***
Русалки не существуют. Теперь она знала это наверняка. С длинных чёрных прядей срывались прозрачные капли, рубашка облепила тело, мокрые следы преследовали её. Она скользила среди спешащих людей, проходила сквозь них. Строгая вывеска “Таллин” привлекла внимание: она при жизни не могла себе позволить столь дорогое заведение. Потоптавшись немного у входа, утопленница увязалась за входящей парочкой. Вычурная обстановка в золотисто-бежевых тонах вызвала презрительную улыбку. Все столики оказались заняты. Она остановилась у ближайшего. Парень лет тридцати с аккуратно приглаженными пепельными волосами поджал губы в тонкую линию, его спутница настороженно сжалась. Платье с высоким воротником и длинными рукавами не могло скрыть от взгляда утопленницы бардово-синие кровоподтёки. Она перешла к следующему столику. Родители обедали вместе с сыном. Они пылко обсуждали жалобы из школы. Мальчишка сидел, скромно потупив голову. “Хамит учителям, задирает одноклассников” — шептала мать. И только утопленница видела трёх жестоко убитых кошек: в первый раз он хотел увидеть, как умирают — ему понравилось, и он не в силах остановиться. Она переходила от одних посетителей к другим. За два месяца своего посмертия она видела только пороки. “Неужели ничего светлого не осталось? Или таково её наказание за своевольную смерть?” Утопленница устало присела на столик лицом к окну. Косые струи плотной пеленой накрывали прохожих, били в окно, оставляли живые узоры из слезливых потёков. — Новый проект оказался сложнее, чем я предполагал, — проникновенно делился мужчина за её спиной. “Врёт. Пахнет другой женщиной” — Я уверена, ты справишься, — мягко ответила его жена. “Знает, что это ложь. Они играют уже давно.” — Милая, ты воду пролила? — Нет, — удивленно прошептала женщина. Мужчина жестом подозвал официанта. Утопленница направилась прочь, но замерла увидев спешащего черноволосого парня в форме. “Андрей!”. В третьем классе она была его дамой сердца: он припадал на колено и целовал её ручку, писал записки со стихами. А потом его сбила машина, и видеться они стали редко. Утопленница всматривалась в осунувшееся лицо друга, его потухшие глаза. Призрачную грудь разрывала тоска. “Если мертва, от чего сердце болит?” Она спряталась за фикусом в углу: так её следы не сразу заметят. Смена закончилась за полночь. Утопленница безмолвной тенью следовала за Андреем. Они вышли через чёрный ход на парковку. Ночной воздух казался невероятно вкусным после душного помещения. Андрей подошёл к мотоциклу. При жизни она ни разу не согласилась покататься на нём — боялась, теперь же с предвкушением села и ухватилась за талию друга. Он вздрогнул, утопленница замерла: “Неужели почувствовал?” Андрей обернулся, посмотрел сквозь неё, пожал плечами, завёл мотоцикл и рванул прочь. Она наслаждалась поездкой: огни ночного города мелькали ярким фейерверком, тёплый ветер ласкал лицо, играл волосами, разносил аромат цветов, вплетённых в её венок. Андрей остановился на мосту, легко перемахнул через перила. Она хватала его, кричала, просила остановиться. Без толку. Он оттолкнулся и рухнул вниз, её руки прошли сквозь него, всё что принадлежало ей — пустота. Утопленница бросилась вслед за ним. Он плавно шёл ко дну, она металась вокруг: смерть не была ей подвластна. Бессильные слёзы охотно растворялись в речной воде. Его лёгкие вытолкнули последние пузырьки воздуха, лицо разгладилось, синие глаза застыли. С ним она умерла во второй раз.***
Предрассветное небо поглотило луну. На песчаном берегу сидели двое. Влага стекала с волос и одежды. — Я так скучал, Анютка! — парень нежно обнял девушку за плечи. Она горько засмеялась сквозь слёзы: венок на Ивана Купала привел ей суженого.