The Last race

Перед самым стартом Мото-ГП над трассой прошел дождь. Организаторы и стюарды, в надежде, что полотно подсохнет, объявили о старте гонки без переноса. На брифинге гонщики были крайне возмущены подобным, так как это было абсолютно неприемлемо в их виде гонок. Пока команда механиков готовила технику к старту, молодой человек в зеленом гоночном костюме разминался в глубине гаража. Ван Ибо. Самый молодой трёхкратный чемпион мотогонок, дерзкий и быстрый на трассе, чаще замкнутый и немногословный за ее пределами. Буквально единственным человеком, кроме родителей, физио и пресс-атташе, с которым он общался вне гонок был молодой фотограф Сяо Чжань. Они познакомились еще в самом начале карьеры гонщика, когда Ван Ибо фотографировался в салоне. Молодые люди быстро нашли общий язык, и на свою первую гонку юноша прислал официальное приглашение в паддок. Гонка началась в установленное время, асфальт местами был еще влажным. Гонщики, перегазовывая со шлифом стартуют, чтобы после 12 кругов победитель финишировал под клетчатый флаг. Сяо Чжань не помнит, в какой момент произошла авария, как стюарды приостановили гонку, как маршалы убирали искореженный мотоцикл и обломки с трассы, как быстро едва дышащего парня увезли в ближайшую больницу. Сначала он вообще ничего не понял. Просто в какой-то момент камера перестала показывать гонщика в зелёном костюме. На всех мониторах был кто-то другой, а в наушниках полнейшая тишина. - Ван Ибо? - попробовать тихо позвать, проверить все ли в порядке - всё, что сейчас можно. Тишина. И только камера показывает около отбойника то, что раньше было байком кислотно-зеленого цвета. Кадры сменились записью момента, когда неудачно войдя в поворот, мотоцикл повело и он вылетел с трассы в гравийную ловушку, несколько раз переворачиваясь и ударяясь об землю, в конце концов попадая в отбойник. Почему вообще эта гонка состоялась? Изначально было понятно, что либо асфальт не успеет просохнуть, либо дождь пойдёт снова в любой момент, и это будет не пара капель на какой-нибудь прямой или в повороте. Гонщики один за одним говорили об этом. Руководство решило иначе. Сяо Чжань чувствовал как чьи-то сильные руки сжимают его плечи, как кто-то что-то ему говорит. На секунду ему показалось, что он в боксах, авария случилась с кем-то другим, не с Ибо. Его Ван Ибо. Но отвратительный писк какого-то аппарата, вывел его из прострации. Прошло уже больше суток после того, как Ван Ибо прооперировали. Прошмыгнув в палату интенсивной терапии, Сяо Чжань не мог смотреть на хрупкого юношу, подключённого к приборам, которые поддерживали его жизнь сейчас. Только пищание кардиомонитора указывало на то, что он еще жив. Бояться подойти, сидеть и смотреть в никуда. Прокручивать в голове момент аварии. Все, что мужчина сейчас мог. Он не помнил, как пытался выбежать из боксов, прямо по питлейну, в сторону поворота перед стартовой прямой. Туда, где лежал Ван Ибо. Не помнил, как кричал на парней, которые крепко его держали, на руководителя команды, как осыпал ругательствами организаторов, маршалов, стюардов. Всех, кто был причастен к случившемуся. Как ехал в больницу, как разговаривал с его родителями, как держал всю ночь за руку его мать. Кардиомонитор пищал медленно. Грудь юноши поднималась совсем не на много. Почти все тело было закрыто. - Чжань-гэ, я словно робот. Сломался, разобрали, собрали, и вот я снова как новенький. - Снова твои дурацкие шуточки, Ибо. Он отдал бы все сейчас, чтобы услышать его голос, увидеть широко распахнутые глаза и кривоватую гоблинскую улыбку. Он отдал бы все за возможность сказать ему те самые слова, которые держал глубоко внутри. Очень глубоко. Однажды он поймал себя за тем, что разглядывает юношу. Тогда он еще был совсем юным, наглым, беззастенчивым, агрессивным на трассе, словно дикая пантера, рвущийся с конца пелетона вперёд к клечатому флагу. Первая победа, первый титул, второе и третье чемпионство. Травмы, слезы от обиды, несправедливые упреки, слухи. Сяо Чжань всегда был рядом. Неизменно поддерживал, радовался и плакал вместе с ним. Напившись вдвоем после какого-то победного уикэнда в номере отеля, он впервые сдержался, чтобы не прижать юношу к себе, запустить пальцы в волосы. Чтобы не поцеловать. Чувства волной накрывали его. В попытках удержать себя от опрометчивых слов и поступков, он намеренно держался на расстоянии. Старался вне гоночных уикэндов не видеться, не сопровождал на мероприятия во время промо компаний, практически полностью перевёл общение в социальные сети. Пока однажды Ван Ибо не психанул, в который раз не находя друга в комнате ожидания. - Что изменилось, Чжань-гэ? Вот и все. О какой дружбе может идти теперь речь? Он не имеет права появляться перед ним, перед его родителями. Это зашло слишком далеко. "Я больше не могу быть твоим другом. Друг не разглядывает твою задницу, пока ты даёшь интервью". Почему именно он? Почему не какая-нибудь грид-герлз в коротенькой юбочке? Или на крайний случай не кто-то из гоночной команды? Почему Ван Ибо? - Ты меня избегаешь, потому что я нравлюсь тебе? Ведь так? Мне сказали в паддоке вчера, что ты напился с механиками и говорил обо мне весь вечер. Расскажи мне, что тебя волнует? Давай попробуем решить вместе эту проблему. - Да о чем ты, Бо-ди? Ты же знаешь этих чертей. Мелят языком все подряд, лишь бы слухи распускать, ха-ха. Ложь. Он погряз во лжи перед ним за эти последние несколько месяцев. И вот он стоит перед едва тёплым телом, и боится, что это возможно его последний шанс сказать правду, открыться буквально единственному близкому человеку в этой жизни. - Прости. Прости, что молчал, что я врал. Прости, что не всегда был рядом. Мне так жаль... Мерзкий писк кардиомонитора перестал отсчитывать ритм. Звук стал громким, постоянным, оглушающим, невыносимым. Слеза скатилась по его щеке. В одно мгновение стало так пусто внутри. - Я люблю тебя...