Тебе можно всё

      В заложенные уши уже битый час долбились лёгкие и воздушные биты инди-музыки, заставляющие всех подростков, неумело топчущихся на облитом неоном и бликами от диско-шара танцполе, всем телом прочувствовать долгожданную свободу, до которой им пришлось прошагать все девять адских кругов Данте интервально и подходами двенадцать лет подряд.       Очередной трек подошёл к концу, и на смену ему заиграл Modern Love — David Bowie, отчего Рэйчел, до этого просто вяло стоявшая возле колонн — клишированное место всех изгоев-одиночек, оказавшихся в пролёте на выпускном вечере, — вся встрепенулась. Она принялась оглядываться, ища одного единственно необходимого сейчас человека, чтобы наконец решиться.       Эта её любимая.       Рэйчел знала очерёдность всех треков, потому что сама тщательно составляла-подбирала их список, состоящий в основном из независимой инди-музыки, которую она слушала почти всю сознательную жизнь, и некоторых мусорных треков, которые просто вирусные и модные, — тупая школота просто тащилась по этому шлаку и лихо отплясывала под него на танцполах.       Рэйч почти на все сто уверена, что Элли сама отыщет её взглядом среди толпы пьяных и счастливых уже-не-школьников и пошлёт очаровательную улыбку благодарности, от которой Рэйчел почувствует себя ещё более пьяной, чем на самом деле.       А если Элли подойдёт ближе — Рэйчел сможет почуять приторно-сладкий аромат её недавно купленных духов, и нотки свежей клубники и густых сливок, от которых просто снесёт крышу.       Боже, как же она попала.       Элли была слишком красивая — в этих ярко-неоновых софитах, с этим жемчужным глиттером на веках и в небесно-голубом шифоновом платье до колен, — слишком красивая, до приятной боли, тянущей низ живота, до помутнения в глазах, до спёртого дыхания, затерявшего в глотке, — с л и ш к о м.       И Рэйч не виновата, что запуталась, потому что в крови — дешёвая водка, разбавленная пуншем, а в сердце — многолетняя влюблённость, не осознаваемая, игнорируемая, постыдная, и о боже, просто помогите Рэйчел пережить этот выпускной.       Она была одета в чёрный костюм-тройку, распущенные до лопаток чернильные волосы, линзы, сменившие очки с забавными толстыми стёклами, алая помада и чёрные туфли-лодочки — Элли на них настояла:       — Ты выглядишь просто потрясающе.       Нужно было слышать этот пропитанный нескрываемым восхищением голос: когда Элли произнесла это, до невозможного очаровательный румянец залил её щёки, а глаза заискрились смущением, и Рэйчел чуть с лестницы не полетела, когда увидела эту картину.       Ох, блядь.       И поэтому Рэйчел решилась — что-то в глазах Элли её шевельнуло, послало, подтолкнуло к определённым действиям, а не только к глупым лесбийским шуткам, которые Рэйчел отпускала с седьмого класса, упрямо считая, что не палится.       Элли находилась прямо посередине полускользкого танцпола, окружённая толпой провонявших духотой и пьянством выпускников, вся сверкающая радостью и лёгкостью, окрылённая с в о б о д о й, двигающаяся в такт музыке, подпевающая любимому певцу, — Рэйчел глаз теперь оторвать от неё не могла.       Не могла каждый раз, когда взгляд цеплялся за Эллину улыбку, нежную и яркую, от которой бабочки в животе; цеплялся за плавленое золото в её янтарных глазах, таких родных и тёплых, — Рэйчел в них согревалась каждый раз, укутывалась, словно в пуховое одеяло.       Рэйчел в них тонула, тонула всякий раз, стоило ей только в них заглянуть.       Боже, она правда просто ужасно пьяна и запуталась.       Элли всё же перехватила взгляд Рэйчел и послала эту чёртову улыбку, от которой Тозиер мысленно чертыхнулась, еле удерживая себя на месте, чтоб не свалиться.       «Чёртова Каспбрак», — угрюмо пробормотала Рэйчел, кивая подруге и с трудом отлепляя от неё — она уверена — голодный взгляд, потому что хватит, блядь, палиться, Рэйч.       Она не заметила, мрачно опустив голову в пол, как Элли покинула танцпол, направляясь к Рэйчел, и её тело словно током прошибло, когда возле уха раздался родной и запыхавшийся после танцев голос:       — А ты чего не танцуешь?       Рэйчел резко выпрямилась и отлипла от колонны, спотыкаясь о взгляд всё таких же чарующих янтарных глаз, которых всё же успел коснуться алкоголь. Тозиер в любой другой момент обязательно бы подколола свою вечно правильную подругу, если бы не собиралась–       что.       Яркий запах перегара смешался с нежным ароматом Эллиных духов, и эта адская спесь никак не помогала Тозиер держать себя в руках.       — Присматриваю за тобой, чтоб ты не крякнулась на танцполе. Ты когда так наклюкаться-то успела, а?       Чуть упрекающий тон совершенно не сошёлся со смешинками в голубых глазах, и Элли игриво улыбнулась, принимая игру.       — А ты когда успела стать такой занудой? — парировала она, смешно сощурив глаза. — Верните мне мою безбашенную подругу, за которой было не уследить!       Рэйчел коротко посмеялась, снова опёршись о колонну, и отвела взгляд куда-то влево — на двух унылых парней-задротов, каждому из которых отказали как минимум пять девушек.       «Скоро я к вам присоединюсь», — не без грусти пообещала она. То, что последует, после того как она всё же решится, вероятней всего, закончится смущённой-натянутой улыбкой и виноватым взглядом любимых янтарных глаз — Элли ни за что бы не назвала Рэйч «мерзкой», — и Тозиер улыбнулась теперь скорее безысходно, нежели отчаянно и грустно.       — Здесь я, просто правда приглядываю за тобой. Ты ведь не пила никогда, с чего вдруг решила сегодня?       — Ну так выпускной же, — пожала плечами Элли, убрав за ухо выбившуюся прядь волос. — Экзамены сданы, школа закончена — теперь можно попрощаться с папашей и его долбаной гиперопекой.       Рэйчел лишь хмыкнула; она бы сказала что-то в ответ, только не успела — песня закончилась, и на смену ей пришла другая — теперь в колонках раздавалась медленная и спокойная мелодия watch you sleep. — girl in red, и Элли радостно вскрикнула, схватив Рэйчел за запястье:       — Это же ещё одна моя любимая!       Не успела Тозиер понять, что произошло с её сердцем, которое, казалось, после того как Элли схватила её за руку, слегка остановилось, — как оказалась прижата со всех сторон потными подростками, удирающими с танцпола к стене или к колоннам простоять весь медляк, потому что явились на выпускной без пары.       Сердце наконец дало о себе знать — сейчас оно бесперебойно стучало по рёбрам, грозясь пробить грудную клетку, и Рэйчел наконец смогла прочувствовать, как горело то место на коже, которое соприкасалось с нежной и маленькой ладонью Элли.       — Ты чего? — почти испуганно прошептала Рэйчел, сама не понимая, чего так боялась, ведь это абсолютно нормально — когда две подруги чисто по-дружески исполняют медленный танец вдвоём.       Чисто по-дружески.       Блядь.       — Хочу станцевать со своей лучшей подругой под любимую песню, — беззаботно ответила Элли, прижавшись к Рэйчел всем телом и обняв её за шею, приподнявшись на носочках, — даже на каблуках она была ниже её на добрых десять сантиметров.       У Рэйчел дыхание сперло, затерявшись в глотке, но она всё равно обняла Элли за талию — несмело и аккуратно, словно боясь, что та рассыпется.       Элли в её руках — маленькая и хрупкая, и Рэйчел не могла п р о д о х н у т ь, потому что сердце наотрез отказывалось биться, а в глазах стремительно темнело; Рэйчел пьянела с каждой секундой всё больше и больше и уже не различала, что явь, а что — лишь плод её больного влюблённого воображения.       Казалось, что Элли, плотно прижавшаяся к телу Рэйчел, — лишь очередной сон, сладкая иллюзия, потому что ну не могла она быть такой разгорячённой и возбуждённой, часто дышащей Рэйчел в грудь, н е м о г л а.       Обычная Элли — скромная и тихая, аккуратная и правильная, любящая всякий раз упрекнуть Рэйчел за курение и пьянки, с помощью которых та отчаянно пыталась бороться с влюблённостью, потому что неправильно.       Неправильно любить лучшую подругу настолько, что сердце противно ныло и под рёбрами скребло; неправильно каждую минуту хотеть почувствовать на сухих искусанных губах её — мягкие и нежные; неправильно хотеть услышать её стоны, от которых пальцы на ногах подожмутся и разгорится пожар внизу живота.       Неправильно, блядь, но так необходимо, и Рэйчел достаточно пьяна, чтобы, наконец, взять себя в руки и решиться.       Когда, если не сейчас?       Рэйчел знала, куда собиралась поступать Каспбрак, и если всё-таки та ответит отказом, то Тозиер просто поступит в другой, совершенно далёкий от её город, лишь бы не доставлять ей дискомфорт и не мозолить глаза разбитым видом.       Плевать, она соберёт себя по осколкам заново, выскребет из себя Элли, выкричит и вырыдает — она и не с таким дерьмом справлялась.       Сейчас главное — наконец высказать всё, что долгим комом стояло в груди и не могло вылезти наружу, мешая спокойно жить и чувствовать себя свободно.       — Элли? — чуть дрожащим голосом позвала Рэйчел, про себя молясь о том, чтобы не звучать слишком жалобно и не по-тозиеровски.       — Мм? — теплел грудь разморённый голос подруги, и Тозиер набрала побольше воздуха, перед тем как решиться раз и навсегда:       — Ты мне нравишься, Элли. Пиздец как.       Та замерла в её руках, и Рэйчел уже готова погибать, готова выслушивать робкий отказ, попрощавшись с многолетней влюблённостью, только Элли почему-то не отстранялась — лишь крепче прижалась к дрожащему телу Рэйчел, и та понять не могла, что происходит.       Рыдать или радоваться?       Элли наконец подняла голову и улыбнулась сквозь пелену в глазах — искренне и счастливо, и у Рэйчел глаза расширились от удивления, она не заметила, как сама начала плакать, наконец отпустив себя.       — Ты мне тоже нравишься, Рэйчел.       — Правда? — неверяще прошептала Тозиер, на что Элли лишь фыркнула, возвратив голову ей на грудь, и еле слышно произнесла:       — Конечно правда, дурочка. Я люблю тебя с седьмого класса, ещё когда ты с Гéрой и её дебильными подружками за меня подралась и лежала потом полнедели с расцарапанным лицом и синяками на теле.       Тело Рэйчел пробила дрожь, и все слова, которые она хотела высказать подруге, пропали где-то в груди. Она лишь крепче прижала к себе Элли, больше не боясь, что могла ей навредить, и уткнулась лбом в её макушку, вдыхая родной запах Элли, позволив горячим слезам счастья и облегчения пролиться наружу.       Элли ободряюще гладила по спине, пока Рэйчел содрогалась в немых рыданиях, и это продолжалось до тех пор, пока песня не закончилась и на смену ей не пришла живая и яркая Last Kiss — Pearl Jam.       — Выйдем на улицу? — предложила Элли, отлепившись от всё ещё подрагивающего тела Рэйчел. Та лишь кивнула, не решаясь поднять взгляд с пола, и позволила увезти себя из зала.       Когда в лёгкие ударил прохладный вечерний воздух, Рэйчел всё же отыскала силы взглянуть в светлые глаза Элли, и та смотрела на девушку с нескрываемой любовью, от которой Тозиер еле удержалась на ногах, чуть не запнувшись об камень.       И как она только раньше могла не замечать этого в её глазах?       — Тебе легче? — Эллин голос по-прежнему ровный и спокойный, искрящийся заботой и лаской, и Рэйчел еле сдерживалась от повторной волны рыданий, моментально захлестнувшей лёгкие.       Успеется, Рэйч, успеется.       — Да, легче. Спасибо. Я в норме, — скрипящим голосом выдавила она.       Элли лишь хихикнула, прикусывая нижнюю губу, и Рэйчел позволила уголкам губ натянуться в лёгкой улыбке. Вокруг ни души, и это странно, учитывая весьма многолюдное мероприятие, но Тозиер лишь радовалась этой возможности.       Она подошла ближе, и Элли успела вытереть откуда-то взявшейся салфеткой потёкшую тушь на лице Рэйчел, на что та благодарно улыбнулась, смущённо отводя взгляд.       Она слегка наклонилась, приближаясь к лицу Элли, ощущая её тёплое дыхание кожей, но не могла вернуть взгляд обратно к её глазам, боясь снова встретиться с пленяющим золотом в них, заставляющим потеряться и утонуть, без возможности выкарабкаться наружу.       Вновь прикоснувшаяся к её запястью ладонь отрезвила — и Рэйчел всё же набралась смелости, снова заглянув в глаза Элли, взор которых устремлён прямо на губы Рэйчел.       Ох, блядь.       Здесь уже даже нет никаких сомнений — взгляд Элли говорит сам за себя, и Рэйчел снова еле удержалась на ногах, в который раз проклиная каблуки, на которые так бесстыдно уговорила её Элли.       — М-можно? — всё же шепотом спросила она, встречаясь взглядом с потемневшими глазами напротив, в которых плескалось неприкрытое желание и даже просьба.       — Тебе можно всё, Рэйчи, — сухо произнесла Каспбрак, облизывая губы.       Её голос — хрипловатый и интимный — пустил табун мурашек вдоль позвоночника Рэйчел, и та лишь тихо отматерилась, не в силах больше терпеть, наконец припадая к губам Элли, горячим и мягким, как она и думала, ме-чта-ла.       На вкус они как водка, смешанная с пуншем, как вишнёвый лёгкий тинт, как её многолетняя влюблённость, наконец отыскавшая свой путь из сердечного лабиринта Рэйчел, как Элли.       Тозиер поверить не могла, что это произошло, что Элли, мать её, Каспбрак ответила ей — грёбаной Рэйчел Тозиер — взаимностью, и прямо сейчас горячо и влажно целовала её в губы, прижав тёплые и мягкие ладони к впалым щекам Рэйчел.       Отцепились друг от друга они лишь тогда, когда в груди стало невыносимо от жара и недостатка кислорода, и обе часто дышали, смотря друг другу в глаза почти невидящим, мутным взглядом.       — Я уже думала, ты никогда не решишься, Тозиер.       Уголки чуть припухлых губ Элли натянулись в лёгкой усмешке, и Рэйчел еле подавила вырывающийся наружу стон, когда увидела, как она бесстыдно облизала свои губы, повторно пробуя на вкус смазанную помаду Рэйчел.       Клубника.       — Могла бы помочь, Каспбрак, — уже увереннее произнесла Рэйчел, склонив голову набок и взяв тёплые ладони Элли в свои. — Знаешь же, какой я тугодум в этом плане.       Элли лишь пожала плечами, крепче сжимая ладони Рэйчел.       — Я всегда верила в твои собственные силы.       Рэйчел улыбнулась шире, и в её сознание пробилась доносящаяся из окон актового зала My Own Soul’s Warning — The Killers, и теперь спохватилась она, подскочив на месте, потянув подругу в сторону входа в школу:       — Блядь, это же моя любимая!       Элли громко захохотала, её смех всегда разливался тёплым мёдом у Рэйчел в груди, и та побежала быстрее, наплевав на каблуки, почти залетая с Элли в здание школы, в актовый зал, на танцпол, всё ещё полускользкий, всё ещё облитый лиловыми и голубыми бликами, горячий и пульсирующий, живой.       Рэйчел танцевала, не отпуская руку Элли — но отпустив все сомнения и страхи, счастливо прикрыв глаза, потому что теперь ей можно всё.       Всегда на самом деле было можно.       Главное — решиться.