Однажды в Обелии

      Музыка струилась воздушным потоком, манила иллюзией легкости и плавной отточенности, наполняла комнату волшебством человеческого гения, превратившего звук в мелодию, ноты в симфонию. Диана танцевала и пела, сперва потому что ей это нравилось, затем потому, что без этого не дышалось нормально. Танец был её обезболивающим и отдушиной. Она танцевала так, будто каждый раз был последним, так страстно, что, казалось, могла сгореть дотла, отдаться без остатка одному восхитительному движению, умереть, чтобы родиться заново. И она горела столько, сколько себя помнила.       Диана не жаловалась. Принцессы не плачут. Вот и Диана не плакала, пусть и перестала быть принцессой пять лет назад. До сих пор она, порой, прикасается к своим волосам, будто бы проверяя их - длинные, - думает и вспоминает, как без страха и сожаления обрезала их и всю свою жизнь до. Разорвала нити, что связывали её с замком, отцом, который ни разу не взглянул на нее с родительской любовью и теплотой, с Тирильсом - владениями её жениха, сына графа Рендэлла – Кристианом, и с Сидонией, чьи земли были её домом пятнадцать лет, а небо над замком – утешением и насмешкой. До сих пор она вспоминает тот день. Пути назад не было. Золотистые шелковые пряди медленно оседали на мраморном полу тронного зала. Её волосы всегда были её гордостью, по крайней мере до того самого момента, когда она поняла, что гордость она не во внешнем, а где-то внутри, под сердцем например, которое бьется вопреки всему, когда хочется упасть ничком и взвыть.       Она помнит, как сняла с себя все золото: рубиновые серьги, бриллиантовое ожерелье, аметистовый поясок и золотые браслеты – драгоценности осыпались одно за другим, освобождая их хозяйку от невидимых оков, от зависимости и привязи к замку и королевскому титулу - у принцессы Дианы не было больше ничего. Лишь кольцо - маленькое серебряное колечко с мелкой россыпью каких-то разноцветных камешков, которое принадлежало когда-то её покойной няне – лишь его она не сняла, сохранила за собой как единственное, что осталось у неё от прошлой жизни. Она помнила изумление короля – едва заметно приподнялись густые брови, лицо побледнело и вытянулось – он не ожидал такого от неё, слишком слаба и глупа его дочь – так он думал. Да, Диана помнила как удивление сменила маска безумия и холодной ненависти – кроваво-красные глаза горели желанием – умертвить собственными руками. Она его предала. Опозорила. «Дрянная девка» Он засмеялся, обнажая острые зубы и два багряных пятна его глаз смотрели на неё с глубоким отвращением и неприязнью. Кассиан что-то прошептал, она едва уловила испуганное: «Подумай, Диана...», - его глаза - гранатовые, истинно королевские, смотрели на неё с ужасом. Он не хотел понимать её, но еще больше боялся навсегда потерять. «Что же ты наделала…»       Ей не было жаль, ни капельки. Решимость кричала в ней, вопила, бурлила, растекалась по венам отчаянная, почти безумная храбрость. Лишь Кассиана она жалела. Он был одним из немногих по-настоящему любивших её людей. Старший брат, второй принц, её рыцарь и защитник. Когда-то ее мир вмещал в себя лишь их троих: была она, был он и была няня. Няня покинула её первой, а теперь и она оставляла позади себя своего брата – кровь её крови, часть её сердца. «Нужно было избавиться от тебя еще тогда»       Слова не били. Прошло время, когда она верила в этого человека. Будучи маленькой наивной девчонкой она уважала отца за его силу и властность, она жаждала его одобрения и любви, его заботы и внимания, но он всегда был холоден, чтобы она не делала и как бы не старалась заслужить его признание, тогда его безразличие резало острее клинка. Она винила его в смерти няни, а он её в смерти её матери и его королевы. Он хотел превратить её в разменную монету – выгодный союз с Рэнделлами укрепил бы позиции Сидонийской верхушки как внутри страны, так и за её пределами, а знание того, что Кристиан пусть и был одарен незаурядным умом и потрясающе владел мечом, так же был известен в своих кругах как крайне жестокий и распущенный юноша - лишь веселило и радовало сердце правителя. Чем хуже будет её жизнь, тем счастливее он будет, но и этого было недостаточно – существо, убившее его любимую не имело право на благополучную и размеренную жизнь. «Дрянь, я убью тебя прежде, чем ты пересечешь порог тронного зала» «Бояться смерти – это тоже самое, что бояться жизни» – голос не дрожал, не выдавал её учащенного сердцебиения. – «Прощайте, отец» – Уголки губ изогнулись в легкой полу-улыбке. Тело стало легким и невесомым, краткий миг прежде чем исчезли: золотое убранство дворца, лица людей, два кроваво-красных пятна. Возмущенный гул смолк, все это осталось где-то далеко-далеко позади. Перед ней был Лай - он сдержал свое слово и переместил её за пределы замка. Она помнила: он улыбался так по-мальчишески задорно, когда смотрел на её неровно подстриженные волосы, торчавшие в разные стороны причудливыми волнами. Диана не плакала, ведь принцессам, пусть и бывшим, не пристало лить слезы. Лишь улыбалась ему в ответ, чувствуя внутри себя разгоревшуюся тревогу. Теперь у нее никого больше не было кроме этого странного чудака колдуна. Его пепельные волосы сияли в солнечном свете, а в темно-фиолетовых глазах светились озорные искорки. Внезапный прилив нежности разогнал волнение и страх от принятого решения, тело двигалось само по себе, поддаваясь эмоциям – руки обхватили его шею и она прижалась к нему так крепко, как только могла – от неожиданности Лай издал какой-то непонятный звук и прошло несколько секунд прежде, чем его руки ответно сомкнулись на её спине.       - Глупая ты, принцесса… - он отстранился, чтобы растрепать её короткие волосы. Театрально прищурившись, колдун оценивающе оглядел её с ног до головы. – Не хочешь, чтобы я подравнял твою отвратительно куцую шевелюру? Кажется, тогда они смеялись как ненормальные. В тот день принцессы Дианы больше не стало. . . .       Музыка стихла, Лай отодвинул арфу в сторону, пристально посмотрев на девушку. Диана снова дотронулась до своих волос – длинные, блестящие золотые пряди мягкими волнами теперь доходили до поясницы. Весь путь её пяти лет: день за днем, год за годом отрастали её волосы, день за днем и год за годом росла и она. Она вспоминала все это так, будто бы не верила, что все это происходило именно с ней наяву. Она боялась представить, что было бы с ней останься она там и выйдя замуж за отпрыска Рэнделлов. Прошло пять лет с того дня, когда она разорвала все, что связывало её с королевским двором. Все это приключилось с ней где-то в совершенно другой жизни с незнакомой ей девушкой – очень многое разделяло их сейчас. Та Диана была уязвимой и наивной, та Диана не знала других стран и не могла танцевать также страстно и выразительно. У той Дианы крыльев не было. У той Дианы руки были связаны чужим золотом как наручниками. У той Дианы не было своей воли. У той Дианы не было ничего своего.       Эти пять лет многому её научили. За эти пять лет они с Лаем побывали в Королестве Хуаль, Сикансии, Македонии, Арланте, Валенсии и Обелии. Диана танцевала, а Лай колдовал. Иногда он сопровождал её на мероприятиях в качестве музыканта или терялся среди зрителей, чтобы в случае чего обеспечить ей безопасность. - Почему прервала танец? – В несколько шагов он сократил расстояние между ними. – Нехорошо? – Рука колдуна опустилась на её лоб. – Жара нет, прилипшей негативности не замечено. – Он растрепал её волосы, с легкостью уклонившись, когда она попыталась стукнуть его в плечо. - Да так, просто задумалась. - Насупившись, девушка принялась укладывать свою челку в прежнее состояние, искоса поглядывая на колдуна, тот скорчил ей рожицу. Лайонеллу в этом году стукнуло сто тридцать четыре года, что по человеческим меркам равно глубокой старости, но Диане порой казалось, что это она живет уже целый век, а не он. – Знаешь, если бы ты не вытащил меня тогда из замка, кто знает, что бы со мной было, - задумчиво протянула она. - Зачем говорить о том, что априори не могло произойти? – Картинно завалившись на диван, он начал энергично массировать виски. Он всегда так делал, когда разговор принимал, как он выражался, философский оборот, а уж рассуждения о смыслах жизни и высоких материях – он на дух не переносил. – Лучше бы беспокоилась о своем выступлении, уж не знаю, почему именно тебя пригласили на торжество обелийского императора, но ничем хорошим это не обернется. - Я чувствую. – Добавил он после недолгого молчания. - Настаиваешь на побеге? – Диана села на ковер рядом с диваном, откинув голову назад. Воистину вокруг обелийского правителя ходило множество странных и противоречивых слухов. Клод де Эльджео Обелия – герой и освободитель Обелийской империи. Люди восхищались им за сильную волю и могущество и ненавидели его за безжалостность, граничащую с неистовой беспощадностью. Он убил собственного брата и родного отца. Дворец был выл вырезан. Полностью. Много крови пролилось в тот день, когда Клод де Эльджео Обелия взошел на престол. Его руки, его меч, его военная форма – пропитались чужой кровью, но народ боготворил его, как своего освободителя и спасителя. Его нарекли Солнцем Обелийской империи не за титул и за корону, а за надежду, которую он им подарил, за свободу от рабства и гнета, которые преследовали их во время правления Тарнитаса Четвертого и его отца Эбума, за безопасность от вражеского вторжения. Да, люди его обожествляли, недруги остерегались и ненавидели. Диана его не боялась, то была ее судьба - им суждено было встретиться однажды – об этом она узнала, когда ей было десять лет. - Настаиваю, - Лай резко сел, едва не задев её ногой. – Послушай, мы ничего никому не должны. Выступишь ты или сбежишь, да кому какое дело? Торжество пройдет и без тебя, возможно, конечно, мы можем ранить чувства обелийской знати своим отсутствием, - нотки сарказма так и плясали в его голосе, - но вскоре они об этом забудут. Ты же знаешь, моя интуиция не раз спасала наши шкурки. Я никогда не развожу панику на пустом месте. – Он спустился с дивана и теперь сидел напротив неё, не отводя свои темно-фиолетовые глаза. Колдун говорил спокойно и размеренно, волнение выдавали его руки, что теребили магические перстни одно за другим. Он всегда невольно прикасался к ним, когда был особенно встревожен. - Помнишь, я как-то говорила тебе о женщине, что приходила в наш дворец? – Диана накрыла его руку своей. - Та ненормальная, что наболтала тебе что-то о спасении Обелии, белобрысом отпрыске Эбума и прочая чепуха? И ты ей поверила?! – Её слова стали его раздражать. Колдун не понимал, отчего она так зациклилась на этом. Он знал толк в пророчествах, самым паршивым было то, что слова Дианы, когда он впервые об этом услышал – были похожи на правду. То, что несмотря на все его старания - оградить девушку от всего с этим связанного, Обелия как будто бы преследовала их на протяжении всех этих лет. Знаки – он считывал их и уничтожал. В Обелии были самые лучшие условия для Дианы как для танцовщицы – возможности ссыпались одна за другой, но Лай их игнорировал, девушка не препятствовала. - Круг замыкается, и ты понимаешь это лучше меня. – Диана устала, странные боли за грудной клеткой с каждым днем становились все ощутимее. Все чаще её одолевала бессонница и в такие ночи чувство непреодолимой паники мучило до самого рассвета. - Попытки убежать от судьбы когда-нибудь увенчались чем-то успешным? Не проще ли уже сдаться, сходить во дворец, оттанцевать и понять, для чего же все это было на самом деле? Прошлой ночью ей снова не спалось. Лай ушел за полночь, по его словам, пополнить магические припасы. Диана лежала на спине, наблюдая за фонарными бликами, гуляющими по темному потолку. Послезавтра она встретит Его Величество – Клода де Эльджео Обелию, а что будет потом? Нет, неизвестность не пугала, за годы их скитаний по свету она привыкла к ней, а уверенность в их собственных силах – её и Лайонелла – придавала мужества и обнадеживала даже тогда, когда они, казалось, были зажаты в углу.

<i>«Рожденная в июле Диана, принцесса Сидонии, а знаешь ли ты…»

</i> Голос той женщины снова вторгся в её мысли, он звучал так ясно и четко, как будто десять лет между тем днём не могли стереть его из её памяти. Та женщина была красива и молода, Лай сказал, что то была иллюзия, не иначе, ибо дар предвидения имеет очень высокую цену – люди, рожденные с глазами, способными видеть людские судьбы, стары с самого младенчества. В тот день во дворце было тихо. Диана танцевала в королевском саду под кронами громадных деревьев. Легкий ветерок трепал её юбки, играл с волосами, перебирал камешки на золотом пояске, звенели браслеты на руках и ногах как колокольчики. Кроме неё в саду не было ни души, что сейчас бы показалось ей странным, но тогда она не думала об этом. Никто не донимал ее, не обижал обидными словами и этого было более чем достаточно. Диана не заметила, в какой момент в саду возникла она. Воздух вдруг стал в разы холоднее, багровое плотное платье красиво струилось по фигуре незнакомки.       «Кто вы?», она растерялась, женщина выглядела как-то чересчур инородно для этой погоды, этих прекрасных растений и никогда прежде, она не встречала никого, похожего на неё. Ей больше подходил крайний север и снег, нежели палящее сидонийского солнце и духота знойного летнего дня. Оливковая кожа, обсидиановые глаза без зрачков, черные как смоль волосы – длинные, прямые и жесткие – они доходили ей до самых пят, темно-красное платье с воротом явно не подходило их местному климату. «Как вы здесь оказались?» «Рожденная в июле Диана, принцесса Сидонии, а знаешь ли ты о Судьбе, тебе уготованной?» Незнакомка медленно подходила все ближе и ближе к деревьям, под которыми стояла Диана. Её лицо - как стеклянная маска - не выражало абсолютно никаких эмоций, поэтому растянувшиеся в улыбке уголки ее губ выглядели до безумия жутко. Диана не смела пошевелиться и теперь непривычное отсутствие людей вокруг не на шутку испугало. «Не бойся меня, а выслушай лучше внимательней, девочка. В государстве, ненавидимом твоим отцом императором, растет мальчик, который вскоре станет королем. Мальчик спасет империю от неминуемой гибели, но не сумеет спасти свою душу – такова будет плата за власть и силу, которые были предначертаны для него с самого рождения самими Богами Обелии – Первыми людьми, основавшими их государство, но не теми, кто дал ему жизнь и имя – «хромой», как бы насмехаясь над тем, что трона ему никогда и ни за что не достичь. Говорят, что у Великих всегда непростая судьба. Небеса наделяют их избранностью и невиданным могуществом, а взамен проверяют – достоин ли, выстоишь ли, преодолеешь ли ад на Земле прежде чем достигнешь райских ворот. Путь мальчика с самого рождения был полон тернистыми зарослями, несправедливой жестокостью и болью, которую будучи еще юным мальчишкой, он прятал в себе так глубоко, что чувства атрофировались, эмоции выгорели, а сердце покрылось коркой, которая с каждым годом становилась все чернее и грязнее. Вскоре его предаст человек, которому он открыл свое сердце, подлый острый нож воткнет в спину брат. Он привыкнет к холоду и предательствам по отношению к себе – все это станет обыденным и естественным, как магия, которой он владеет и как ночь, которая сменяет собой день, как цвет его глаз – топазовый, королевский по всем законам их мира, но не для отца, не для брата и даже не для его невесты» - Но зачем вы мне все это говорите? - Затем, что с этим человеком тебя связала сама Судьба. Твое появление в его жизни неминуемо, ты станешь для него светом, ты полюбишь его и он принесет тебе смерть, сам не желая того. Ваша любовь принесет в мир величайшего мага, способного отразить силу грядущей тьмы. Черная магия не должна победить. Глаза ведьмы стали чернее. Не отрывая своего взгляда от Дианы, она продолжала: - Послушай меня, девочка, впереди тебя ждет немало тягот и бед, но ты справишься. Твое отчаяние не останется не услышанным, ты встретишь своего хранителя, и твоя жизнь радикально изменится. Ты талантлива, в тебе тоже есть магия, пусть твой глупый отец и отрицает сей факт. Вы встретитесь с принцем, когда он уже станет королем. Он будет холоден и вероятно жесток в словах, груб в действиях, но связь между вами он не сможет игнорировать». Диана попыталась отогнать эти мысли, злость Лая наполнила воздух в комнате свинцовым напряжением. Его грудь тяжело вздымалась, ноздри гневно расширились. Он зажмурился, а затем резко встал и подошел к окну. - Если зайдешь во дворец, то больше не выйдешь за его пределы! И я не смогу помочь. У меня не хватит маны вытащить тебя оттуда! Лай громко выдохнул. Никогда прежде ему так отчаянно не хотелось быть таким же могущественным колдуном, как тот, что по сказаниям, томится в башне на севере от Обелии. Он знал, что убегать от пророчества равносильно самоубийству, что рано или поздно круг замкнется и если слишком сильно с этим затягивать – мана начнет уходить из тела самым болезненным образом. Он знал, что Диана права и самое оптимальное решение – принять приглашение, оттанцевать выступление и действовать исходя из ситуации на вечере, но колдун боялся потерять её навсегда и снова остаться одному. Они были знакомы уже семь лет, пять из которых жили бок о бок друг с другом, словно самая настоящая семья. Своей у Лайонелла не было, у Дианы с этим тоже как-то не заладилось – собственный отец пытался убить её несколько раз, двое братьев всячески ее сторонились и избегали, лишь второй принц Кассиан был единственным, кто относился к ней иначе. У принцессы была няня, которая заменила ей мать. Но вот у Лая не было никого, кроме неё – она накрепко привязала его к этой жизни и потерять её было равносильно смерти. Диана подошла к нему, её белокурая голова мягко опустилась на его плечо, двумя руками она взяла его руку и стала перекручивать на ней магические перстни одно за другим. Солнце медленно заходило за горизонт, день подходил к концу. Перстни удовлетворено заискрились, её нежные прикосновения нравились им куда больше, нежели грубые движения их хозяина. Уголки его губ дрогнули в какой-то нервной улыбке. - Я знаю, чего ты боишься, - едва слышно пробормотала она, беря его за руку и переплетая их пальцы. – Но этого не произойдет. Странно, наверное, говорить об этом, но когда-то я мечтала быть любимой собственным отцом, а потом поняла, что не всем нашим заветным желаниям суждено сбыться. - Возможно и к лучшему, - добавила она погодя. Лай рассмеялся, он знал, к чему она ведет, поэтому продолжил: - А потом, в твоей жизни появился столетний старик… - Колдун манерно кашлянул в ладонь и его голос стал ниже. – Небольшая поправка, следует заметить, что этот старик был сногсшибательно красив, а, и к тому же, выглядел молодо как мальчишка… - Его глаза были словно чистый танзанит, а волосы белее сахара сияли ярче снега на верхушках Арлантских гор, - подхватила девушка, едва сдерживая смех. – Дитя, молвил он, нельзя так печалиться в столь юном возрасте, плохо скажется на вашем здоровье. Чем больше печалей будет хранить ваше маленькое сердечко, тем тяжелее вы станете, когда вырастите. - Это я-то говорил такие нелепости?! – Шокировано воззрился на Диану Лай. – Жуть какая! - Тогда твои нелепости подняли мне настроение. - Как будто сейчас не поднимают, принцесса. – Он слегка дернул плечо, на котором лежала её голова и она возмущенно ткнула его локтем в бок. - Ты был моей единственной семьей все эти пять лет. Как бы там не было в будущем, даже если меня закроют в замке, я найду способ впустить тебя внутрь. «Знаю», - ответил он ей про себя. Неприятное предчувствие прокралось в его сердце и пронзило мелкой россыпью ледяных иголок.