиться от принятого решения.       — На вас что-нибудь надето под этим пальто? — насмешливо спросил он.       — Может быть, вы желаете проверить это сами? — Лукавая интонация в её голосе заставила его поморщиться от досады.       — Я не намерен заниматься с вами сексом, если вы явились ради этого, — не скрывая раздражения, заявил он.       — Однажды вы предложили мне именно это — заняться сексом, — усмехнулась Ирэн. — Вы помните, что я сказала вам тогда?       — Я помню, мисс Адлер, — быстро ответил Шерлок.       Он не хотел, чтобы она произнесла те слова вслух. Это потребовало бы от него эмоционального отклика, которого он не мог ей дать.       Шерлок не помнил подробностей того, как именно он спас Ирэн Адлер от рук боевиков. В его памяти отчего-то сохранились лишь смутные обрывочные воспоминания, больше походившие на фрагменты из старого фильма о Лоуренсе Аравийском [1]. Отчётливые воспоминания о коротком вояже в Пакистан для него начинались с того момента, когда он очнулся в каком-то душном помещении, испытывая сильную головную боль.       Открыв глаза, он увидел, что единственным источником света в помещении был мерцающий свет уличного фонаря, проникавший внутрь сквозь неплотно задёрнутые шторы. Шерлок сделал движение, намереваясь включить бра, висевшее над кроватью.       — Пожалуйста, не включайте свет, — услышал он тихий голос Ирэн. — Кажется, у меня начинается мигрень.       — Что произошло? — Шерлок сел в кровати, потирая затылок.       — Мы покончили с боевиками, а потом я привезла вас сюда, — коротко ответила Ирэн.       — Почему я не помню, как это случилось?       — Последний из оставшихся в живых боевиков ударил вас по голове, прежде чем я застрелила его. Должно быть, из-за сильного удара в вашей памяти образовалась небольшая брешь.       — Где мы сейчас?       — В небольшой гостинице на окраине города. Хорошо, что у вас с собой оказалось достаточно наличных денег. Я заплатила за номер на одну ночь и дала немного денег администратору за то, чтобы он помог мне довести вас до кровати. Как вы себя чувствуете? Вас не тошнит, голова не кружится? — В голосе женщины Шерлок услышал нотки искреннего беспокойства.       — Не суетитесь, мисс Адлер, — сказал он. — Мне не нужна сиделка и я не расположен играть в ролевые игры. Но даже будь это так, Флоренс Найтингейл [2] никогда не была объектом моих сексуальных фантазий.       Ирэн рассмеялась низким грудным смехом.       — Вам прекрасно известно о том, что мой род занятий не имеет ничего общего с сестринским делом, — сказала она. — К тому же, я, в свою очередь, никогда не грезила о Лоуренсе Аравийском.       Оставив без комментариев её реплику, Шерлок встал с кровати.       — В номере есть душ? — спросил он.       — Разумеется, — ответила Ирэн. — У меня есть стандарты, мистер Холмс. Я бы не привезла своего спасителя в убогую ночлежку.       — В таком случае, я воспользуюсь душем, — заявил он. — А вы можете занять кровать.       — Неужели, вы предлагаете мне разделить постель, мистер Холмс? — промурлыкала Ирэн.       — Оставьте свои фривольные намёки, мисс Адлер. В нынешних обстоятельствах они неуместны. Я всего лишь имел в виду, что мне больше не нужна кровать, я чувствую себя вполне отдохнувшим. Мне будет вполне достаточно кресла.       После душа Шерлок почувствовал себя гораздо лучше. Он надеялся, что к моменту его возращения в комнату Ирэн будет крепко спать, однако, к его досаде, женщина бодрствовала. Она сидела на кровати, отвернувшись от света, лившегося в окно и, судя по её позе, была крайне напряжена.       — Мы могли бы заняться сексом, если желаете, — чувствуя себя несколько неловко, предложил Шерлок.       — Что, простите? — ошеломлённо переспросила Ирэн.       Шерлок глубоко вздохнул и постарался подавить раздражение, которое вызывала у него необходимость пускаться в объяснения.       — Секс в некоторых случаях помогает уснуть.       — Вы знаете об этом из собственного опыта?       — Разумеется. — Так значит, вы всё-таки ужинаете, мистер Холмс? — насмешливо осведомилась Ирэн.       — Всякий раз, когда бываю голоден, мисс Адлер, — холодно отрезал Шерлок.       — Благодарю вас, мистер Холмс, но секс в нынешней ситуации — это слишком экстремально даже для меня.       — Воля ваша, — пожал плечами он, вздохнув с облегчением.       Расположившись в кресле, Шерлок вынул из кармана перстень, который подарила ему Молли на минувшее Рождество.       Её подарок он открыл далеко не сразу. Тщательно упакованную коробку он спрятал подальше от чужих глаз, рассчитывая открыть её, как только будет покончено с делом Ирэн Адлер, и почти забыл о ней, позволив себе всего лишь на мгновение увлечься тем, что в итоге оказалось не более чем фикцией.       Подавленный тем, что Мориарти едва не одержал над ним верх, сыграв на его примитивных животных инстинктах, Шерлок в очередной раз решил вернуться к средству, дарившему хоть какое-то облегчение. В поисках заначки он обыскал все возможные места в своей квартире, включая ящики комода, в одном из которых и обнаружил забытый подарок Молли.       Испытывая то, что, вероятнее всего, было угрызениями совести за то, что в погоне за иллюзией он причинил боль красивой и умной женщине, которая видела его насквозь, но почему-то считала достойным своей любви, он бережно развязал ленту, снял блестящую обёртку и открыл коробку. Внутри, на подложке из чёрного бархата, лежал перстень с аквамарином, на котором был искусно вырезан Святой Георгий, копьём пронзающий дракона.       Такая искусная резьба сама по себе делала перстень ценным подарком, но помимо перстня в подарочной коробке обнаружилась вырезка со статьёй из «The Times» от семнадцатого сентября тысяча восемьсот девяностого второго года, вставленная в рамку под стекло. Статья рассказывала об убийстве, совершённом с помощью этого перстня, который полиция обнаружила на месте преступления. Жертва убийства — молодой аристократ, являвшийся, по слухам, членом герметического ордена «Золотая заря» [3], — был отравлен ядом кураре, нанесённым на шип, который выдвигался из перстня при нажатии. Убийца так и не был найден, равно как и не были выяснены причины преступления.       Осмотрев перстень, Шерлок обнаружил, что на его внутренней стороне были выгравированы две буквы: «Ш» и «Х». Об этой гравировке сообщалось и в статье: полиция предположила, что это были инициалы владельца перстня, которого инспектор, ведущий расследование, считал убийцей. Однако в окружении убитого не было человека с такими инициалами. Полиция так и не сумела раскрыть это преступление и, спустя некоторое время, дело отправилось в архив. Это было действительно интересное дело, и Шерлок невольно задумался о том, сколько времени Молли потратила на то, чтобы найти для него подарок.       Разглядывая перстень, он, к своему собственному немалому удивлению обнаружил, что испытывает почти религиозное благоговение перед благородством и великодушием Молли, и ему вдруг захотелось сделать хоть что-то, что могло бы сделать его достойным её, если не любви, то хотя бы дружбы и расположения. Именно это желание быть тем человеком, которого видела в нём Молли, и привело его в итоге в Карачи.       — Этот перстень имеет для вас какое-то особое значение? — вдруг услышал он голос Ирэн. — Или, быть может, это ваш талисман?       Подняв голову, Шерлок увидел, что Ирэн смотрит прямо на него, хотя её лицо по-прежнему оставалось в тени.       — Может быть, — уклончиво ответил он.       — Святой Георгий? Вот как? — насмешливо произнесла женщина. — Вы сравниваете себя с целомудренным драконоборцем?       — Думаю, вас это не касается, — отрезал Шерлок.       — Почему вы спасли меня? — ничуть не смутившись, продолжила донимать его вопросами Ирэн.       — Христос умер не для того, чтобы спасти людей, а для того, чтобы научить их спасать друг друга, — произнёс в ответ Шерлок. — Это, разумеется, претенциозная ересь, но это также и неоспоримая истина.       — Вы цитируете Оскара Уайльда, мистер Холмс? — удивилась Ирэн. — Вот уж не думала, что вас интересует художественная литература. Вы не производите впечатления человека, находящего удовольствие в праздном чтении.       — Вы совершенно не знаете меня, мисс Адлер, — сухо заметил Шерлок. — А потому не имеете ни малейшего представления о моих интересах. Что же до цитаты из Уайльда, то эти слова я однажды услышал от одной странной девушки.       — И в чём же заключается её странность?       — Она верит в то, что каждый заслуживает любви и спасения.       — Даже я? — тихо спросила Ирэн.       — Даже я, — так же тихо ответил Шерлок.       Между ними надолго повисло молчание.       — Я не хочу заниматься с вами сексом, мистер Холмс, — вдруг едва слышно сказала Ирэн. — Я хочу заняться с вами любовью, так, как не делала этого никогда и не с кем.       В этот момент, когда в его крови бурлил адреналин, требуя выхода, Шерлок хотел только трахаться, а не заниматься любовью. Не теперь, и не с этой женщиной. К тому же, любовь всегда была для него эфемерной материей, существующей лишь в стансах и мадригалах, но не в реальной жизни. Возможно, выражение «заниматься любовью» было костылём, позволяющим заурядным обывателям хоть немного подняться над обыденностью, он же в эвфемизмах не нуждался. И всё же, та же жалость, которая привела его в Карачи, на помощь ей, помогла ему обуздать примитивные животные импульсы. Шерлок до боли сжал в ладони перстень, который подарила ему Молли, и в голове прояснилось.       — Думаю, на сегодня достаточно разговоров, — сухо сказал он. — Постарайтесь отдохнуть. Завтра вас ждёт тяжёлый день.       — Что будет завтра? — спросила Ирэн после долгого молчания.       — Завтра вы полетите в Мексику по поддельному французскому паспорту, который вы должны будете уничтожить сразу же после прохождения пограничного контроля, — ответил Шерлок. — В аэропорту вас встретит человек, который поможет вам нелегально попасть на территорию Соединённых Штатов. Далее вы должны будете поехать в Нью-Йорк и там, представившись Умайей аль-Юссеф, сдаться полиции и признаться в непредумышленном убийстве Захира аль-Юссефа.       — Кто такая Умайя аль-Юссеф?       — Женщин, которая, как полагает полиция, убила своего мужа. Мужчину зарезали кухонным ножом, на котором были обнаружены отпечатки Умайи аль-Юссеф. Сама женщина бесследно исчезла, но мне удалось выяснить, что она была убита, случайно став свидетельницей ограбления в ту же ночь, когда сбежала из дома, после того как убила мужа.       — Когда это случилось?       — Два месяца назад. Остальные подробности вы узнаете от человека, который встретит вас в Мексике.       — Почему я должна признаваться в преступлении, которого не совершала?       — Вы скажете полиции, что решились на убийство, потому что не могли больше выносить пытки и побои, которым вас постоянно подвергал муж. С хорошим адвокатом — а я позабочусь о том, чтобы у вас был хороший адвокат — вы выйдете из тюрьмы через три года. У вас будут легальные документы и шанс начать жизнь заново.       — Каким образом я должна буду убедить полицию в том, что я и есть Умайя аль-Юссеф? А если в суде будут те, кто знал настоящую Умайю?       — Умайя аль-Юссеф приехала в США из Сирии вместе с родителями восемнадцать лет назад. Девушку вскоре выдали замуж, а её родители к настоящему времени умерли. Её муж не имел родственников или близких друзей, а если Умайе случалось покидать дом, она надевала никаб. Разумеется, у Службы гражданства и иммиграции США была её фотография, но эта фотография две недели назад была заменена на вашу, равно как были заменены и отпечатки Умайи аль-Юссеф в полицейской базе данных.       — Что мне делать после того, как я выйду из тюрьмы?       — Это решать вам, мисс Адлер. Вы можете заниматься чем угодно, но я настоятельно рекомендую вам не выходить за рамки закона. В противном случае я непременно приду по вашу душу, и, поверьте, вам это не понравится.       — Стало быть, в будущем вы намерены избегать встреч со мной? — медленно спросила Ирэн.       — Именно так, — подтвердил Шерлок.       На какое-то время в комнате, к удовольствию Шерлока, воцарилась тишина.       — В детстве я мечтала стать разведчицей, — вдруг неожиданно призналась Ирэн, нарушив молчание.       — Новой Матой Хари? — ухмыльнулся Шерлок.       — Не находите, что это скучнейшее из возможных клише? — тихо рассмеялась женщина. — Возможно, вас это удивит, но девочкой я отнюдь не мечтала эксплуатировать собственную сексуальность. Нет. Я хотела стать кем-то вроде Нэнси Уэйк [4]. На меня произвела большое впечатление её автобиография. А потом я начала запоем читать книги о разведчиках и шпионах. Мы с папой даже придумали шпионскую игру, в которую я играла со своими немногочисленными друзьями. В качестве пароля в этой игре мы использовали фразу: «Над всей Испанией безоблачное небо», а отзывом была фраза: «В Сантьяго идёт дождь» [5].       — Неужели, мисс Адлер? — скептически хмыкнул Шерлок.       Ирэн ответила не сразу.       — Вам действительно так трудно поверить в то, что у меня был отец, который любил меня и заботился обо мне, мистер Холмс? — произнесла она наконец тонким надломленным голосом.       Шерлок открыл было рот, чтобы ответить, что считал, будто она вылупилась из яйца, снесённого петухом и высиженного жабой, но, прежде чем он успел произнести хоть слово, перед его мысленным взором вдруг предстала Молли. Он увидел её такой, какой она была в тот злосчастный Сочельник. Её слова обличали его, но в её огромных карих глазах не было ни гнева, ни осуждения. Только сожаление и разочарование.       Шерлок снова взглянул на Ирэн. Теперь, когда Мориарти больше не дёргал за ниточки, направляя свою послушную марионетку в искусной игре, он увидел эту женщину такой, какой она была на самом деле: алчной и беспринципной мелкой мошенницей, не погнушавшейся сотрудничеством с террористами. Вероятно, была высшая справедливость в том, что она едва не погибла от рук людей, разделяющих её точку зрения на мораль. И всё же, он — пусть и отчасти — был причастен к тому, что Ирэн угодила в лапы боевиков, а выступать в роли вершителя правосудия Шерлок не был готов. Он попросту не считал, что имеет на это право. Ирэн Адлер, безусловно, должна была понести наказание, но это должно было быть наказание, определённое судом, а не кучкой головорезов. Шерлок ничуть не сомневался в том, что Молли одобрила бы его поступок.       Ему на ум вдруг пришли строчки из книги, которую он читал когда-то в юности: «…ты должен стараться стать достойным ее любви. Будь смел и чист, бесстрашен перед сильным и кроток со слабым; таким образом, разовьется эта любовь или нет, ты подготовишься к тому, что какая-то девушка тебя удостоит своей любви, а это, говоря по правде, высшая награда, на которую может надеяться истинный рыцарь» [6].       Шерлок едва ли понимал, что есть любовь, он даже не был вполне уверен в том, что хочет сам испытать это чувств, но отчего-то отчаянно хотел быть достойным любви Молли.       — Спите, Ирэн, — наконец мягко сказал он. — Я устроюсь в кресле.       Проснувшись на следующее утро, Шерлок обнаружил, что Ирэн сбежала, не обременив себя даже такой любезностью, как прощальная записка.       Он не особенно удивился тому, что Ирэн отказалась следовать предложенному им плану, но, по крайней мере, ей хватило ума держаться всё это время в тени, и не особенно докучать ему своими сообщениями, которые Шерлок игнорировал, делая исключение лишь для поздравлений с Рождеством, но даже в этих случаях, отвечая ей, он ограничивался холодно-формальным: «с Рождеством, мисс Адлер».       И вот, спустя пять лет, она по какой-то причине снова оказалась в его доме.       — Что вы здесь делаете, мисс Адлер? — сухо спросил Шерлок.       — Вы так и не приняли моего приглашения поужинать, мистер Холмс, — напомнила Ирэн. — Поэтому я решила пригласить себя к вам на бокал вина. Вино, как и закуски, я принесла с собой, как видите. — Женщина кивнула в сторону кухонного стола, на котором стояла открытая бутылка и ещё один бокал, а также тарелки с сыром, вяленой говядиной и яблочным пирогом. — И даже, уж не взыщите, налила себе бокал, не дожидаясь вас. С тех пор, как мы виделись в последний раз, я привыкла пить в одиночестве, и всё же, прошу вас, окажите мне любезность как вашей гостье и выпейте со мной. Не беспокойтесь, вино не отравлено.       Шерлок скептически хмыкнул, но подошёл к столу и, не тратя времени на чтение этикетки, налил себе полный бокал вина: он готов был пойти на малые уступки ради того, чтобы поскорее выставить женщину за дверь и, теперь уже навсегда, вычеркнуть её из своей жизни. Он даже сделал щедрый глоток, дожидаясь следующего шага Ирэн, и с некоторым удивлением обнаружил, что это было не виноградное вино, а поммо — креплёное нормандское вино, представляющее собой смесь яблочного сока и кальвадоса.       — Вы знали, что храбрость, вызываемую алкогольным опьянением, называют «голландской смелостью», потому что во время Англо-голландских войн [7] английские солдаты, перед тем как отправиться в бой, пили для храбрости голландский джин? — вдруг спросила Ирэн. — Впрочем, для вас это бесполезная информация, хранить которую не имеет смысла, — тут же добавила она. — А вот мне сегодня понадобится вся моя смелость для разговора с вами, поэтому я решила не пренебрегать средством, проверенным временем. Возможно, мне следовало принести бутылку джина для полной аутентичности, но джин и шлюха — это так банально, не правда ли?       — Вам виднее, мисс Адлер, — ухмыльнулся Шерлок. — Где вы скрывались все эти годы? — из чистого любопытства спросил он следом.       — Разве это важно? — усмехнулась она. — Впрочем, давайте представим, что я провела эти годы в Испании. Знаете, мистер Холмс, мне всегда нравился средиземноморский климат с его короткими мягкими зимами. В вашем обожаемом Лондоне холодно и сыро, несмотря на то, что на календаре — весна, а в Мадриде уже тепло и солнечно. Над всей Испанией безоблачное небо.       Грациозным движением женщина скинула с себя пальто и наконец вышла из тени, представ перед Шерлоком совершенно обнажённой.       — Мистер Холмс, неужели вы забыли отзыв? — игривым голосом Ирэн Адлер спросила Молли Хупер. — Ну, так я напомню вам. Вы должны сказать: «в Сантьяго идёт дождь».       — Молли?.. Твой голос… Как ты?.. — Шерлок замолк, поморщившись от досады: случись ему услышать, как кто-то другой задаёт вопрос в момент, когда ответ очевиден, он не поскупился бы на нелестные эпитеты. И всё же он вздрогнул от неожиданности, когда Молли снова заговорила.       — Шерлок, мальчик мой, у каждого из нас есть свои маленькие таланты. Мой талант — умение имитировать голоса. — Это было невероятно: если бы Шерлок собственными глазами не видел, что слова произносит Молли, он мог бы поклясться, что слышит миссис Хадсон. — Для образа Ирэн Адлер я использовала голос одной из медсестёр из отделения неотложной помощи, которая в Бартсе слывёт роковой обольстительницей, — сказала Молли.       — Что всё это значит, Молли? — спросил Шерлок, оправившись от шока.       — Думаю, ты и сам догадываешься, — ответила она, с вызовом посмотрев на него.       Шерлок видел, что ей было нелегко решиться предстать перед ним полностью обнажённой, но она стояла перед ним, вытянувшись во весь свой невысокий рост и гордо расправив плечи.       — Нет, это не может быть правдой, — всё ещё отказываясь верить в очевидное, произнёс Шерлок. — Ты не могла…       — Не могла? — перебила его Молли, как всегда, с полуслова догадавшись о том, что он хотел сказать, и пристально взглянула на него, вопросительно выгнув бровь.       И Шерлок вдруг с кристальной ясностью осознал то, что до этого момента находилось на периферии его сознания. Молли никогда не была ни ханжой, ни моралисткой. Когда от её умения правдоподобно лгать зависела его жизнь, она сумела обмануть не только Джона и миссис Хадсон, но также полицию, МИ-5 и дисциплинарную комиссию, созданную руководством госпиталя Святого Варфоломея для расследования степени её вовлечённости в дело Шерлока Холмса.       — Ты снабжаешь людей ярлыками, помещаешь их в ячейки и ждёшь, что они будут действовать в рамках того коридора возможностей, который для них определил, — сказала Молли, нарушив затянувшееся молчание. — Но люди сложнее, чем ты привык думать, Шерлок. Иногда они могут удивить тебя.       — Ты, Молли Хупер, удивляла меня столько раз, что я со счёту сбился, — улыбнулся Шерлок. — Но Ирэн Адлер видели Джон и миссис Хадсон, которые хорошо знают тебя, — заметил он.       — Это правда, — кивнула Молли. — Но тебе ли не знать, что люди en masse видят то, что хотят видеть. А Джон, как ты и сам замечал неоднократно, не может похвастаться исключительной наблюдательностью. Если бы ты попросил его описать внешность Ирэн Адлер, то обнаружил бы, что его описание отличается от того образа, который запомнил ты. К тому же, для Джона и миссис Хадсон я и теперь едва существую. Для них я всего лишь эпизодическое лицо.       — Джон выбрал тебя в крестные матери для своей дочери, — напомнил Шерлок.       — Мы оба знаем, что это сделала Мэри. Джон здесь ни при чём, — грустно улыбнулась Молли. — Ему бы и в голову не пришло сделать крёстной матерью Рози женщину, занимающуюся вскрытием трупов. Он предпочёл бы что-нибудь более традиционное.       — Не находишь, что с его стороны это было бы ханжеством, учитывая, что он весьма охотно принимает участие в моих расследованиях?       Молли криво усмехнулась.       — Верно, — кивнула она. — Но Джон действительно отнюдь не является образцом честности. В викторианские времена истинные джентльмены вроде него по ночам посещали Хеймаркет [8], а днём третировали своих домашних, требуя от них благопристойного поведения.       Шерлок нахмурился, уловив в голосе девушки металлические нотки.       — Джон чем-то обидел тебя, Молли, — осторожно спросил он.       — Он избил тебя до полусмерти, — сухо ответила она.       — Он считал меня виновным в смерти Мэри, — напомнил Шерлок.       — В её смерти нет ни капли твоей вины, Шерлок, — решительно возразила Молли. — Если тебе нужно кого-то винить, вини Джона. Я знаю, кем была Мэри и никогда не забуду того, что она чуть не убила тебя. Но в меру своего разумения Мэри действительно искренне старалась стать миссис Уотсон — любящей женой и примерной матерью, вот только Джон не дал ей ни единого шанса. Это его равнодушие и пренебрежение отцовскими обязанностями убедили Мэри в том, что она не может доверить ему безопасность Рози, и потому она постаралась сделать всё возможное для того, чтобы защитить свою дочь. И когда она поняла, что только её смерть может вывести Рози из-под удара, она без колебаний пошла на это. Если ты намерен использовать смерть Мэри в качестве благовидного повода для того, чтобы снова подсесть на коктейль из героина и кокаина, то, полагаю, я не смогу тебе помешать, хотя не обещаю, что не буду пытаться, но даже на секунду не смей думать, будто в случившемся с ней есть твоя вина. Это был её выбор, и только её.       Страстная убеждённость, прозвучавшая в её голосе, потрясла Шерлока.       — Молли… — начал было он, но она перебила его, не позволив продолжить.       — Шерлок, я отвечу на все вопросы, которые ты захочешь мне задать, но прежде я хотела бы одеться, если ты не возражаешь, — сказала она.       — Конечно, Молли, — кивнул Шерлок.       Сообщение от Майкрофта пришло спустя несколько минут после того, как Молли скрылась в ванной.        «Шерлок, сегодня днём доктор Хупер сообщила мне, что намерена рассказать тебе правду об «Ирэн Адлер». В своё время Мориарти позаботился о том, чтобы каждый эпизод игры, в которой всем нам пришлось стать его марионетками, был зафиксирован на камеру. Поэтому, в случае, если у тебя возникнуть сомнения в словах доктора Хупер, посмотри видео, которое я выслал тебе на электронную почту. Я безмерно виноват перед тобой, братец, но не вини ни в чём Молли Хупер», — гласило оно.       Поддавшись безотчётному порыву, Шерлок вынул из кармана пальто аквамариновый перстень и надел его на мизинец левой руки. Кольцо оказалось велико: должно быть он похудел за последнее время. Поколебавшись мгновение, он примерил перстень на безымянный палец — и тот сел как влитой, а по телу вдруг пробежала приятная дрожь.       Ему не нужны были доказательства. Он поверил Молли сразу и безоговорочно. Точно так же, как и она, не сомневаясь ни секунды, поверила ему в тот день, когда от него отвернулись все, включая Джона Уотсона. И всё же, природное любопытство взяло над ним верх, и, подойдя к письменному столу, на котором стоял его ноутбук, Шерлок включил присланную Майкрофтом видеозапись.       Мориарти действительно скрупулёзно подошёл к вопросу видеофиксации. Судя по хронометражу видео, на камеру был запечатлён каждый эпизод мистификации, и даже подготовительные работы.       Несмотря на то, что теперь Шерлок знал правду, ему было странно наблюдать за тем, как стараниями гримёров нежные черты Молли скрываются под хищным лицом Ирэн Адлер. По крайней мере, теперь для него было очевидно, почему в своё время он не смог «прочитать» Ирэн Адлер. Эта женщина никогда не существовала, у неё не было прошлого, не было истории. Нечего было «читать».       — Майкрофт прислал тебе видео? — полувопросительно-полуутвердительно произнесла Молли за его спиной.       Шерлок остановил воспроизведение и обернулся к ней. Теперь она снова была такой, какой он привык её видеть. Это была Молли Хупер из госпиталя Святого Варфоломея с её робкой дрожащей улыбкой, длинными светло-каштановыми волосами, собранными в практичный конский хвост и несколько эксцентричной манерой одеваться, явно вдохновлённой образом Энни Холл [9].       Шерлок заметил, что Молли держится настороженно, будто боится, что он оттолкнёт или даже ударит её. Она как будто считала себя виноватой перед ним, в то время как он едва удерживал себя от желания упасть перед ней на колени и умолять о прощении.       Молли всегда была его личной святой. Его Мадонной, к которой он обращался в моменты испытаний и сомнений, зная, что найдёт у неё не только помощь и понимание, но и утешение.       — Полагаю, мне не следует удивляться тому, что мой брат оказался причастен к этой мистификации, — сказал Шерлок, наконец, вспомнив о том, что Молли задала ему вопрос.       — Не сердись на него, — мягко произнесла Молли. — Я знаю, что у тебя сложные отношения с братом, но, поверь мне, быть любимым такой любовью — настоящее благословение. Майкрофт пошёл на всё это только ради тебя. Ради тебя он готов перевернуть небо и землю.       — Как и ты, Молли? — спросил Шерлок, испытующе взглянув на неё.       — Как и я, — грустно улыбнувшись, согласилась она.       Какое-то время Шерлок жадно вглядывался в её лицо, отчаянно желая броситься к ней и сжать её в своих объятиях.       — Я собирался поужинать, буду рад, если ты присоединишься ко мне. Как видишь, владелец рыбного ресторана до сих пор даёт мне двойные порции, — наконец сказал он, сдержав порыв, и кивнул на стоявший на его рабочем столе бумажный пакет, в котором дожидались своего часа треска в кляре, жареная картошка и зелёный горошек.       — Я ведь наполовину ирландка, а ирландцы не могут устоять перед картошкой, тем более — перед жареной, — сделала слабую попытку пошутить Молли. — Я принесу тарелки, — предложила она. — Я успела познакомиться с твоей кухней, пока дожидалась тебя. — Она повернулась в сторону кухни, но прежде чем успела сделать хоть шаг, Шерлок остановил её, поймав за руку.       — Присядь, Молли, — мягко попросил он. — Позволь я поухаживаю за тобой.       Молли послушно села, но её лицо исказилось так, как будто она испытывала физическую боль.       — Шерлок, пожалуйста, не делай этого, — тихо произнесла она. — Не веди себя так, будто ты в чём-то виноват передо мной. В том, что случилось, нет твоей вины. Тем более, мне тоже есть в чём каяться.       Решив, что с объяснениями можно подождать, Шерлок наполнил едой тарелки и, поставив одну из них перед Молли, сел напротив неё со своей тарелкой.       — Ешь, Молли, — сказал он. — Нам обоим надо поесть, а всё остальное подождёт.       Молли изучающе посмотрела на него и, вздохнув, принялась за еду. Шерлок последовал её примеру. Он вдруг подумал о том, что всего лишь полчаса назад эта квартира казалась ему холодной, чужой и неуютной, но вот появилась Молли — и его временное убежище превратилось в почти святилище.       — Так ты всё же открыл мой подарок? — подцепив вилкой кусок рыбы, спросила Молли и выразительно посмотрела на аквамариновый перстень.       — Давно открыл, — ответил Шерлок. — Но так и не поблагодарил тебя за него. Спасибо, Молли, это замечательный подарок.       Губы Молли тронула искренняя улыбка, а на её бледных щеках проступил нежный румянец.       — Мориарти дал строгие указания по поводу упаковки подарка и надписи на карточке, но сам подарок мне было позволено выбрать самостоятельно, — тихо сказала она.       — Когда всё это началось? — помолчав некоторое время, спросил Шерлок.       Молли не стала делать вид, будто не понимает, о чём он спрашивает.       — В тот момент, когда Мориарти понял, что ты идешь прямиком в ловушку, которую он для тебя подготовил, — ответила она. — Тогда он обнаружил, что ещё не наигрался с тобой и решил начать новую партию в вашем противостоянии — гораздо более изощрённую, чем любая другая из предыдущих. «Ирэн Адлер» — была его креатурой. Он тщательно подошёл к процессу создания иллюзии и прописал для неё каждую реплику, каждое движение, каждый взмах ресницами.       — Какова была роль моего брата в этой игре?       — Он должен был позаботиться о том, чтобы мистификация выглядела максимально убедительной.       — Что ж, следует признать, Майкрофт блестяще справился с этой задачей, — усмехнулся Шерлок.       — Твой брат гений, — улыбнувшись краешком губ, сказала Молли. — Я никогда не верила в теорию заговоров и всегда находила нелепыми байки о Тавистокском институте [10], но после каждого общения с Майкрофтом всякий раз на секунду невольно задумываюсь о том, что, возможно, конспирологи в чём-то правы. Майкрофт сказал, что нам нужно наметить лишь канву, всё остальное, по его словам, должно было дорисовать твоё воображение. И он оказался прав. Майкрофт считал, что Мориарти лишил тебя чувства превосходства над толпой обывателей; будто, проиграв ему, ты решил, что уподобился тем, кого презирал. Поэтому твой брат предложил создать женщину, рядом с которой ты снова сможешь почувствовать себя особенным. Мориарти эта идея показалась забавной. Думаю, если ты попытаешься вспомнить подробности дела Ирэн Адлер, то обнаружишь, что помнишь беллетризованную версию Джона. Видишь ли, Шерлок, какой бы особенной ни была твоя голова, в конечном итоге она функционирует по тем же алгоритмам, что и у всех остальных людей. Я не могла сказать тебе правду, но я оставила для тебя достаточно хлебных крошек, чтобы ты вышел на неё самостоятельно. Ты не подобрал ни одной.       — Похоже, я только и делаю, что разочаровываю тебя и делаю тебе больно, — с горечью произнёс Шерлок.       — Я не была разочарована, — возразила Молли. — Скорее удивлена. Я никогда не считала тебя бездушной машиной, но до той мистификации и не подозревала, насколько даже ты не свободен от слабостей, которым подвержены все мы — простые смертные. И Мориарти виртуозно сыграл на твоих слабостях. Хотя, поначалу я не верила в то, что ты возьмёшься за это дело.       — Вот как? — вопросительно выгнул бровь Шерлок.       — Оно было довольно банальным, — пожав плечами, заметила Молли. — Проститутка, шантажирующая клиента фотографиями компрометирующего характера — что в этом оригинального или сложного? Я думала, что почувствуешь подвох в тот момент, когда Майкрофт обратился к тебе. Ведь будь это дело настоящим, у твоего брата попросту не было бы причин делать это. В его распоряжении были лучшие специалисты по переговорам. Если бы королевской семье действительно пришлось иметь дело с шантажисткой, он использовал бы этих специалистов. Или кого-то, кто смог бы выкрасть телефон с фотографиями. В крайнем случае, он поручил бы найти того, кто обеспечил бы физическую ликвидацию Ирэн Адлер. Хотя, если бы всё происходило в действительности, не думаю, что вообще была бы необходимость что-либо предпринимать.       — Отчего же, Молли?       — Подумай сам, — предложила она. — Британская монархия, которая без особых репутационных потерь пережила смерть принцессы Дианы и все публикации, последовавшие вслед за ней, а также появление в прессе фотографий принца Гарри в нацистской форме и полуобнажённой герцогини Йоркской в компании любовника, облизывающего ей пальцы ног, уж точно справилась бы с незначительным сексуальным скандалом. При грамотной работе пиарщиков такой скандал можно было бы даже обратить на пользу и представить как модернизацию монархии. Начать кампанию по дестигматизации людей с нетрадиционными сексуальными предпочтениями. Хотя, вероятнее всего, королевская семья следовала бы своему обычному правилу: никогда не жалуйся и никогда ничего не объясняй [11]. В конце концов, о скандале забыли бы довольно скоро. В любом случае, ты был бы последним, к кому обратились бы за помощью в столь деликатном деле. И? будь ты в порядке, ты бы и сам это понял. Ты добиваешься успеха отнюдь не благодаря умению общаться с людьми, Шерлок. — Молли выдержала короткую паузу, прежде чем продолжить: — Знаешь, мне понадобилось некоторое время для того, чтобы понять, почему Мориарти согласился с советом Майкрофта и выбрал именно такое дело для своей игры.       — И к какому же выводу ты пришла? — спросил Шерлок, уже зная ответ на свой вопрос.       — Полагаю, к такому же, к которому только что пришёл и ты. Мориарти с самого начала знал, что однажды ты узнаешь правду, а потому он хотел показать тебе, что ты вовсе не гений, каковым себя считаешь. А ещё он хотел, чтобы ты из опыта узнал, что тебя, как и почти всякого мужчину, легко поймать на самые примитивные женские уловки. Знаешь, существует мнение, что Эрнану Кортесу удалось покорить великую империю ацтеков, потому что те верили в пророчество о втором пришествие Кецалькотля, и приняли появление испанцев за исполнение этого пророчества. Это лишило их воли к борьбе и к победе. Единственному в мире консультирующему детективу и самопровозглашённому гению оказалось достаточно, чтобы женщина, о которой ему было известно лишь то, что она подвизается в сфере сексуальных услуг и шантажирует своих клиентов, продемонстрировала свои отнюдь не выдающиеся и даже не особенно юные и упругие прелести.       Шерлок сидел, пристыжённо опустив голову и не смея поднять глаза на Молли. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он услышал её тихий голос.       — Прости, Шерлок, я вовсе не хотела, чтобы мои слова прозвучали как обвинение, — устало произнесла она. — Ты человек, и, как и у всякого человека, у тебя есть слабости. Твоя слабость в том, что тебе нравится быть героем. И в этом нет ничего плохого.       — Мориарти обещал, что выжжет мне сердце, но я был слишком беспечен и самоуверен, чтобы принять его слова всерьёз, — с самоуничижительной улыбкой признался Шерлок. — Если бы не моя заносчивость, тебе не пришлось бы участвовать в его дьявольской игре.       — Никто не может быть ни всезнающим, ни всемогущим, — тихо сказала Молли.       Шерлок нахмурился.       — Ты цитируешь Вергилия, которого любит Майкрофт, — заметил он.       Губ Молли коснулась мимолётная улыбка.       — Твой брат обожает «Энеиду». Думаю, по той же причине, по которой он собрал внушительную коллекцию старинных кулинарных книг: если он не может чего-то себе позволить, то может хотя бы насладиться чтением об этом. Майкрофт — благородный человек, но для того, кто настолько вовлечён в политику, как он, честь — непозволительная роскошь. Отсюда и его любовь к «Энеиде».       — Означает ли твоя осведомлённость о вкусах Майкрофта, что вы с ним общаетесь довольно часто.       — Мы не встречаемся с ним на регулярной основе за чашечкой чая и викторианским бисквитом, чтобы обсудить твоё поведение, если ты этого опасаешься, — улыбнулась Молли. — Но со времён твоей мнимой смерти между нами сложилась договорённость: я могу звонить ему, если мне кажется, что тебе угрожает опасность, он, в свою очередь, делает то же самое.       Шерлок почувствовал странный дискомфорт в груди. Он не знал, было ли то, что он испытывал досадой оттого, что ещё один аспект жизни Молли ускользнул от его внимания, или же это была банальная ревность, но доверительные отношения, очевидно, сложившиеся между Молли и Майкрофта определённо беспокоили его.       — Это моему брату пришло в голову использовать в игре тебя? — спросил он.       — Нет, так решил Мориарти, — покачала головой Молли. — Его забавляла идея показать тебе противоположный экстремум: вызывающая сексуальность против робкого романтизма, космополитичная внешность против типично английской, femme fatale против добродетельной инженю, хищный чёрный орёл против невинного белого лебедя. Как видишь, в образе Ирэн Адлер не было ни единого случайного штриха. Даже в её имени Мориарти зашифровал скрытую подсказку, которая могла бы помочь тебе разгадать шараду, если бы ты увидел её. Но не думай, будто меня использовали вслепую. Я знала, на что иду, хотя никогда не питала иллюзий по поводу своей роли. Я была всего лишь пешкой, и знала, что мною могут пожертвовать в любой момент. В тот момент, когда я передала тебе привет от Джима Мориарти, ты мог пожертвовать мной и разыграть королевский гамбит. В этом случае Мориарти признал бы, что дебют остался за тобой. Но ты решил не жертвовать пешкой, и дебют продлился ещё на несколько ходов. Я надеялась, что игра закончилась, когда Мориарти покончил с собой на крыше Бартса, но на следующий день после того, как ты покинул Лондон, чтобы уничтожить сеть Мориарти, мне пришло сообщение о том, что завершился лишь переход в миттельшпиль, а партия продолжается. Сообщение пришло со скрытого номера и я подумала, что его отправил кто-то из людей Мориарти, но теперь, после того как Майкрофт рассказал мне об Эвр, мне очевидно, что отправителем была именно она. И поскольку игра продолжалась, я вынуждена была следовать установленным правилам и скрывать правду. Иногда это было невыносимо.       Помедлив несколько мгновений, Шерлок наконец решился задать вопрос, ответ на который давно хотел получить:       — Поэтому появился Том?       — Том был попыткой обрести если не счастье, то хотя бы видимость нормальности. Мне хотелось верить, что этого будет достаточно, — тихо призналась Молли.       — Ты любила его?       — Нет, но надеялась, что уважением и заботой смогу компенсировать недостаток любви. К тому же, опыт научил меня, что любовь подчас бывает невыносимым бременем. Но довольно скоро я поняла, что Том заслуживает большего, чем я могла дать ему. Я бы никогда не изменила ему физически, но моя преданность принадлежала не ему.       Снова на лице Молли появилась грустная улыбка, заставившая сердце Шерлока сжаться от щемящей боли. Он подался вперёд, чтобы обнять её, но так и не решился сделать этого.       — Ты не думала, что я могу узнать тебя, когда согласилась участвовать в мистификации? — вместо этого спросил он.       — Я думала, что ты с лёгкостью раскусишь обман, — усмехнувшись, призналась Молли. — Когда Мориарти сказал, что я непременно должна воспользоваться стеком, я даже подумала, что именно этого он и добивается. Уж слишком гротескным получился образ доминантки, размахивающей стеком. Мне казалось, что это непременно натолкнёт тебя на подозрения. Было и ещё ко-что… — Молли остановилась и быстро взглянула на Шерлока.       — Что? — поощряя её продолжать, улыбнулся он.       — Видишь ли, — опустив глаза, тихо начала она, — боюсь, это я натолкнула его на идею со стеком.       — Каким же образом?       — Помнишь, я говорила тебе, что у нас с Джимом было всего три свидания? — спросила Молли.       Шерлок кивнул.       — Это не совсем правда, — чуть помедлив, продолжила она. — Наши с ним встречи не были свиданиями. Мне не нужен был мужчина, мне нужен был друг, способный выслушать. И милый безобидный парень из IT-отдела показался мне вполне подходящей кандидатурой на эту роль. Он действительно слушал меня очень внимательно, пока я с восторгом влюблённой школьницы рассказывала о тебе. — Молли улыбнулась грустной улыбкой. — И всё же, я до последнего не верила в то, что план Мориарти удастся. Но ты вернулся к наркотикам и сам до некоторой степени поспособствовал успеху мистификации. К тому же, со мной работали лучшие специалисты по изменению внешности. Им очень помогло то, что мне не нужно было походить на кого-то, с кем ты хорошо знаком. Достаточно было лишь не быть похожей на себя. Кроме того, ограниченное количество личных встреч, их непродолжительность и отсутствие интимных контактов — всё это должно было не только работать на создание образа загадочной женщины, но также исключить возможность разоблачения и не позволить тебе слишком хорошо изучить «Ирэн Адлер». И, очевидно, это сработало: ты не увидел даже того, что тело, лежавшее на секционном столе, не имеет ничего общего с «её» телом. Впрочем, Мориарти не полагался на одну лишь удачу: перед каждой твоей встречей с «Ирэн Адлер» тебе вводили галлюциноген, искажающий восприятие. Достаточно было лишь незаметно сделать укол.       — Кейт, агент Майкрофта, бездомный, с которым я, якобы случайно, столкнулся практически у двери дома и парень, вызвавшийся быть проводником до места казни «Ирэн Адлер» в Карачи? — перечислил Шерлок тех, кто, по его мнению, делал ему инъекции.       — Верно, — подтвердила его догадку Молли.       — Почему ты не пришла ко мне сразу после того, Мориарти посвятил тебя и Майкрофта в свой план? Ты не верила в то, что я смогу справиться с ним и защитить тебя?       — Напротив, я ни на секунду не усомнилась в тебе, я немедленно отправилась к тебе, но стоило мне оказаться в Мэрилебоне, как у меня на глазах взорвался школьный автобус. К счастью, в нём не было детей: автобус только вышел в рейс. Но водитель погиб. Сразу же после взрыва Мориарти позвонил мне, чтобы сообщить, что в случае моего несогласия участвовать в его игре, в следующий раз он взорвёт полный автобус. Майкрофт ограничился текстовым сообщением с рекомендацией ознакомиться со статистикой опознания трупов, найденных на дне Темзы.       — Сукин сын, я… — в запальчивости начал было Шерлок, но Молли не позволила ему продолжить.       — Не надо, Шерлок, — тихо попросила она, мягко коснувшись его плеча. — Твой брат защищал тебя всеми возможными способами, и я не могу винить его за это.       Они вновь умолкли на долгое время. Шерлок всегда ценил удивительное умение Молли молчать. Она была настолько самодостаточна, что молчание нисколько не тяготило её.       — Что было настоящим во всей этой мистификации? — наконец спросил Шерлок, нарушив тишину.       — На самом деле — очень многое, — с готовностью ответила Молли. — Мориарти знал, что, даже пребывая в не самой лучшей форме, ты намного превосходишь среднестатистического человека. Поэтому он постарался сделать игру максимально реалистичной. К примеру, Кейт — ассистентка Ирэн Адлер, думала и, полагаю, продолжает думать до сих пор, что работала на настоящую доминатрикс. Самолёт тоже был вполне настоящим, хотя, разумеется, он не был частью секретной операции, направленной против террористов. Только очень дорогой декорацией.       — Мы с Джоном действительно были в Букингемском дворце? — спросил Шерлок.       — Конечно, — подтвердила Молли и, улыбнувшись, добавила: — Майкрофту пришлось напрячь все свои административные мускулы, чтобы сделать это возможным. Джон, возможно, не самый наблюдательный человек на земле, но даже он не перепутал бы Букингемский дворец с чем-то другим.       — Я бы не был в этом так уверен, учитывая, что он не заметил моей маленькой проблемы с наркотиками, — криво усмехнулся Шерлок.       — К тому времени он ещё не слишком хорошо знал тебя, — мягко заметила Молли. — Ты не самый открытый человек с огромным количеством особенностей, которые стороннему наблюдателю в лучшем случае могут показаться эксцентричными. С точки зрения обычного человека ты в принципе ведёшь себя странно, а когда ты занимаешься расследованием, твоё настроение колеблется от эйфории до депрессии, что полностью соответствует клинической картине наркозависимости.       Шерлок не стал возражать, молча признавая правоту Молли. Возможно, он был эксцентричен сверх всякой меры и не придавал особого значения социальным условностям, но он был англичанином и отнюдь не республиканцем, напротив, в глубине души он благоговел перед монархией. К тому же, как всякий нонконформист он питал сентиментальную привязанность к незыблемым традициям. Будь он в ясном сознании, явиться во дворец в одной только простыне было бы последним, что пришло бы ему в голову.       — Агенты ЦРУ, пытавшие миссис Хадсон, тоже были частью сценария, одобренного Майкрофтом? — Шерлок испытующе взглянул на Молли.       — Это была импровизация от Мориарти, — помрачнев, ответила она. — Ему показалось, что игре не хватает драматического накала и потому он направил к миссис Хадсон своих людей под видом агентов ЦРУ. Но они не причинили бы ей серьёзного вреда. Мориарти это попросту было ненужно. В дьявольской игре Мориарти было лишь два участника, которым грозила смертельная опасность — ты и я.       — А пароль? Пароль был твоей идеей?       — Нет, — покачала головой Молли. — Пароль придумал Мориарти. Мой пульс тогда участился от страха. Ты пришёл к верному ответу с помощью неверного решения. Такое иногда случается. А Мориарти был одержим тобой. Впрочем, он считал, что и я одержима тобой ничуть ни в меньшей степени. Возможно, он был прав. В тот рождественский Сочельник ты получил подарок от меня и от «Ирэн Адлер», но ты получил и третий подарок — от Джеймса Мориарти. Он даже потрудился украсить свой подарок блестящим бантиком.       — Ты была моим подарком, — озарённый догадкой, произнёс Шерлок.       — Мориарти решил ввести в сюжет игры неожиданный твист, — сказала Молли. — В вашей с ним игре его подсознательное желание быть пойманным всегда играло важную роль, поэтому он предложил тебе очевидную подсказку. Он тщательно продумал мой образ, решив, что алые губы, алые ногти и обнажённая плоть натолкнут тебя на определённые подозрения. Но он ошибся: Молли Хупер ничего для тебя не значила. Она была лишь малозначимым эпизодическим персонажем в жизни Шерлока Холмса.       Шерлок хотел было горячо возразить, но усилием воли заставил себя промолчать: меньше всего Молли сейчас были нужны его запоздалые объяснения.       — Почему Мориарти решил создать столь вызывающе сексуальный образ? — вместо этого спросил он. — Неужели он действительно считал меня девственником?       В ответ Молли неожиданно весело рассмеялась.       — Что? — вопросительно взглянул на неё Шерлок, не вполне понимая причину её веселья.       — Прости, но есть что-то мальчишеское в том, что даже сейчас тебя заботит мнение твоего заклятого врага, давно гниющего в могиле, о твоей сексуальной искушённости, — ответила она. — Впрочем, если для тебя это действительно так важно, Мориарти знал, что ты вполне опытен.       — А ты? Ты знала?       — Догадывалась, — улыбнулась Молли. — Ты можешь делать вид, будто ты асексуал, и, возможно, это обманет кого-нибудь вроде Джона. Но, видишь ли, я давно тебя знаю и, пусть я не влюбилась в тебя с первого взгляда, но когда это случилось, я стала обращать внимание на вещи, которые может увидеть только влюблённая женщина или очень внимательный наблюдатель. И я увидела, что ты вовсе не настолько невозмутим и беспристрастен, каким стараешься казаться в глазах других людей. Ты человек, а потому вполне естественно, что ты испытываешь те же соблазны, что и другие мужчины, хотя решил однажды не идти на поводу у зова плоти. И когда Майкрофт рассказал мне, почему ты выбрал путь воздержания, я поняла, что для тебя это решение действительно было спасительным.       Шерлок снова помрачнел.       — Так ты всё знаешь?..       — О твоих университетских оргиях? Да.       — Значит, ты знаешь и о Китти Уинтер [12]?       Молли молча кивнула в ответ.       Шерлок хотел бы стереть воспоминания о Китти Уинтер, но даже теперь, спустя семнадцать лет, она иногда снилась ему в кошмарах, заставляя просыпаться в холодном поту. С этой девушкой он познакомился, когда был студентом Кембриджа. Она была его дилером и — эпизодически — любовницей. Китти была девицей весьма свободных нравов, но допустила ошибку, влюбившись в Шерлока Холмса. Когда она поняла, что взаимности ей не добиться, девушка попыталась убить его. Во время одной из вечеринок разъярённая Китти ударила его в живот ножом для колки льда, а следом тем же ножом вскрыла себе ярёмную вену. Девушка умерла прежде, чем приехала скорая, вызванная кем-то из гостей вечеринки.       К счастью для Шерлока, Майкрофту удалось замять скандал, чему немало поспособствовал тот факт, что у Китти не было никого, кто стал бы беспокоиться о её судьбе и задавать неудобные вопросы.       — Ты никогда не думал, что подсознательное чувство вины перед Китти заставило тебя отправиться на спасение Ирэн Адлер? — осторожно спросила Молли.       — Я не хотел об этом думать, но, вероятно, отчасти так оно и есть, — признал Шерлок. — Китти был изгоем, выброшенным на обочину жизни. Но она заслуживал лучшей участи, чем продавать своё тело ради очередной дозы. Я мог бы помочь ей, если бы захотел, но ничего не сделал. Я виноват в том, что случилось с ней.       — Не вини себя, Шерлок, — мягко сказала Молли. — Ты не удерживал её при себе против её воли и ни к чему её не принуждал.       — Надо полагать, Майкрофт рассказал Мориарти о Китти? — спросил Шерлок, уже зная ответ на свой вопрос.       — Да, — тихо подтвердила Молли. — Мориарти хотел, чтобы игра была максимально интересной и остросюжетной, а потому Майкрофт был вынужден рассказать ему обо всех твоих триггерных точках.       Шерлок помолчал некоторое время, прежде чем решился задать главный вопрос:       — В какой момент игра закончилась?       — В тот момент, когда ты занёс саблю для того, чтобы снести голову одному из боевиков. Ты спас «девицу в беде» и, выражаясь фигурально, вернулся в седло. Мориарти признал за тобой победу, и съёмка была остановлена, хотя мне ещё предстояло доиграть свою роль до конца. Но мелодраматическая часть постановки Мориарти не интересовала, поэтому мне была позволена импровизация. В гостиничном номере с тобой была уже не циничная доминатрикс, но и не привычная тебе Молли Хупер из госпиталя Святого Варфоломея — девушка, которая заливалась румянцем удовольствия, стоило тебе хотя бы мельком обратить на неё внимание. Я продолжала следовать роли, но ничего из того, что я сказала тебе той ночью, не было неправдой. За исключением, разумеется, того, как мы ушли от боевиков.       — В роли боевиков тоже были люди Мориарти?       — Да, — кивнула Молли. — Он приказал им не причинять мне необратимого ущерба, но позволил развлечься со мной, если вдруг ты задержишься с «чудесным спасением». Но если бы ты не появился, меня бы убили. Так что мой страх был отнюдь не наигранным.       Шерлок потрясённо взглянул на неё:       — Ты знала, что у игры может быть смертельный исход, и всё же вступила в неё ради бесчувственного социопата, манипулировавшего твоими чувствами?       — Не считай меня такой уж бессребреницей, Шерлок, — глухо произнесла Молли. — У меня был корыстный мотив. К тому времени я уже поняла, что у меня нет ни малейшего шанса привлечь твоё внимание, и всё же мне отчаянно хотелось хотя бы ненадолго стать той женщиной, на которую ты посмотришь с интересом. Если я не могла помочь тебе как Молли Хупер, я могла, по крайней мере, попытаться развлечь или отвлечь тебя как Ирэн Адлер. Если бы я только знала, что это будет так больно, — горько улыбнувшись, призналась она.       — Молли, я… — начал было Шерлок.       — Не надо, Шерлок, — перебив его, тихо попросила она и, тряхнув головой, будто отгоняя тягостные мысли, посмотрела ему прямо в глаза. Всем своим видом она демонстрировала, что не нуждается в утешении. Молли, изящная и хрупкая, как балерина, стойкостью могла бы посрамить целый полк оловянных солдатиков.       — Почему ты пошла на всё это, Молли? — тихо спросил он.       — Потому что я всегда готова была сделать всё для тебя, Шерлок, — твердо ответила она. — Всё, что угодно. Я знаю, что это похоже на одержимость и, вероятно, пугает тебя до чертиков, но теперь-то мне нечего терять, верно?       — Молли… — начал было Шерлок, но она не позволила ему продолжить.       — Мне не нужны объяснения и извинения, Шерлок, — решительно сказала она. — Знаешь, все эти недели, пока ты избегал меня, я не просто ждала, когда до меня дойдёт очередь в списке твоих приоритетов, я много думала о тебе и о себе. Мы с тобой оба знаем, что ты никогда меня не отпустишь, а я никогда не уйду по своей воле. И я решила, что смогу с этим жить. Если мне уготована судьба весталки, служащей недосягаемому божеству, то я смогу с этим жить.       — Молли, я… я этого не стою, — опустив лицо в ладони, произнес он. — Я не стою твоей преданности. Я даже не знаю, чем заслужил её.       — Считай это своей суперсилой, Шерлок, — горько усмехнулась она. — Однажды я прочитала, что когда любовь и долг одно и то же — это благословение [13]. В моём случае так оно и есть. Как видишь, ты не должен чувствовать себя некомфортно из-за того, что мои чувства к тебе делают меня несчастной. Это не так, Шерлок. И, кстати, хоть ты называл себя высокофункциональным социопатом, — продолжила она уже куда более бодрым голосом, — и вёл себя так, что у людей не было причин сомневаться в истинности этого диагноза, я никогда не верила в то, что ты действительно социопат.       Шерлок улыбнулся.       — Почему же, Молли?       — Потому что я долго за тобой наблюдала и научилась видеть настоящего тебя сквозь твою игру. Прости, если тебе покажется, будто я ставлю под сомнение гениальность твоего стратегического замысла, но вовсе не ты придумал прикрываться диагнозом, чтобы без обиняков говорить то, что думаешь. Правда, как правило, в качестве прикрытия используют расстройства аутистического спектра. Быть аспи социально приемлемо, грубым и бесчувственным мудаком — нет. И мудаки давно этим пользуются. Но, полагаю, тебе ненавистна была сама мысль о том, чтобы казаться в глазах окружающих неполноценным. Поэтому ты предпочёл быть социопатом. Но, видишь ли, для социопата ты всегда был слишком добрым. И ты, определённо не был аспи, поскольку слишком искусно манипулировал чувствами других людей, чтобы всерьёз поверить в то, будто ты не понимаешь чувств.       — Так, по-твоему, я мудак? — усмехнулся Шерлок.       — Вовсе нет, — улыбнулась Молли. — По-моему, ты самый добрый и человечный из всех, кого я знаю. Ты не бесчувственный, напротив, ты чувствуешь слишком глубоко. И если для того, чтобы защитить себя, тебе понадобилось носить маску… что ж, не мне тебя судить.       — Потому что ты тоже защищаешь себя, нося маску неунывающей оптимистки, немного неловкой, но исключительно милой? — с улыбкой предположил Шерлок.       — Не думаю, что это маска, — задумчиво произнесла Молли. — Даже если когда-то, в самом начале, так и было, теперь эта маска намертво приросла к лицу. Возможно, я вовсе не такая оптимистка, какой кажусь, и, быть может, если я загляну в себя поглубже, то обнаружу, что я совсем не милая. Но правда состоит в том, что мне всё это не нужно. Я всегда веду себя в соответствии с тем образом, который транслирую во вне, а что я чувствую на самом деле… Разве это имеет значение?       — Для меня — имеет, — твёрдо сказал Шерлок.       — С каких пор? — невесело усмехнулась Молли. — Ты сам только что признался в том, что намеренно манипулировал моими чувствами.       Шерлок открыл было рот, чтобы сказать хоть что-нибудь в своё оправдание, но тут же закрыл его, не найдясь с ответом. Его бледные щёки залились жгучей краской стыда.       — Ох, Шерлок. — Молли тихо рассмеялась и ласково похлопала его по руке. — Ты совсем меня не знаешь, если считаешь меня наивной дурочкой, чувствами которой можно легко манипулировать, единственно для развлечения. Я помогала тебе, потому что сама этого хотела. Потому что понимала важность того, что ты делаешь. Сознавал ты это или нет, но ты всегда был на стороне ангелов. Тебе чуть не пришлось поплатиться жизнью за спасение Джона и Мэри, которых ты считал своими друзьями, — напомнила она. — Разве так трудно поверить в то, что я готова была отдать свою жизнь за тебя? Или ты отказываешь мне в способности руководствоваться соображениями высшего порядка.       — Нет, конечно, нет, — быстро сказал Шерлок и, чуть помедлив, осторожно спросил: — Значит, тебе всё известно о моей несостоявшейся ссылке?       — Любезность Майкрофта, — криво усмехнулась Молли. — Мне, конечно, жаль, что, даже зная о том, что, вероятнее всего, не вернёшься из ссылки, ты не посчитал нужным хотя бы попрощаться со мной. Но, поскольку я и сама многое скрывала от тебя, полагаю, я не имею права предъявлять претензии. Впрочем, даже не будь у меня никаких тайн, едва ли ты счёл бы, что у меня есть право знать о твоей ссылке в Восточную Европу. Ты рассказал тем, кому посчитал необходимым рассказать. Тем, кто был для тебя по-настоящему важен.       — Молли, — осторожно начал Шерлок, — я ничего тебе не сказал не потому, что считал, будто ты менее важна, чем Джон и Мэри.       — Так почему же?       — Потому что я никогда не смог бы солгать тебе, — признался он. — Мне было легко лгать Джону, потому что его в принципе несложно обмануть. Легко было лгать Мэри, потому что она было всего лишь ситуативным союзником. Но тебе я лгать не мог. И не хотел. Вот почему я решил не говорить тебе ничего. Только поэтому. Пожалуйста, поверь мне, Молли. Что мне сделать, чтобы ты мне поверила?       — Я верю тебе, Шерлок, — улыбнулась Молли.       — Веришь? — удивлённо переспросил он, решив, что ослышался. — Но почему?       — Потому что ты попросил меня верить тебе, — осторожно коснувшись ладонью его щеки, ответила Молли. — Было бы странно с моей стороны отказывать тебе в доверии именно теперь, не находишь?       Между ними возникла короткая пауза, в течение которой Шерлок не сводил с Молли пристального взгляда, словно пытался разгадать какую-то загадку. Он действительно был готов сделать всё, что угодно, лишь бы она поверила ему, но, очевидно, Молли не собиралась заставлять его прыгать через горящие кольца, чтобы заслужить её прощение. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: мелочная мстительность была чужда ей.       — Ты сильно рассердилась на меня за то, что я не пришёл к тебе сразу после того звонка? — тихо спросил Шерлок.       — Сразу после того звонка ты был последним, кого я хотел видеть, — усмехнулась Молли. — Не подумай, будто я жалуюсь, и я ни за что не заговорила бы об этом в обычное время, но после того звонка всё стало по-другому. До звонка наши чувства были только неявным контекстом. Контекст можно игнорировать. Но текст, написанный огромными неоновыми буквами — едва ли. Я вдруг осознала всю безнадёжность своего положения и подумала, что раз уж я не могу получить любовь и заботу, мне будет достаточно получить эрзац и того и другого.       — Что ты сделала, Молли? — Шерлок задал вопрос, уже зная, что ответ ему не понравится.       Молли встала из-за стола и подошла к окну.       — На какое-то мгновение мне показалось отличной идеей пойти в паб и подцепить там кого-нибудь для ни к чему не обязывающего секса на одну ночь, — едва слышно произнесла она.       — Что?! — воскликнул Шерлок, вскочив на ноги.       — Нам постоянно советуют выйти из зоны комфорта и попробовать что-то новое, — сказала Молли. — В тот вечер я решила так и поступить.       Шерлок до боли сжал кулаки, чувствуя, как внутри него закипает ярость от одной только мысли о том, что тонкая нежная красота Молли — пусть и всего на одну ночь, — могла достаться какому-нибудь неотёсанному кокни — завсегдатаю пабов. Его мужские инстинкты нашёптывали ему схватить Молли, сжать её как можно крепче в своих объятиях и рычать: «Моя женщина! Моя! Руки прочь! Никому не отдам!».       — Впрочем, — продолжила Молли, — выйдя из дома, я задумалась, а когда очнулась от своих мыслей, то обнаружила, что ноги привели меня к церкви Девы Марии. Я шла в паб, но пришла в церковь, иронично, правда?       Шерлок мысленно возблагодарил Провидение, в которое никогда не верил.       — В тот вечер я так и не дошла до паба, решив вернуться домой, — призналась Молли. — А на следующий день после твоего звонка курьер принёс мне посылку, в которой я обнаружила это. — Молли подошла к дивану, на котором лежала её сумка и, открыв её, достала маленькую хрустальную шкатулку. — Открой её, — попросила девушка, протягивая шкатулку Шерлоку.       Шерлок подошёл к Молли и, взяв из её рук шкатулку, откинул изящную хрустальную крышку. Внутри он обнаружил искусно вырезанную из слоновой кости фигурку белой королевы в золотой короне, инкрустированной крошечными жемчужинами, а рядом с фигуркой лежала карточка, на которой золотыми буквами было вытиснено: «Vive la reine!» [14]. Он достал фигурку из шкатулки, чтобы разглядеть её внимательнее. Мафорий, покрывавший голову королевы и роза, которую она держала в руках, несомненно, отсылали к Деве Марии, эта отсылка, в свою очередь, указывала на первое имя Молли — Мария, а жемчужины в короне указывали на её второе имя — Маргарита.       — Эвр считала меня пешкой-недотрогой [15], поэтому в её игре с тобой я была в относительной безопасности, — сказала Молли. — Но отныне я больше не пешка. В Шерринфорде был разыгран эндшпиль. Игра окончена, и теперь я свободна. Впервые за пять лет я по-настоящему свободна говорить, думать и чувствовать. Я люблю тебя, Шерлок, но если ты не разделяешь моих чувств, признай это прямо и без уловок, и позволь мне наконец жить своей жизнью. Отпусти меня.       Отложив в сторону шкатулку с шахматной королевой, Шерлок схватил Молли за руки повыше локтей и прижал её к себе так крепко, что ей пришлось откинуть голову назад, чтобы смотреть ему в лицо.       — Для чего? — с вызовом спросил он. — Для того чтобы ты нашла ещё одного заурядного болвана и до конца жизни притворялась, будто счастлива, играя с ним в идеальную семью?       — Шерлок, я правда очень тебя люблю, — обманчиво мягким тоном начала Молли, — но даже думать не смей, что я позволю тебе когда-либо впредь обращаться со мной так, будто ты мой хозяин, а я — твоя одалиска. И если в ближайшие полчаса ты не хочешь говорить дискантом, лучше ослабь хватку.       Шерлок мгновенно отпустил её и даже отступил на шаг назад.       — Я не хочу больше лжи и недомолвок, — сказала Молли и посмотрела ему прямо в глаза.       — Ты думаешь, что мои слова были ложью? — потрясённо выдохнул он.       — Я не знаю, — пожав плечами, ответила она. — И не хочу больше строить домыслы, предположения и питать бесплодную надежду на то, что однажды ты ответишь на мои чувства. Я люблю тебя. Это правда. Но ты вовсе не обязан любить меня в ответ. Я понимаю, что ты вынужден был просить меня произнести те слова во время телефонного звонка, и мне жаль, что я поддалась эмоциям и усложнила тебе задачу. В своё оправдание скажу, что действительно смертельно устала от всех этих игр. И теперь, когда между нами не осталось тайн, мы можем оставить всё это в прошлом и двигаться дальше.       — Ты предлагаешь забыть обо всём и продолжать жить так, будто ничего не случилось? — недоверчиво спросил Шерлок.       — А что ещё нам остаётся делать? — горько усмехнулась Молли. — Мы будет жить, Шерлок. Мы будем жить и работать. Мы сожмём зубы, и не будем думать о нашей боли. И будем работать так, как привыкли: на износ и не щадя сил. Работать ради долга и ради совести, ради других, но и ради себя тоже. И однажды мы обнаружим, что боли больше нет. Может быть, мы никогда не обретём счастья, но мы обязательно найдём покой. И этого будет достаточно. Мне этого будет достаточно. Если только… если только ты сможешь простить меня.       — Мне не за что прощать тебя, Молли, — нежно коснувшись ладонью её бледной щеки, сказал Шерлок. — Мне понятна логика твоих поступков, и я не вижу в ней ничего порочного. К тому же, мне самому пришлось два с половиной года притворяться мёртвым, чтобы спасти тех, кто мне дорог. Майкрофт притворялся, будто не знает о том, что Эвр жива, ради меня и наших родителей. Ты же притворялась другой женщиной, чтобы спасти меня. Поступок вполне в духе Холмсов, не находишь?       — Я не Холмс, — краешком губ улыбнулась Молли.       — Пока — нет, но это легко исправить, если ты согласна, — улыбнулся в ответ Шерлок.       — Кажется, вино ударило тебе в голову, — тихонько рассмеялась Молли. — Пожалуй, я пойду домой. К тому же, время уже позднее. — Она направилась к двери, прежде чем Шерлок успел сказать хоть слово, но на полпути внезапно обернулась: — Кстати, в течение ближайшего месяца меня не будет в Бартсе. Доктор Хаскелл временно заменит меня. Он отличный специалист и твой фанат. Думаю, вы сработаетесь.       — Ты уезжаешь? — Шерлок вдруг почувствовал, как его спина покрылась холодным потом. Его приводила в ужас мысль о том, что Молли не будет в Лондоне в течение целого месяца.       — Нет, — отрицательно покачала головой Молли. — Просто решила взять небольшой таймаут. Я несколько лет не была в отпуске и подумала, что теперь самое время. Стамфорд сказал, что даже решение о проведении референдума о членстве Великобритании в Европейском союзе стало для него меньшим потрясением, — смущённо улыбнувшись, сказала она. — Он несколько раз переспросил меня о том, действительно ли я хочу взять отпуск. Похоже, он привык считать меня инвентарным объектом, но в отпуск всё же отпустил.       — Чем собираешься заняться? — спросил Шерлок. — Отправишься в путешествие?       Молли слабо улыбнулась.       — Хотела бы, но я нужна Рози. Кто-то должен позаботиться о малышке.       — У Рози есть отец, который вполне способен позаботиться о ней, — напомнил Шерлок. — Или, по крайней мере, нанять для неё квалифицированную няню.       — Наверное, ты прав, — согласилась Молли.       В комнате снова повисла тишина.       — Я собирался прийти к тебе послезавтра! — вдруг на одном дыхании выпалил Шерлок.       — Почему не завтра? — с искренним любопытством взглянула на него Молли.       Шерлок помрачнел и нервно провёл руками по волосам.       — Завтра я должен присутствовать на поминальной службе по Виктору Тревору. Следствие по его делу недавно закрыли, и его родителям вернули останки.       — О Шерлок! — Молли подошла к нему и осторожно взяла его руки в свои. — Ты в порядке? — спросила она.       — Я не знаю, как мне вести себя с ними и что говорить, — признался он. — Но когда миссис Тревор попросила меня присутствовать на церемонии, я не смог ей отказать. Моя семья виновна в смерти её сына. Выполнить её просьбу — это меньшее, что я могу сделать. Она даже предложила мне выбрать гимн, который будет исполняться на службе.       — И что ты выбрал?       — «Дорогой Господь и Отец человечества» [16].       — Мне всегда нравился этот гимн, — сказала Молли и, чуть помедлив, продолжила: — Хочешь, я поеду с тобой?       Её неожиданное великодушное предложение потрясло Шерлока. Он посмотрел на неё с затаённой надеждой.       — Я не смел просить, — признался он, — но я и правда очень хочу, чтобы ты поехала со мной. Боюсь, без тебя я не справлюсь.       — Если моё присутствие может помочь тебе, то, конечно, я поеду, — заверила его Молли. — Только скажи, во сколько и на какой вокзал я должна приехать.       — Я собирался взять машину на прокат, — сказал Шерлок.       Молли кивнула:       — В таком случае, я буду ждать, когда ты заедешь со мной, — сказала она и, повернувшись, снова направилась к выходу.       — Останься, — догнал её на пороге голос Шерлока.       — Для чего? — не оборачиваясь, тихо спросила Молли. — Если ты снова хочешь предложить мне секс из жалости, то не стоит. Я не хочу стать ещё одной из тех безликих женщин, которых ты использовал, чтобы удовлетворить потребность в физической близости.       В несколько решительных шагов Шерлок сократил расстояние между ними.       — Ты любишь меня, Молли, — сказал он, глядя ей в глаза. — И теперь знаешь, что и я люблю тебя, так почему ты не хочешь дать нам хотя бы один шанс?       — Потому что я боюсь, — тихо произнесла Молли. — Я боюсь, что стану ещё одним проектом, к которому ты потеряешь интерес, как только твоё любопытство будет удовлетворено. Мы оба знаем, что очень скоро ты потеряешь интерес и захочешь чего-то нового.       — Нет, — твёрдо заявил Шерлок.       — Прежде всегда было именно так, — напомнила Молли. — Что изменилось?       — Я повзрослел.       — За несколько недель?       — Как оказалось, иногда этого вполне достаточно.       В течение нескольких мгновений Молли изучающе смотрела на него.       — Мне страшно, Шерлок, — наконец, робко призналась она. — Никогда в жизни мне не было так страшно.       — А тебе не приходило в голову, что я тоже до смерти напуган? — взорвался Шерлок. — Что, если мои странности, которые сейчас ты находишь привлекательными, со временем начнут раздражать тебя. Или ты наконец поймёшь, что я не достоин даже дышать с тобой одним воздухом?       — Как я могу считать тебя недостойным, если всего пару часов назад я думала, что после этого разговора ты больше никогда не захочешь видеть меня? — с отчаянием произнесла Молли.       Шерлок осторожно взял её за руки и привлёк её к себе.       — Ты правда в это верила? — ласково спросил он.       Молли отвела взгляд в сторону.       — Я ведь скрывала от тебя правду, — сказала она.       — Ты делала это ради моего блага. Мы с тобой похожи больше, чем ты думаешь, Молли, мы оба знаем, когда следует пожертвовать частностями ради высшего блага.       — Ты говоришь, что я склонен к саморазрушению, и, вынужден признать, это правда. Но ведь и ты склонна разрушать себя ничуть ни в меньшей степени. Если ты останешься, если мы будем вместе, то, возможно, мы сможем помочь друг другу. Ты не дашь упасть в пропасть мне, а я позабочусь о тебе.       Шерлок взял её лицо за подбородок и приподнял, чтобы заглянуть в её глаза.       — Ты правда хочешь, чтобы я осталась? — неуверенно спросила Молли.       — Да, — твердо сказал он. Им ещё во многом предстояло разобраться и получить ответы на многие вопросы, но в главном для себя Шерлок уже разобрался — он хотел, чтобы Молли осталась. Осталась в его доме, в его объятиях и в его сердце. — Останься, Молли, — нежно попросил он.       В ответ Молли обняла его и спрятала лицо на его груди.       Шерлок крепко прижал её к себе, каждой клеточкой впитывая родное тепло её крошечного изящного тела. Казалось невероятным, что столь сильный дух умещался в столь хрупкой оболочке. Они оба молчали. Время слов прошло, а до времени действий оставался ещё один момент тишины. И слившись в объятии, они наслаждались этим моментом и близостью друг друга.       На мгновение в голове Шерлока мелькнула мысль о том, что никогда прежде он не чувствовал ничего более прекрасного.       А потом прошло и время мыслей. _____________________________________________________________________________ [1] Томас Эдвард Лоуренс (1888 — 1935), также известный как Лоуренс Аравийский — британский археолог, путешественник, военный, писатель и дипломат. Считается, что он внёс значительный вклад в борьбу арабских племён против Османского владычества. [2] Флоренс Найтингейл (1820 — 1910) — общественный деятель Великобритании и основательница современного сестринского дела. [3] «Золотая Заря» — магический орден, представляющий собой оккультную организацию, действовавший в Великобритании в течение второй половины XIX — начала XX века. [4] Нэнси Уэйк (1912 –2011), известная также по своему прозвищу «Белая мышь» — британский агент во Французском сопротивлении, действовавшая во второй половине Второй мировой войны. [5] «Над всей Испанией безоблачное небо» — согласно некоторым источникам, позывной к началу военного мятежа против Второй республики в Испании, употреблённый 18 июля 1936 года в передаче радиостанции, расположенной в испанской Северной Африке, и послуживший сигналом для одновременного совместного выступления военных по всей стране, которое стало началом гражданской войны 1936–1939 годов; «В Сантьяго идёт дождь» — на постсоветском пространстве принято считать, что это позывной к началу вооруженного мятежа в Чили в 1973 году. На самом деле фраза, вероятнее всего, заимствована из одноимённого франко-болгарского фильма 1975 года. [6] Артур Конан Дойл. «Белый отряд». Во Вселенной «Шерлока», конечно, не может существовать Конан Дойл — автор «холмсианы», но Конан Дойл — автор исторических и приключенческих романов — почему нет? [7] Англо-голландские войны — серия войн между Англией (позднее Великобританией) и Нидерландами в XVII и XVIII веках за морскую и экономическую гегемонию. [8] Хеймаркет — лондонская улица в Сент-Джеймсе в Вестминстере; излюбленное место работы лондонских проституток викторианской эпохи. [9] Энни Холл — героиня одноимённого американского художественного комедийного кинофильма режиссёра Вуди Аллена, вышедшего на экраны в 1977 году. Главные роли в фильме исполнили Дайан Киттон и Вуди Алленом. Фильм считается классическим, а в 1977 году он получил четыре «Оскара», в том числе «Оскар» за лучший фильм, обойдя «Звёздные войны. Эпизод IV: Новая надежда». На мой взгляд, между Молли и Энни можно провести несколько параллелей, а некоторые образы Молли в сериале практически дословно цитируют образы Энни. [10] Тавистокский институт человеческих отношений — некоммерческая исследовательская организация Великобритании, занимающаяся психоаналитическим исследованием группового и организационного поведения. Институт зарегистрирован в Великобритании как благотворительная организация, офис которого расположен в Лондоне. Тавистокский институт часто фигурирует в конспирологических теориях. [11] Никогда не жалуйся и никогда ничего не объясняй (англ.: Never complain, never explain) — афоризм, приписываемый премьер-министру Великобритании в 1868 и 1874-80 годах Бенджамину Дизраэли. Неофициальный девиз, которым руководствуются представители британской королевской семьи. [12] Китти Уинтер — персонаж рассказа Артура Конан Дойла «Знатный клиент». Я, разумеется, интерпретировала её образ по-своему, в интересах сюжета. [13] Из романа Уильяма Сомерсета Моэма «Разрисованная вуаль». [14] «Vive la reine!» (фр.) — «Да здравствует королева!». [15] Пешка-недотрога — пешка, нападение на которую ведёт к цугцвангу нападающей стороны. [16] «Дорогой Господь и Отец человечества» (англ.: «Dear Lord and Father of Mankind») — гимн на слова из поэмы «Пивоварение Сомы» Джона Гринлифа Уиттьера, известного американского поэта, публициста и аболициониста.