*
— Гага, я снова... — американец тяжело вздыхает в микрофон телефона, и Джексон спешит прервать его тихим «тш» в трубку. — Я все понимаю, солнце, — Ван говорит тихо, меняя собственный тон на тот, что обычно успокаивал Туана, — я совсем скоро буду дома. Всего несколько дней подождать осталось... — Я не могу спать. Совсем. — Иен звучит так, словно заплачет скоро, и у китайца в груди все неприятно сжимается, а глаза пощипывает от грызущего изнутри чувства вины. Не он разве обещал все время рядом быть? Американец на той стороне провода только дышит как-то часто, шмыгая носом через раз, а у китайца ни единой мысли в голове. Предложения формируются кое-как, но при попытке их произнести получается какая-то непонятная каша, неясный набор букв, и парень бросает эти попытки. Просто молчит и так же дышит в трубку. — Повиси на телефоне, пока я не засну, хорошо? — Марк говорит тихо совсем, чтобы не нарушить ту самую немую идиллию, что образовалась из-за их общего молчания. — Конечно, Марк-и, — выдыхает Кайе и откидывается на подушку неудобной кровати его номера отеля, — засыпай, золото. Недолго осталось и я буду рядом. Просто не поддавайся тем мыслям, ладно?*
Джексон всегда был личным снотворным Марка. Чужое размеренное дыхание рядом было лучше любой колыбельной, а объятья согревали сильнее самого теплого одеяла. Это была некая идеальная комбинация, формула сна, и по-другому Туан спать не мог. А появилась эта привычка у Иена тогда, когда в его жизни кое-что перевернулось; рухнуло, развалившись полностью и превратившись в невосстановимые руины. В какой-то момент парень просто остался один. Без близких ему людей, друзей и знакомых. Был сам по себе, тянулся, кажется, к любому человеку, но вскоре каждым был отвергнут. Это убивало изнутри настолько, что кричать хотелось, ломать и рвать все, что на пути встретится. С тех самых пор Марк боялся оставаться один. И только Джексон тогда подал руку и остался с ним в тот самый страшный период его жизни.*
— Уже два дня прошло, Гага, — Ван улыбается краями губ — знает ведь эту привычку Туана подсчитывать абсолютно все до минуты, — я снова не могу спать. Джексон вздыхает, стягивает с себя одеяло и плетется на балкон все того же номера, дабы слегка расслабиться и успокоиться. Снова это чувство, что ему срочно нужно примчать домой. Снова это чувство вины и страх за старшего. — Остались всего сутки, помнишь? — по голосу слышно, что Кайе улыбается, — я вернусь и мы все время будем вместе. Хорошо? — Хорошо.*
Это самое «хорошо» всегда было больше, чем просто слово для них обоих. Оно емкое, но обладало успокаивающим эффектом, и отгоняло любые тревоги на второй план. Заставляло верить в лучшее и ждать чего-то самого светлого и радостного в жизни. И каждый раз после этого «хорошо» им обоим становилось легче. И все действительно становилось хорошо.*
Проходят сутки и Кайе, кажется, светиться от счастья начинает. Предвкушает то, как обнимет старшего покрепче и оставит невесомый поцелуй на чужом лбу. Как тот начнет расспрашивать о командировке, готовя самый вкусный в мире чай, а затем сядет напротив и будет смотреть настолько заинтересованно, что вопрос «ты скучал?» перестанет иметь хоть какой-то смысл. Улыбается своим мыслям, спешит набрать выученный наизусть номер, и... Гудок. Еще один. И еще. Он не берет трубку. Ван хмурится, стараясь отбросить все свои дурацкие доводы в сторону, и мотает головой — мало ли просто не услышал? Еще несколько неотвеченных звонков, непрочитанных сообщений и непроверенных соцсетей и китайцу словно крышу сносит — все переживания, кажется, вырываются наружу и оседают в голове навязчивой идеей. А вдруг что-то произошло? Парень срывается с места, быстро кидает свои вещи обратно в свой крохотный чемодан и мчится вниз по лестнице под недовольные и местами осуждающие возгласы менеджеров. Ничего с ними не случится, если они вернутся домой немного позже, чем сам Кайе. Он ловит первое попавшееся такси, называет нужный адрес, и под оханье водителя отбивает ногой своеобразный ритм. Ехать три часа. Нужно как-то не сойти с ума.*
— Сколько еще? — Ван, кажется, закипать начинает, когда видит, что водитель снова отклоняется от маршрута, проложенного навигатором просто из-за банальной невнимательности, — а еще Вы снова едете не там, где нужно. — Айщ, снова? Надо остановиться где-то и посмотреть, как правильно... — Просто едьте прямо и на повороте заверните налево, — китаец не выдерживает, перебивает таксиста и откидывается на спинку сидения, поворачивая голову к окну. Холодные капли с громким звуком разбивались о стекла и отвлекали от звенящей тишины в машине.*
Как только машина оказывается у нужного дома, Джексон буквально бросает деньги на сидение и исчезает так же быстро, как и появился, что ставит бедного водителя в неловкое положение. Но Вана это не волнует нисколечки — куда важнее сейчас Марк. Черт ведь знает, до чего его могли панические атаки довести. Парень ключ из куртки достает, вставляет в замок и забегает в квартиру. Окликает американца, но не слышит в ответ ничегошеньки. Сердце, кажется, в пятки уходит. Оббегает весь дом за несколько секунд, и уже хочет волосы на голове выдирать начинать, как вдруг слышит, что кто-то открывает дверь. — О, Гага, ты уже... — Туан не успевает договорить, как Кайе тут же заключает его в объятья, заставляя выронить из рук пакеты с продуктами. — Идиот, — говорит совсем по-доброму, не пытаясь обидеть, и только сильнее того к себе жмет, — я так испугался, ты бы знал. Я оставил тебе несколько сообщений и звонил раз сто. Почему ты не отвечал? Иен похлопывает по карманам несколько раз, а затем виновато поджимает губы. — Я оставил телефон дома... Извини, что я... — Неважно. Главное, что ты в порядке. С этими словами младший притягивает американца за подбородок и нежно целует чужие губы. С ним все в порядке. А это значит, что и с Джексоном тоже.