Heart rhythm

– Тоже не спится? – Раф медленно поднимает голову и смотрит на брата. Леонардо улыбается, держа в руках две кружки с горячим молоком. Откуда? Кухню ведь всегда закрывают на ночь. Парень недоуменно смотрит на старшего, пока последний лишь пожимает плечами. У него свои секреты. Бунтарь тихо хмыкает и освобождает на кровати место рядом с собой, Лео сразу же плюхается рядом, не переживая, что содержимое кружек зальет всё пространство рядом с кроватью. Раф хочет возмутиться, но быстро перегорает, сейчас у него не было сил даже для злости. – Мне не нравится всё это… – выдыхает темперамент. Танцевальное шоу? Серьезно? Этот маразматик совсем чокнулся на старость лет. – Я чувствую себя цирковой зверюшкой, это отвратительно. Мало ему было держать нас взаперти? Леонардо прекрасно его понимает, вся эта затея лишена какого либо здравого смысла, но Сплинтер всерьез решил сделать их них танцующих животных. – Знаешь, может быть, так мы сможем найти себе союзников? Мир не без добрых людей, я знаю это, – парень протягивает горячее молоко, и Раф с недовольным цоканьем принимает его. – Нет в людях ничего хорошего, все они как один – бездушные твари… – мутант чувствует руку на своем плече и легкое поглаживание. Казалось бы, простой жест, но не для бунтаря. В этом доме порой так не доставало банальной поддержки, но Лео всегда готов был прийти на помощь. Простого объятия хватало, чтобы не сойти с ума. – Ты не прав, однажды, я докажу тебе обратное. За этими стенами скрывается дивный мир и прекрасные люди, и я покажу тебе его, – старший брат улыбается так уверенно, что Рафаэль просто не может не заразиться этой улыбкой. Он делает небольшой глоток, молоко приятно греет изнутри, унося с собой всё проблемы тяжелого дня. – Обещаешь? – Раф опускает взгляд в кружку, будто бы пытаясь нырнуть туда с головой, чтобы окончательно скрыться ото всех. К его сожалению, кружка слишком мала, чтобы скрыть его от всего этого кошмара… – Обещаю, – он слышит уверенный голос, и на душе хоть и немного, но становится легче. Рафаэль вытер выступившие слезы. Воспоминания – это всё, что у него сейчас осталось. И почему даже самые светлые моменты его жизни были наполнены такой тоской? Это несправедливо. Глаза снова начинает щипать от слез, и он больше их не сдерживает. У него больше ни на что нет сил. Всё это время он звал их, просил прощения. Лео, Донни, Майки. Но никто так и не пришел… Сколько он уже тут? День, два, может и больше? Он давно запутался во времени. В этом проклятом месте не было даже щелки света, вокруг сплошная чернота. Пугающая, поглощающая всё на своем пути чернота. Сначала он думал, что стойко выдержит это испытание, что рано или поздно его всё равно выпустят. Но время идет, а никто так и не пришел. Даже Сплинтер не заходил посмотреть помер он или ещё жив. Раф пытался прислушиваться, но это тоже не дало результатов. Он был словно в вакууме. Совершенно один… В чертовой темноте… Пожираемый собственными переживаниями и страхами… Он пытался забыться во сне, чтобы поскорее покинуть ненавистную реальность, но как бы сильно он ни пытался, сон в этом месте просто не шел, стоило парню только прикрыть глаза, как возникал образ Кейси. Ублюдок сжимал его горло, прижимая к раковине, а дальше Рафаэль подрывался со вскриком, судорожно проверяя своё тело. Те синяки давно зажили, но фантомные боли иногда возвращались. После этого он боялся закрывать глаза дольше, чем на пару секунд. Всё, что оставалось – смотреть в потолок, иногда постукивая по прутьям решетки, которые отзывались неприятным глухим звоном. В какой момент он ошибся? Может, когда вообще родился на этот свет? Лицо исказила горькая усмешка. Вся их жизнь, нет, существование – одна большая шутка. У кого-то явно больное чувство юмора, раз он решил, что создать таких тварей вроде них, будет хорошей идеей. Засадить их в клетки и смотреть на их страдания. Возможно, всё это и могли бы сгладить братья, но даже сейчас бунтарь не мог себе честно ответить на вопрос, любит ли он их? Считает ли он этих мутантов своей настоящей семьей? Он и правда привязался, в этом не было никаких сомнений, но как бы всё сложилось, если бы он их не знал? Он просто держался за этих существ, как за последний лучик надежды, но в итоге они и стали причиной его полного уничтожения. Что же мы имеем по итогу: нет дома, нет семьи, нет друзей, нет свободы… Шутка и правда была ужасной. Клетка медленно, но верно начинала давить, заставляя парня вжимать голову в собственный панцирь. Раф был уверен, что с каждым днем она становится всё меньше, нет, даже с каждым часом! Он начинал задыхаться, дергаясь в конвульсиях, отчаянно стараясь сделать хотя бы один глоток воздуха. Вроде, это продолжалась лишь несколько минут, но ему казалось, что это могло длиться часами. Цепь в это время сильно натирала ноги, но в какой-то момент он перестал и их чувствовать вовсе. А если он так и умрет тут? Оставленный всеми, в этой блядском подвале, как никому ненужное животное. Паника вновь накрывает мутанта с головой, и он яростно цепляется за решетку, стараясь хоть немного погнуть прутья. Всё бесполезно. – Выпусти меня! – голос уже давно сорвался на хрип, но ему плевать. Ему страшно, безумно страшно, и он больше не может это скрывать. Он измучен, голоден, и совершенно раздавлен. – У-Умоляю… Парень медленно припадает головой к холодной стали, безуспешно пытаясь сохранить в себе остатки здравого смысла. Он обнимает себя за колени, утыкаясь в них носом, и плачет навзрыд. За дверью довольно улыбается Хамато. И почему он его раньше не запер в подвале, однако, какой же действенный метод воспитания. – Ещё немного, дорогой, твое наказание скоро закончится. Всё, что тебе нужно сделать, так это позвать меня, своего дорогого папочку.