***
Если есть что-то более раздражающее, чем Дазай, то это Дазай, когда их дело касается привлекательной женщины. И если есть что-то более раздражающее, чем Дазай, когда их дело касается привлекательной женщины, то это Дазай, когда он начинает флиртовать с этой привлекательной женщиной. Куникида должен быть благодарен за то, что сегодня не Дазай начал флирт. Но он злится на Дазая, когда тот отвечает на флирт. Сегодня это какая-то девушка-гот, которая стала свидетелем похищения. Вот уже полчаса они обмениваются жуткими подробностями в рамках допроса, который должен был длиться десять минут. Куникида выдерживает ещё две минуты, а затем бьёт кулаком по столу, чтобы положить этому конец. — Дазай! Давайте ближе к делу. — О, если нужно, то без проблем, Куникида-кун. Ну, мадемуазель, а преступники были случайно не на красной машине? — Да, так всё и было. — Благодарю Вас, мадемуазель. Ваши показания были очень полезны. — А теперь мы уходим, — вставляет Куникида прежде, чем кто-либо из них смог продолжить свой флирт. — Спасибо, что поговорили с нами. — Нет проблем, Кунку-сан, — отвечает девушка. — Куникида. — Ага, точно. Дазай-сан, может быть, Вам будет интересно встретиться в этом кафе ещё раз в это же время на следующей неделе? Только Вы и я. Если понимаете, о чём я. Куникида вздыхает. Редко случается, что женщина действительно очарована методами флирта Дазая. Тем не менее, это свидание неизбежно завершится двумя мертвыми телами в реке. А мечты Дазая станут явью. Он, вероятно, должен быть счастлив за своего напарника. — Боюсь, что нет! Но мне было приятно познакомиться с вами, мадемуазель, — Дазай целует руку девушки, заканчивая наконец допрос. Они садятся в машину. Куникида поворачивает ключ в замке зажигания и выезжает на дорогу. — Ну, она нам очень помогла. Похоже, у нас есть зацепка, Куникида-кун. — Ммм. — Ты выглядишь рассеянным, Куникида-кун. Ты завидуешь, что меня пригласила на свидание красивая женщина? — Нет! Я ищу женщину, которая соответствует моим идеалам. У меня нет никакого интереса к женщине, которая не соответствует моему типажу! — Куникида замолкает прежде, чем Дазай сможет услышать ещё какую-нибудь информацию для последующих насмешек. — В любом случае, это — отказываться от свидания — не похоже на тебя. — Да? А мне кажется, я тот ещё сердцеед! Это полная чушь, и они оба это знают. Куникида вздыхает. Дазай ведёт себя странно: он не уцепился за возможность самоубийства, не говоря уже о двойном самоубийстве! После того, как он паркует машину, и они поднимаются на лифте, Куникида понимает, что, как напарник Дазая и как детектив, он обязан выяснить, что происходит. Но Куникида немного устал от этой слежки за Дазаем, из-за которой он уходит всё дальше и дальше от своих собственных планов. Он усаживается за свой стол, подписывает документы и решает, что, если это действительно важно и необходимо, то он готов идти дальше.***
Куникида проводит большую часть своего времени за работой. Всё остальное время он проводит, по максимуму следуя своему расписанию. Удобно, что обе задачи тесно взаимодействуют. Но, видимо, Вселенная ненавидит его. Потому что большую часть времени ему не дают следовать расписанию. Тем не менее, он пытается. И иногда (редко) Вселенная всё же жалеет его – или, скорее всего, переводит свой безжалостный молот на кого-то другого на пять минут – и даёт ему один единственный день, когда он может идеально следовать своему расписанию. Вселенная, по-видимому, решила, что именно сегодня хороший день для этого. Это его выходной день, о чём Куникида несколько сожалеет, потому что было бы лучше, если бы его идеальное соблюдение графика происходило на работе, где эффективность может иметь решающее значение в раскрытии дел. Однако, после двух лет работы с Дазаем... ожидания Куникиды от Вселенной ещё никогда не были так занижены. Кстати об этом… Как правило, Куникида не расстраивается, когда работа мешает его выходным дням. В большинстве случаев он радуется, когда ему звонит Фукудзава и просит его прийти, потому что работа — это то, в чём он лучше остальных. И его нынешняя работа в десять раз лучше, чем пытаться учить алгебре кучку подростков с гормональными расстройствами. Есть только одна вещь, которую он не хочет видеть, когда у него выходной. И именно на это он сейчас и смотрит. Потому что Вселенная не могла позволить ему даже одного полного дня следования графику. Его прекрасный день длился примерно шестнадцать часов, потому что сейчас около половины одиннадцатого вечера, Куникида едет домой на том же гребанном поезде, что и Дазай. И мало того, что Дазай находится в том же поезде, что и он, так ещё и этот рыжий грубый мафиозник Чуя сидит рядом с ним. Они тихо болтают друг с другом, Чуя время от времени шутливо бьет Дазая. Дазай что-то отвечает, но Куникида с другого конца поезда этого не слышит. Они, кажется, не заметили Куникиду. Или вообще кого-либо, раз уж на то пошло. Они оба, похоже, находились в своем собственном маленьком мире, точно так же, как и в тот раз, когда Чуя припёрся в Агентство, чтобы накричать на Дазая Бог знает за что. Куникида всё ещё смущён этим – он знает (по крайней мере, теперь знает), что Дазай раньше был в Портовой Мафии, но не имел ни малейшего понятия о том, что Дазай работал с Чуей. Хотя, учитывая, что Агентство очень любит оставлять его в неведении, он не удивится, если так и есть. Какое-то время ещё придется побыть с Дазаем в одном поезде, потому что до своей остановки Доппо еще не доехал. Следовать графику – здорово, но он всё же скучает по дому после долгого рабочего дня. А сейчас он скучает по дому ещё больше; жалеет, что у него нет способности, которая позволила бы ему заставить поезд ехать быстрее. Он не в восторге, что ему приходится видеть своих самоубийственных коллег ещё и вне работы. Вселенная, по-видимому, осознаёт свою ошибку и решает сжалиться над ним. Они подъезжают к станции, рядом с которой есть много ресторанчиков, когда Дазай и Чуя, как и ещё несколько держащихся за руки парочек, встают и выходят из поезда. Выходные + прекрасное время года – Куникида полагает, что сегодня прекрасная ночь для свидания в одном из местных ресторанов. Но что собираются делать Дазай и Чуя?! Куникида очень хотел бы знать. Но, когда двери закрываются и его раздражающий коллега со своим другом из Портовой Мафии исчезают из поля зрения, Доппо понимает, что в принципе обойдется и без этой информации.***
Три дня ночных дежурств по делу о бомбежке не слишком необычны для Куникиды, но это не значит, что он не человек. Это всё ещё разъедает его мозг. И когда Фукудзава отпускает их пораньше, он чувствует себя слишком счастливым. Он вдыхает прохладный ночной ветерок и его разум очищается. Но запах выхлопных газов, исходящий от машин на дороге и от кораблей в гавани вызывает у него головную боль. Боль сопровождается воспоминания о деле со взрывом в школе и вызывает ещё больший стресс. Потирая виски, Куникида решает, что заслужил право выпить. Он спускается по улице, добираясь до тихого бара. Садится за стойку и подпирает подбородок рукой. Он оглядывается вокруг. Сейчас ещё не слишком поздно, и это будни, так что, здесь полно таких же парней, как и он, – измученных работяг, которые пришли выпить после работы. Ещё здесь есть несколько парочек, которые пришли на свидание. От этого Куникида не может не съежиться, потому что первое свидание в баре – ужасная идея. Если бы у этих мужчин была книга идеалов, как у Доппо, то таких идей там быть не должно. Он узнаёт одного из своих бывших коллег по преподаванию. А вон там, тот талантливый сотрудник Департамента, который и рассказал ему об Агентстве. Он сидит в углу, прямо позади… Дазая. Чёрт. Куникида решает, что он заслужил право выпить ещё. Он машет бармену рукой и делает заказ, пытаясь понять, какого хрена Дазай оказался в этом баре. Он разговаривает с кем-то, кого Куникида не видит. Блондин хочет оставить их в покое, но ему трудно устоять перед любопытством, и он наклоняет голову, чтобы увидеть партнера Дазая по выпивке. Он сам не понимает, удивляет ли его, что это Чуя. Куникида злится, потому что продолжает сталкиваться с Дазаем вне работы. Еще сильнее злится, потому что он продолжает сталкиваться с Дазаем и Исполнителем Портовой Мафии одновременно. Дазай, который контактирует с членом Портовой Мафии теснее, чем того требует работа – подозрительно. Особенно, учитывая его прошлое. Куникида держит бокал и наблюдает за этой парочкой. Они прижимаются друг к другу и тихо болтают, как в поезде. Однако, их тон кажется менее шутливым, и в их позах есть элемент серьезности. Головная боль Куникиды не нуждается в дополнительной подпитке от попыток выяснить, что, черт возьми, происходит с Дазаем. Он только что спас целую школу от взрыва. Так что, вместо того, чтобы обременять свою голову очередными подозрениями в адрес Дазая, он допивает свой напиток и отправляется домой. Дазай и Чуя настолько увлечены друг другом, что даже не замечают его.***
Куникида просто сидит за своим столом, вносит задания Агентства в календарь и пытается найти подходящий момент, чтобы провести инструктаж для Кёки. Упомянутая девочка прямо сейчас стоит у стола Дазая. Там же собрались и все остальные, молча и с восхищением наблюдая за шатеном. Дазай, кажется, никого даже не замечает. Куникида недоверчиво приподнимает одну бровь. Заметив, что внимание Куникиды обращено на Дазая, Рампо наклоняется к нему и заговорчески шепчет. — Ты видишь, что он делает? Куникида внимательно присматривается, пытаясь лучше его разглядеть сквозь стопку незаполненных отчётов на столе Дазая. — …переписывается? — Ты видишь, как он переписывается? Куникида прищуривается. — Он cтирает сообщение. — Ну, это тоже. Но посмотри на его лицо! — Рампо отчаянно пытается говорить как можно тише и сдержать смех, чтобы не спалиться. И Куникида замечает лёгкую улыбку на обычно безэмоциональном лице Дазая. Это выглядит так искренне. Дазай увлечен тем, кому он пишет, и это немного сюрреалистично. Куникида почти смеется. Но тут его взгляд падает на часы, и его охватывает паника. — Эй! Народ! Возвращайтесь к работе! Кенджи, ты должен был уехать на допрос ещё две минуты назад! Дазай! — Дазай резко возвращается к реальности, и на мгновение Куникиде снова приходится сдерживать смех, потому что, чёрт возьми, он только что напугал Дазая?! — шатен несколько секунд продолжает витать в облаках, а потом возвращается к своему типичному холодно-нейтральному поведению. — У тебя куча работы! Неужели я должен конфисковать твой телефон, как будто ты мой студент? — А, да, хорошо, Куникида-кун… Куникида вздыхает и поворачивается к своему столу, рядом с которым всё ещё есть лицо Рампо. — А для меня есть какая-нибудь работенка? — В данный момент нет. Хотя, полиция заявляет, что они поймали виновника недавней серии ограблений банков. Можешь пойти и выяснить, настоящего ли преступника они поймали. — И это всё? — К сожалению, на сегодня всё. — Эх. Рампо откидывается на спинку стула. Через две минуты он вздыхает, вскакивает и тащит Ацуши за собой.***
После инцидента со взрывом в школе прошло время и всё вернулось на круги своя: сопровождение политиков и расследование необычных инцидентов. Они также вернулись к своему прежнему графику, а это значит, что Куникида снова пробирается в офис через два часа после окончания своей смены, чтобы выполнить дополнительную работу. Если он возвращается раньше, чем через два часа, то его ловит Фукудзава и заставляет идти домой потому что, по его словам, Доппо «слишком много работает», что является абсолютной ерундой, если вы спросите самого Куникиду и его идеалы, которые, кстати, совершенно нормальны. Через шесть часов после того, как Рампо возвращается вместе с непонятно по каким причинам промокшим Ацуши и сообщает, что «эти тупые полицейские неправильно поняли мотив, ха!»; через два часа после того, как все разошлись по домам, Куникида, как обычно, возвращается в офис. Он поднимается по лестнице, его шаги эхом отдаются в тишине пустого здания. Поднимаясь наверх, он прокручивает в голове свой длинный список дел – документы, организация, отчеты, исследования и две запланированные пробежки до торгового автомата через дорогу. А еще он собирается украсть степлер Дазая, потому что этот кусок дерьма отстает на две недели от бумажной работы, и это действует Куникиде на нервы (действует на нервы больше, чем обычно), и ему нужно выплеснуть часть разочаровывающей его энергии. Он уже приближался к двери с ключами наготове, как вдруг остановился как вкопанный. Сквозь стеклянную дверь струится теплый желтый свет, и изнутри доносятся тихие голоса. Это голос. Голос, который преследует Куникиду. Голос, который он узнает где угодно. И другой голос, от которого разит мафиозное раздражение. Какого хрена Дазай болтает с этим рыжим мафиози в штаб-квартире Агентства, когда он уже как два часа должен быть дома? И почему он делает это, когда Куникида просто хочет поработать сверхурочно в тихое и свободное от Дазая время? Куникида приближается к двери, готовый вставить ключи, открыть дверь так громко, как только сможет, и вышвырнуть их обоих вон. Но что-то мешает ему сделать это, и он осторожно прижимает ухо к замочной скважине. — ... должны отпраздновать. — Отпраздновать? Ха. Купи мне новую машину. — Ещё есть что-нибудь в твоем списке желаний, Чуя? — Ублюдок... — пауза, а потом Чуя продолжает: — А ты когда-нибудь вернешься? Или нам просто придётся продолжать прятаться у всех за спиной? Если бы ты вернулся, всё было бы намного проще. Всё могло бы быть как раньше. — Ничего уже не будет так, как раньше. Чуя вздыхает. — Знаешь, я сказал Акутагаве. — А он что? — Что-то вроде: «Почему мне должно быть не всё равно на Дазая?». Но я думаю, что он хочет поговорить с тобой. — Я не хочу с ним разговаривать. — Да, я знаю. Теперь ты стал мягче, но с этим ребёнком ты всегда так жесток. Ты превратил его в сильного мафиози, но ты не даёшь ему ни минуты покоя. А этому Тигру ты отдаёшь всего себя. — Ацуши... — начинает Дазай, но его прерывает Чуя. Его голос напряжен, пронизан слишком большим количеством эмоций, которые едва сдерживаются, чтобы не выплеснуться наружу. — Я скучаю по тебе. Ненавижу это чувство, но всё же испытываю... — Чуя... — Я больше не работаю с кем-то в команде, понимаешь? Только один. Я не могу это сделать, если мой напарник не ты. Мори хочет, чтобы я работал с Коё-сан, но... я не могу. Я доверяю тебе, Дазай. Я хочу, чтобы мы снова были вместе. Ты, блять, худший в мире, но мне всё равно, я хочу работать с тобой. — Чуя, я не... Куникида отскакивает от двери, и, прежде чем он понимает, что происходит, ноги выносят его из здания. До станции, до поезда. Он сидит, тупо уставившись на объявление на стене и пытается сообразить, что же, блять, делать дальше. Всё очевидно: Дазай тесно связан с Портовой Мафией, и, кажется, подумывает о возвращении туда. Куникида не может просто проигнорировать этот факт.***
Солнце встает. Куникида понимает, что его способность — сучка, но, по крайней мере, она снова принадлежит ему. Вся эта ситуация с туманом и жуткой призрачной копией самого себя, бросающей в него бомбы в течение нескольких часов, была занозой в заднице. Куникида просто рад, что все наконец закончилось. Фукудзава звонит по телефону, чтобы организовать работы по восстановлению города (снова). Куникида предложил свою помощь, но Директор просто отмахнулся от него и удалился обратно в свой ныне лишенный электричества кабинет, вероятно, чтобы хорошенько выспаться после всего этого фиаско. А пока Куникида просто стоит со своими коллегами. Все они мокрые от пота, крови и грязи, наблюдая за восходом солнца над обломками, наслаждаясь тем, что все они будут жить ещё один день. Вообще-то, подождите-ка минутку. Среди них есть один человек, который принимал душ в последние двенадцать часов, и, конечно же, это гребанный Дазай. Куникида с головы до ног покрыт пылью и потом, а из царапины на лбу у него течет немного крови, спутывая волосы. Все остальные в таком же состоянии. Но Дазай? Дазай пахнет мылом. Конечно, Дазай умудряется испортить Куникиде даже восход солнца. Шатен смотрит на город. Выражение его лица как обычно непроницаемо. Куникида смотрит на него так, словно всё это произошло по его вине. Что, вероятно, и было правдой. Или, по крайней мере, это будет отражено в отчетах Куникиды, пока они должным образом не расследуют это и не закроют дело. А, учитывая недавнее подозрительное поведение Дазая, шансы у него высоки. Солнце поднялось высоко в небо, заливая Йокогаму после туманной ночи своим светом. Оно отправляет ночных крыс обратно в темные углы... а также подчеркивает, насколько грязны Куникида, Ацуши, Кёка, Йосано, Кенджи и Танидзаки... и насколько блестяще чист Дазай. И то, что губы Дазая потрескались, не сильно меняет ситуацию. Все это заставляет усталый детективный мозг Куникиды погрузиться в непрерывный поток мыслей. Он собирает все кусочки вместе и приходит к выводу, который приводит его в бешенство – в то время, как все остальные сражались за свои жизни и пытались остановить гигантского дракона от уничтожения Йокогамы – что делал Дазай? Целовался с какой-то хорошенькой девушкой и, вероятно, специально ничего не делал с этим драконом. Это даже хуже, чем то, что он проводил время с Чуей. Куникида рассказывает Директору о своих подозрениях относительно Дазая и его частых встречах с Чуей. Фукудзава не воспринимает это всерьез, что вызывает у блондина нервный срыв. Он всё ещё в замешательстве, он подозрительно относится ко всему этому делу, но его уважение к Директору безгранично. Принятие подобных решений никогда не было его сильной стороной, и это совершенно выбивает его из колеи.***
Куникида забывает, как ставить собственную подпись (четыре раза). Он закрывает глаза, вздыхает и, наконец, приходит к решению, что отныне он будет делать заметки о любых подозрительных действиях Дазая. Затем он вернется к Фукудзаве с новыми доказательствами, если все это дело с Чуей приведет к тому, в чем Куникида и подозревает своего коллегу. Куникида, конечно же, не хочет, чтобы так оно и оказалось, но единственная возможная причина, почему Дазай внезапно оказался слишком занят для свиданий и вечно болтается с Исполнителем Портовой Мафии — это то, что Дазай собирается предать их и вернуться в прежнюю организацию. После того, как он сдал огромный отчет о своей ночи, проведенной в борьбе с собственными способностями, Фукудзава дает Куникиде выходной. Он едет на побережье, а затем ему надоедает слишком много свободного времени, и он решает вернуться в Агентство в субботу днем, чтобы тренировать Кёку. Полчаса он пытается объяснить ей, как правильно допрашивать свидетеля, несколько раз убеждая ее, что «нет, Снежный Демон, угрожающий человеку - это не тот способ, которым Агентство хочет получать информацию, независимо от того, насколько он эффективный». После этого получаса Кёка и Куникида сдаются. Кёка уходит покушать тофу вместе с Ацуши, который пытается тонко наменкуть ей, что у него нет денег, чтобы оплатить обед. Куникида садится за свой стол и перебирает документы, лежащие перед ним. Он складывает стопку бланков, чтобы передать их Дазаю и направляется к его столу, чтобы положить их поверх и без того постоянно растущей стопки. Он протискивается между столами, пока не оказывается прямо рядом с Дазаем. Ему требуется подойти вплотную, чтобы выбить из рук шатена телефон, в котором он постоянно зависает и строчит смс-ки. Он перекладывает бумаги в одну руку, готовясь к атаке, когда Дазай получает ещё одно сообщение. Куникида готовит свою руку – это идеальный момент – но он останавливается, когда Дазай открывает сообщение. Потому что, черт возьми, если Куникида не ошибается, это была фотография. Куникида только что увидел фото голого тела. Куникида швыряет документы на стол Дазая. Осаму вскакивает и кладет телефон экраном вниз. Так быстро, что слышен грохот экрана. Но прежде чем они успевают обменяться хоть одним словом, Куникида сбегает. Он хватает свою сумку и направляется домой. Его щеки пылают от смущения всю дорогу. Он уже почти готов умереть, когда понимает, что, технически, это менее неловко для Куникиды и более неловко для Дазая, который, по-видимому, достаточно смелый, чтобы заниматься виртуальным сексом с девушкой на работе. Мысль, что кто-то возбуждает Дазая Осаму настолько, чтобы заставить двадцатидвухлетнего мужчину испытывать сексуальное влечение, как подросток, сюрреалистична. Что бы там ни происходило между Дазаем и Исполнителем Портовой Мафии, это скучно по сравнению со странным романтическим поведением Дазая. Только несколько часов спустя, когда Куникида готовит ужин, он ловит себя на мысли: «Кем бы ни была эта девушка, у неё плоская грудь».***
Дазай — ненадежный работник, но по крайней мере он часто появляется на работе. И чаще всего, когда он не приходит на работу (к счастью), рабочий день всё равно идёт медленно. Но сегодня не самый удачный день, и Агентство оказывается в панике. Слишком много заданий и слишком мало сотрудников. Куникида звонил Дазаю уже миллион раз (пятьдесят три, если верить журналу звонков), а этот долговязый ублюдок все еще не берет трубку. Куникида поднимает глаза и видит, что все разрываются от дел (даже Директор выполняет одно из заданий). Он вздыхает и через десять минут уже въезжает на подъездную дорожку жилого дома Дазая, карабкается вверх по лестнице и стоит перед его дверью. Он стучит в дверь, готовый заорать на Дазая за любую из причин, которую шатен назовёт в качестве оправдания за то, что он не пришёл на работу, но этот ублюдок не подходит к двери. Внутри не слышно никаких звуков. Куникида стучит еще раз. Та же тишина. «Если этот чертов ублюдок умудрился покончить с собой именно сегодня...» Куникида заглядывает в окно рядом с входной дверью. Он видит гостиную. Синий свет выключенного телевизора освещает две фигуры, прижавшиеся друг к другу на диване, явно крепко спящие (слава богу, не мертвые). Одна из фигур явно Дазай – о чем свидетельствует свисающая рука, покрытая бинтами. Но вторая фигура скрыта от взгляда Куникиды. Куникида чувствует жалость к той девушке, которую Дазай каким-то образом заманил к себе. Он сомневается, что даже та девушка-гот смогла справиться с Дазаем, и делает в голове пометку добраться до нее и предупредить, что Дазай на самом деле кусок дерьма. Блондин снова заглядывает в окно, пытаясь найти какую-нибудь одежду или предметы в доме, которые могли бы помочь опознать эту девушку. После недолгих поисков его взгляд падает на темное пальто рядом с коричневым пальто Дазая и знакомую шляпу на столе. В голове Куникиды пустота. Он переводит взгляд с шляпы на пальто, на Дазая, на фигуру, прижавшуюся к нему, а затем его мозг соединяет воедино всё, что произошло за последние несколько недель... и вдруг Куникида понимает, что плоскогрудая «девушка», с которой переписывался Дазай, возможно, вообще не была девушкой. И он понял, что есть не только один вариант ответа на то, почему Дазай вдруг оказался слишком занят для свиданий с симпатичными суицидальными девушками-готами и почему постоянно тусуется с Исполнителем Портовой Мафии. Скорее всего, есть два ответа, и наиболее вероятный из них происходит прямо у него на глазах, и это определенно не то, о чем думал Куникида. Доппо чувствует себя очень-очень глупо. Теперь он сидит в машине. Звонит телефон, Фукудзава говорит ему, что кто-то отменил встречу, и они в принципе справляются, поэтому можно забить и не пытаться уговорить Дазая выйти из дома. Куникида не знает, как сказать Директору, что Осаму был слишком занят, чтобы прийти на работу, потому что обнимался со своим любовником из Портовой Мафии. Поэтому он просто говорит Фукудзаве, что вернется через несколько минут и вешает трубку. На следующий день, когда Дазай приходит на работу (как обычно, с десятиминутным опозданием) и садится за свой стол, его ответ на вопрос Ацуши, где он был накануне, звучит так: «Искал новые методы самоубийства», что, конечно же неправда. Весь офис продолжает смотреть на Дазая весь день, потому что его отдыхающее жутко-улыбающееся лицо превратилось в отдыхающее искренне-улыбающееся лицо. И если уж на то пошло, то это еще более ужасающе, потому что очень необычно видеть Дазая по-настоящему счастливым, а не в трёх шагах от прыжка со здания. Через три дня после этого Дазай приходит на работу с пятном на челюсти, и Куникида вместе с Ацуши и Танидзаки не могут перестать пялиться. Когда Дазай уходит с каким-то поручением к Фукудзаве, Танидзаки тащит Ацуши к столу Куникиды и тихим голосом заявляет: «Мы все заметили, что у Дазая засос, да?!» Это настолько смешно, что Танидзаки теряет контроль над собой. А Ацуши бесится из-за того, что теперь ему приходится думать о сексуальной жизни своего наставника. Куникида не знает, как относиться ко всему этому. Это занимает несколько дней, но в конечном итоге Куникида вспоминает, как сосуществовать рядом с Дазаем, не таращась на него за его спиной.***
Во вторник Дазай спрашивает Куникиду, какое сегодня число, а во второй половине дня они спасают какого-то виноторговца от банды эсперов. Куникида очень гордится этим, потому что за всю битву им, по-видимому, удалось пролить только около двадцати тысяч йен вина – что, учитывая, насколько чертовски дорога каждая бутылка, означает, что фактическая сумма ущерба, которую они нанесли, была минимальной. Они стоят рядом, пока сотрудники моют пол, а сантехник чинит разбитые трубы в стене. Виноторговец благодарит Куникиду в четвертый раз за полчаса. Дазай вышел из этого утомительного разговора и пошёл рассматривать бутылки вина на полках. — Если я могу чем-нибудь помочь, буду рад. Этот магазин принадлежит моей семье уже сотню лет. Вы двое спасли не только мою жизнь, но и семейное наследие. — Нет, все в порядке, не стоит. Да и вообще, никто из нас не пьет вино. — Вообще-то, не могли бы вы дать мне вот это? — Дазай появляется из-за полки с бутылкой красного вина. — Петрюс 1889 года? Я... — торговец с нерешительностью во взгляде смотрит на него, затем оглядывает свой полуразрушенный магазин, снова смотрит на Дазая и Куникиду и улыбается. — Ну конечно же! Бесплатно... совершенно бесплатно. Пожалуйста, наслаждайтесь. — Вообще-то, я надеюсь... — Ну что ж, нам пора идти. Если у вас есть, что сказать нам, просто позвоните в Агентство по тому номеру, который я вам дал. Хорошего дня. — Пожалуйста, позаботьтесь об этом Петрюсе. Куникида и Дазай выходят из магазина, и шатен начинает изучать этикетку, когда они садятся в машину. — Хочу заметить, это был довольно удачный день. — Я и понятия не имел, что ты любишь хорошие вина, — говорит Куникида в ответ. — Я и не люблю. — Тогда зачем ты его взял? — А почему бы и нет? — И что ты вообще собираешься с ним делать? — Это секрет, Куникида-кун! В любом случае, сегодня мне придется задержаться допоздна. Директор хотел, чтобы мой отчёт был готов к завтрашнему утру, но я ещё ничего не сделал. Так что, может быть, я просто выпью его, пока работаю. — Ты выпьешь бутылку вина стоимостью в десятки тысяч иен, пока будешь заниматься бумажной работой? — Может быть, так и сделаю, Куникида-кун. Теперь это моё вино. — Неужели ты так сильно переживаешь, Дазай?***
Перед сном Куникида хотел достать свой дневник идеалов из пальто, но осознал, что его там нет. Его нет и в сумке. Его нет нигде. Он напрягает свой охваченный паникой мозг и наконец вспоминает, что оставил его на рабочем столе. Он понятия не имеет, как он мог забыть что-то настолько важное. И он ни за что на свете не оставит его там, в милях от себя, на долгие часы, особенно, когда этот ублюдок Дазай находится там без присмотра. Он снова одевается в дневную одежду, надевает пальто и направляется к выходу, садится в тихий ночной поезд и нетерпеливо постукивает ногой до самой остановки. Он бежит вверх по лестнице так быстро, что к тому времени, когда он добирается до верха, он задыхается, и кровь пульсирует у него в ушах. Он делает паузу, чтобы отдышаться, а затем кладет руку на дверь, чтобы ворваться внутрь и вырвать свои идеалы из любопытных глаз Дазая. Слава богу, он всё же колеблется, потому что за долю секунды до того, как он поворачивает дверную ручку, шум в ушах стихает, дыхание успокаивается, и он слышит, что происходит внутри. — А-ах, чёрт возьми, Дазай… Куникида никогда не хотел слышать стоны Дазая или Чуи, но оба они прямо сейчас проклинали его уши одновременно. Он застыл в ужасе. Звук ножек стола, скребущих по полу. Двое мужчин, задыхающихся и стонущих. Ужасное шлепанье кожи о кожу. Всё это доносится через дверь. — Гребаная-аххх-гребаная бутылка Петруса, ты к-кусок дерьма, ублюдок, обожемой. Из-за двери продолжают доноситься влажные звуки, а потом они становятся ещё более дикими. Куникида молится богам, чтобы стол, на котором они трахаются, принадлежал Дазаю. Потому что звучит так, будто он в нескольких минутах от того, чтобы сломаться. — Чуууя... — стонет Дазай, и затем они оба, по-видимому, кончают, потому что стоны прекращаются. Вместо этого Куникида слышит, как они задыхаются. Куникида, наконец, приходит в себя и отрывает свою руку от дверной ручки, прежде чем сбежать вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Путешествие домой сопровождается неприятным саундтреком трахающихся Дазая и Чуи. Всю ночь он проводит в попытках избавиться от травмы. Он не сомкнул глаз и взял свой первый больничный день за последний год, не чувствуя ни малейшей вины за это. Он знал, что не сможет смотреть на Дазая по крайней мере еще один день.***
Когда Куникида возвращается к работе, его первое задание оказывается с Дазаем, потому что, как было сказано ранее, Вселенная ненавидит его. Они хорошо справляются с этим делом – оно отвлекает настолько, что Куникида умудряется забыть о том, что произошло двумя днями ранее – но по дороге в Агентство, они попадают в пробку. Голова Куникиды вот-вот взорвется, потому что всё увиденное вновь начинает всплывать в памяти. Поэтому он закрывает глаза, делает глубокий вдох и поворачивается к Дазаю. — Знаешь, я точно помню, как ты всего несколько месяцев назад сказал, цитирую: «Меня не интересуют мужчины». — А? — Что происходит между тобой и этим рыжим мафиозником? — О, Чуя? Ну, видишь ли, он - мой парень. — Твой? А как же... — Ацуши-подросток, Куникида-кун. Слишком молод. Вот что я имел в виду, когда сказал это. Я не заинтересован в подростках. Мальчиках и девочках. — То есть. То есть ты действительно заинтересован? В мужчинах? — И в женщинах тоже. Это называется бисексуальностью, Куникида-кун. Это когда... — Я знаю, что это такое! Это значит, ты увлекаешься женщинами и мужчинами. И особенно Чуей. Верно? — Хм. Да. К несчастью. — К несча... хотя знаешь, я даже спрашивать не буду. Что именно происходит между тобой и ним прямо сейчас? — Ну, когда мы были подростками в Портовой Мафии, мы были партнерами по работе. В это время мы поняли, что испытываем друг к другу взаимные несчастные романтические чувства. Я ушёл из Портовой Мафии, взорвал его машину, не видел его четыре года, а потом воссоединился с ним и понял, что мы всё ещё чувствуем друг к другу то же самое спустя столько лет. Я думаю, что настоящая любовь не знает границ, Куникида-кун. Или, я полагаю, уважение к моим хорошим вкусам в мужчинах… — Любовь? Ты любишь этого мафиозного ублюдка? — К сожалению, мы очень любим друг друга. — Ты... ты собираешься вернуться за ним в Портовую Мафию? — Что? Какой абсурд, Куникида-кун. Ты так драматизируешь! Я люблю его, но у меня также достаточно самоуважения, чтобы не возвращаться в Мафию. В отличие от него. Куникида несколько секунд молчит, пытаясь разложить всё по полочкам. — Это сбивает меня с толку. — Не волнуйся. Я тусуюсь с моим Чуей, а не с Чуей из Портовой Мафией. — Это одно и то же. — Да, наверное, но никто не совершенен, Куникида-кун. Вот почему тебе так трудно найти девушку с твоими идеалами. — Эти идеалы направлены на то, чтобы мой будущий брак был счастливым, идиот. — Хорошо, Куникида-кун. Ты можешь прийти на нашу с Чуей свадьбу, но я не думаю, что проживу достаточно долго, чтобы увидеть твою. Если это вообще когда-нибудь случится. — Ты... — вздыхает Куникида и поправляет очки на носу. — Как, чёрт возьми, вы оба скрывали это от Портовой Мафии? А от Директора? — Мы скрывали наши отношения от Мори на протяжении шести лет. У нас это очень хорошо получается. Да, и Директор уже знает об этом. Ему всё равно. Он доверяет мне. Он верит, что я не предам его. — Директор уже... сколько ещё людей уже знали об этом?! — На этот раз никто из офиса. Вообще-то я очень удивлен, Куникида-кун, что тебе удалось выяснить это раньше всех остальных. Куникида вздыхает и оставляет эту тему. На сегодня с него хватит Дазая, честное слово. Пробка наконец-то начинает стихать, и вот они уже едут по улице к Агентству. — Эй, Дазай. — Да? — Последние два года я терпел твоё невыносимо раздражающее и загадочное поведение, стараясь как можно меньше жаловаться, так что, по-моему, я заслужил одну просьбу. — И какую же, Куникида-кун? Куникида паркует машину и вытаскивает ключи из замка зажигания. — Никогда больше не занимайся сексом с Чуей в офисе.