Proud

Все вокруг усеяно цветами. Яркие, маленькие феи-благодетельницы пляшут меж бутонов, позволяя каждому цветку раскрываться под ними и даря миллионы счастливых улыбок маленькой девочке. Карен наблюдает за этим. Кружится вокруг цветов в своем пышном голубом платьице и позирует воображаемым зрителям и их аплодисментами. А феи заплетают ей яркий, разноцветный венок. Но все обрывается. Так быстро, что девочка не успевает ничего понять. Феи вдруг исчезают, словно рассыпаясь в прах, а цветы увядают следом за ними. Этот маленький, выдуманный девочкой мирок, рушится прямо на глазах, утопая в черной и непроглядной пучине. Карен тянет руки вперед — лишь бы уцепиться хоть за что-то. И выходит! Но всего на ничтожное и жалкое мгновение. Яркая ветка с последними цветами вишни обращается в огромную и гадкую змею, окончательно дав девочке пасть прямо вниз, в неизвестность, в кромешную бездну. Змея оплетает ее тело, не давая двигаться, даже дышать. А прекрасное платье обращается в настоящую собачью шкуру. И она просыпается. За окном еще даже не наступил рассвет. Прикроватные часы показывают всего четыре часа утра. Сердце девочки готово вот-вот выпрыгнуть из груди, а слезы уже щиплят глаза. Она оглядывается, словно пытаясь убедиться, что правда проснулась. Темнота ночи медленно отступает, когда взгляд Карен проясняется, а глаза привыкают ко тьме. Она делает глубокий вдох и вновь смотрит на часы. Они не ее. Рядом, тихо посапывая, еще мирно спит Баттерс. В его руках виднеется та самая игрушка hello kitty, которую он дал Карен перед сном, чтобы та наконец спокойно поспала. Но, увы, и это не помогло. В последнее время кошмары девочки стали лишь больше. Они начались с тех пор, как умер ее брат. Карен по-прежнему с трудом верила в произошедшее. Иногда ей даже снилось, что это ее тогда загрызли те чертовы бешеные псы. И пусть девочка тоже их боится, но после подобных кошмаров даже чувствует облегчение. Ведь лучше бы умерла она, а не ее ангел-хранитель. Баттерс тоже просыпается от копошения девочки. Отложив в сторону мягкую игрушку мультяшной кошки, он тут же приподнимается и еще сонными глазами оглядывает девочку. — Почему ты не спишь? — спрашивает он. Но они оба прекрасно знают ответ на этот вопрос. Баттерс трет глаза и замечает на чужих — капли собравшихся слез. Но он не злится, как это сделал пьяный Стюарт, отругав собственную дочь. Хотя Карен понимала, что тогда и ему нелегко пришлось. Трудно терять собственного ребенка. Лео все равно куда добрее. Девочка понимает и видит, что тот тоже страдает от редких кошмаров, а иногда просто плачет, обнимая подаренный год назад Кенни шарф. Карен даже помнит, как Кенни сам долго и кропотливо его вязал, хотя и сказал Лео, что просто купил его на секонд-хенде. Кенни любил делать подарки тем, кто ему дорог, даже если на это уходили последние деньги. Баттерс мягко прижимает Карен к груди и гладит ее по спутанным волосам. Передние пряди уже прилипли к потному лбу и орошенным слезами щекам. Но Лео бережно их убирает и целует девочку в макушку, словно обещая, что все будет хорошо. Они оба на это надеется. Они оба это знают. Кенни был опорой для них обоих. И, возможно, теперь им и самим нужно стать сильнее. Ради себя и Кенни. Дети долго так сидят, а после засыпают. В теплых объятиях друг друга и с надеждой, что завтра все будет только лучше. Им нужно идти вперед, несмотря ни на что. Кенни ими бы гордился. Солнце только начинает вставать, но уже сулит теплый, полный радости день. Яркие лучи тут же тянутся к спящим лицам Лео и Карен, но вдруг кто-то заботливо задергивает голубую штору. Затем мягкие ладони осторожно, стараясь не разбудить, треплят детишек по макушке. Те правда не просыпаются, но на лице каждого появляется легкая улыбка. И их накрывают рыжей паркой. Одеяло тоже натягивают следом, а чужая (или же родная) фигура садится на край кровати. Та слабо прогинается под еще одним человеком. Кенни отводит немного в сторону штору, чтобы свет не касался детей, а затем приоткрывает также слабо окно. И вдыхает. Наконец вдыхает полной грудью, вспоминая, как же хорошо вернуться назад. Они правы, Кенни ими очень гордится.