Оперный театр

Кайл проснулся раньше Эрика, потому что тот перелез на чужую часть кровати, нагло закинув ногу на Брофловски. Мальчик резко встал, бесцеремонно сбрасывая с себя всё, что как-либо сковывало движения и вдавив ступни в другой конец кровати, он подтянулся сам, чуть не упав носом вниз, встал посреди тёмной комнаты и поняв в чём дело, пошёл расшторивать окна. Солнце только-только поднималось над нежно-розовым небом, туман закрывал дома, а открыв окно, Кайл почувствовал прохладу, прошедшую роем по еще тёплым после сна плечам. Эрик что-то недовольно бурчал, состроив не столько злое, сколько раздраженное лицо и повернувшись к Кайлу, тихо сказал, что тот с ума сошёл, так рано просыпаться. Брофловски весело оглядел уставшего Картмана, а потом нахмурился, смотря в чужие глаза. - А не надо было вчера ночью строчить непонятно кому, а потом остальную часть рассказывать о том, как смешно было, когда ты заразил меня СПИДом, жиртрест, - Кайл теперь уже откровенно любуясь эффектом, который произвёл, стал произносить слова тише, опасаясь, что будет неловко, когда Шейла придёт их будить, а он кричит про болезни, которые передаются половым путём, но никто почему-то не предполагает, что Эрик вполне горазд влить Кайлу свою кровь прямо из вены, - спасибо блять, что я не Баттерс. Брофловски нашёл на спинке стула свои зелёные штаны и свитер, которые вчера кинул, пренебрегая тем, что стоило бы сложить их туда, где им место. Он в спешке переоделся из пижамы в повседневную одежду и прикрыв дверь, решил занять ванну, пока она пустая и в запасе есть достаточно времени. Кайлу редко выпадала возможность, когда никто не заставлял спешить и он мог спокойно постоять перед вытянутым зеркалом, разглядывая своё тело и оценивая его со стороны. Он не был таким уж красивым, что можно было сказать "мачо", притаив дыхание на долю секунды, лишь бы ноги не тряслись. Нет, скорее наоборот: целый капкан из волос, которые ещё и выделялись этим неестественным красным, как на светофоре, худое тело, немного округлые бёдра, плотные колени, небольшие для парня ладошки, живот и что Брофловски в глубине души совсем не нравилось, так это зелёные глаза, которые предательски ярко выделялись салатовым и были тем контрастом, выдававшим в нём неряшливость, невнимательность и всю вспыльчивость, которая только могла быть. Кайл и не представлял, что в школу Картман в силах идти молча, поэтому Эрик всё время говорил вне зависимости от того против слушатель или нет. Возвращаясь к своему прошлому, Кайл так и не смог найти логическую цепочку того, почему они никогда не общались нормально, по-человечески и без оскорблений через слово. Почему Кенни и Стэн совсем другие? Разве дело в том, что Кайл сам виноват? Рассуждения улетели из нужного русла, потому что Брофловски в конце концов поймал себя на наваждении, что это он такой. С ним невозможно дружить. Кайл помотал головой и всё же прислушался к тому, что рассказывал Картман. Эрик не только умел врать так, что откровенно грубую фальш с лёгкостью принимали за чистую монету, но и уверенно, словно какой-нибудь ведущий с телевизора, говорить о пустячных и не совсем событиях. Не идеальный, более детский, чем взрослый голос и большое количество излишних описаний, которые были не всегда к месту. - Гаррисон похож на моего деда, у него залысины есть, как к нему угодил тот развязной парень, я сам не знаю, - Картман не отводил взгляда от людей, шедших впереди. - Есть же столько шикарно привлекательных девушек. Та же самая Дженнифер. Чем она мистеру Мазохисту не приглянулась? Нет, надо именно этого мужика держать в кабинете. На горизонте показалась автобусная остановка и чем стремительней они к ней приближались, тем Эрик умышленно меньше говорил. Кайла бесило одно негласное правило, которое нарушало границы, но помогало им всем ощущать, что они не лишние, а заключалось оно в том, что ожидая автобус никто никогда не мог оглашать свои мысли лишь с одним человеком. Или для всех, или не для кого. Но Картман и здесь заткунться и дать отдых другим не собирался, ловко находя всё новые и новые темы и охотно перепрыгивая с одной на другую, изредка разбирая глухие комментарии Маккормика, который всегда, и несмотря на долгие бессонные ночи, проявлял чрезмерную активность. Однажды во время диалога в Денвере Стэн проболтался, что Кенни иногда принимает частично легальные препараты. Блевало Марша с этих сказочных таблеток лучше, чем после отрытого на просторах интернета сочинения Баттерса о "растительности", Стэн принял их из чистого любопытства, больше ему и не хотелось. Марш обещал Кайлу поговорить с Кенни, но для всех весь этот случай остался каким-то замятым. В школе ничего необычного, что до черта напугало Кайла, так и не случилось. Гаррисон не заставил их жевать цветы, а Картман не попросил очередного наивного парня, отдать Брофловски банан и поздравить с днём рождения. У Кайла аллергия на бананы и он уже не раз отправлял таких мальчишек в задницу и те жаловались директору. Всё это принуждало Кайла постоянно следить за всем, он нервно крутился и когда Эрик щёлкнул прямо перед носом Брофловски на одной из перемен, тот вздрогнул и обругав Картмана, вспомнил про недописанные на уроке конспекты. К Картману Кайл питал известное беспокойство. Он - эпицентр всего дерьма, что когда-либо существовало и не быть в терпеливом ожидании нельзя. На второй перемене Брофловски всё же выбрался со Стэнли в мужской туалет, разбираясь, почему Картман такой жизнерадостный, каким был лишь один раз, когда отправил нового мужа своей мамки в Мексику к бандитской группировке. Марша так же пугал такой Эрик, но он намного мягче воспринял всё, отвечая, что только глисты Картмана догоняют, почему у того все в порядке. У Марша вопросов не было и он прекрасно мог встать на место друга, чья жизнь целиком вертелась на неожиданностях, которые оседали в нём и никуда не исчезали. И Кайл, как это не странно, оказался прав. К ним в класс, когда все поспешно валили домой, завели нового ученика и Маки, желая хоть какого-то внимания, заговорил. - Так, сядьте, ясненько? Знакомьтесь, это ваша одноклассница, она приехала только сегодня, опоздав, - Маки обвёл взглядом замерших учеников. Ему стыдно, что в памяти уже бесследно пропало имя этой малявки, но психолог сильнее надавил на плечи, не имея не малейшего представления о том, как поддержать то ли детское терпение, то ли интерес. Единственное, что он знал, так это то, что видит ее не впервые и она учится где-то рядом. Маки лишь мечтал оказаться дома, потому что его жизнь и без того казалась ему мучительной. Он просыпался на узкой кровати и каждый день сидел в кабинете, заполняя бесчисленные стопки бумаг, а его труд обесценивал каждый, кто мог. С появлением нового директора положение дел отдаленно выглядело лучше, потому что Виктория на его фоне была невыносима. - Меня зовут Хайди и я надеюсь, что мы станем друзьями, - Кайл замер, ожидая, пока кто-нибудь среагирует, как это обычно делал Кенни, взвизгивая, Стэн, проклиная отнятое время или Картман, вытворяя самые решительно тупые действия. Но скорее всего это сделали все, когда кто-то один осмелел и закинув через плечо рюкзак, направился к двери. Кайла распирало узнать побольше об этой Хайди, но ничего не вышло, потому что она, как и все здесь, не считала нужным тратить лишние минуты. Найти по случайности ее в потоке школьников было чем-то невыполнимым. Она носила невзрачные вещи пастельного цвета, имела короткие русые волосы и походила на призрака: худая, низкая ростом и с максимально беззаботным выражением. Картман, убедившись, что все ушли по лестнице к выходу, завернул за угол и направился по корпусу с медпунктом к блондину, отписавшему место встречи так не во время, потому что телефон валялся на самом дне сумки. Эрик толком не продумал ход действий, но уже свободно перебирал в голове то, с какой стороны лучше выйти и где взойдёт солнце. Несравненно это важно, даже если Кенни начнёт читать необходимость основных действий, а не той жалкой попытки стать крутым, которая накроется из-за того, что про неё легче всего забудут по мнению Маккормика. Картман не сумел свернуть вовремя, Кенни уже затащил его в какую-то тёмную комнату, пропахшую хлором. - Что ты творишь, - Эрик опёрся о стену, вырываясь из хватки парня, - я уже подумал, что это ты меня душить собрался. Он соврал бы, если бы сказал, что Кенни нельзя увидеть в темноте, потому что сейчас, в этой сырой каморке он видел его с ног до головы так ясно, как никогда раньше. Вот он - тощий мальчишка, который с отвращением оттолкнулся и строго, совсем без страха не отрывал зрительный контакт. - Так что ты решил? Это она? - Маккормик покрутил в пальцах блестящую зажигалку, пару раз нажимая и притягивая к куртке небольшую свечку. - Конечно. Ты сам по всей видимости заметил, что она ёбнутая так открыто ходить с сестрой Венди за школу и постоянно лапать её, вешая лапшу на уши, - Картман присел на корточки к свече. - Да и что мы будем делать? - Маккормик нахмурил тонкие светлые брови, протягивая ладонь к свету, из-за чего на швабру в углу упала тень. - О, у меня есть грандиозный план мой друг... Кайлу казалось, что не всё так просто и он знал, как важно думать об этом чувстве - такие вещи никогда не подводят. И дело скорее состояло не в том, что его нутро жаждало приключений, а в том, что он трепещал, предвещая что-то неминуемое в любом исходе. Это как заранее знать, что отсутствие Эрика и Кенни на остановке не спроста. Картман не приглашает к себе домой на чашечку чая парней, а Кенни не выжил из ума, чтобы вестись на такие трюки. Кайла бесило и то, что Стэн в упор не хотел волноваться, будто смирившись со всем и как ребёнок цветов плывя по течению. И с каких пор Кайл сравнивает Марша с ними? Дома родители Брофловски сидели за столом о чём-то бурно споря и Шейла кинула, чтобы Кайл зашёл за братом к его учительнице, тот задерживался уже на час. Не то, чтобы Кайла это удивило, но раньше Айк не посещал никакие кружки, а сейчас почему-то зачастил. Брофловски нервно пролистал свою страницу на Facebook, ожидая что-то новое, помимо фоток Бебе, всплывающих чуть ли не каждый раз и разочарованно захлопнул компьютер, ища зонт - тучи так и грозили заплакать, а раскаты грома уже прошлись по небосводу. Кайл набросил на голову капюшон и без энтузиазма вышел на крыльцо, наблюдая, как что-то отдалённо похожее на мокрый снег бьётся о сухой асфальт. Брофловски проклял и невыносимую погоду и брата, не следившего за временем и всех, кто ставит одни дома от других слишком далеко, очевидно потешаясь над теми, кому приходится максимально быстро добираться от одной точки к другой пешком. Кайл ещё за три метра догадался, что всё же не всё так гладко, как ему хотелось. Брофловски элементарно надо принять горячую ванну и впервые за день расслабиться, прогоняя мигрень и накопившуюся злость, но вместо этого он вытерпел школу, Гаррисона, а за чёртовыми ярко-розовыми стенами громко играла музыка. И эти люди имеют совесть? Кайл и не мечтал, что ему откроют, через такой гул расслышть хоть какие-то признаки жизни невозможно. На свой страх быть подстреленным за взлом, Брофловски приоткрыл не запертую дверь, поспешно пробираясь к радио и делая звук чуть тише. Единственное, что давало знать о нахождении здесь людей, это плески в одной из комнат. Уже предвещая то, что Кайл ждал весь день, он резко нырнул в помещение. - Боже! - писк заполнил квартиру, заглушая на своём фоне другие звуки. - Если вы не против, то я выйду! Я искал Айка! Кайл постыдно накрыл глаза ладонями, прячась от голой женщины. Как же позорно, что он, взрослый парень, понимая, что другого здесь и быть не могло, показал себя с не лучшей стороны. Из этой прострации Брофловски вырвал детский голос, так сильно похожий на его брата, что Кайл приоткрыл один глаз, наблюдая, наверное, самую ужасную картину, которую он точно не ожидал. Ему не хотелось ввязываться в какие-то мутные отношения других, но что стало, то стало и уйти, прибавить песню на радио, уже не выйдет. Руки беспомощно упали, а тело не повиновалось шторму самых разных мыслей, словно освободилось от прежних проблем, тяготивших Кайла. - Я подам на вас в полицию, - Кайл не боялся, что мать устроит ему, если он придёт без брата. Брофловски поднялся, отряхивая штаны и обидчиво смотря на Айка. - Шейла ждёт тебя. Айку необходимо было выскочить их горячей воды, объяснить брату, что у них всё по взаимному согласию и что он не может трогать их, но Кайл всё равно не развернулся и не произнёс бы, что всё хорошо. Всё далеко не хорошо.