Потому что я на твоей стороне

— О чем ты вообще думал, Шион? — вот с этих слов моей мамы, стоило нам войти в прихожую нашего домика, началась истерика.       Вообще не хочу показаться сволочью, но особой любви я к матери не питаю. Ну вышло так. Живем мы хреново, и во всех ее бедах виноват я.       Не сказать, что она ошибается. Ведь муж бросил ее именно по той причине, что я родился фактически без причуды. Угу, так и ушел, когда мне было шесть. А еще я много жру, порчу одежду, и вообще она извела на меня уймы денег. Эту песню я знал, а потому с ничего не выражающим лицом подавал ей платки, а потом стакан холодной воды.       Потом она начала истерить на тему того, что я ужасный сын, чуть ли не хулиган. Что всегда ее вызывают из-за того, что я устраиваю драки. Раньше я пытался доказать, что зачинщик не я. Потом просто махнул рукой. Когда поступлю в старшую школу, заберу вещи и буду жить в общаге. Авось протяну. Осталось всего-то три года. Возможно такие рассуждения слишком бессердечны но… Мне на нее плевать. С высокой колокольни.       Нет, я благодарен ей за то, что она меня родила и не сдала в приют… Но обычного ребенка без поддержки в виде воспоминаний о прошлой жизни, она бы просто сломала! — Не бойся, мам. Осталось всего три года. А потом я наконец-то отсюда уберусь и больше не буду твоей проблемой, — вздохнул я и, утерев ей слезы, протянул новый стакан воды и молча убрался в свою комнату. Ожоги вылечили и шрамов не будет. Все же в каждой школе в медпункте должен был быть хоть один человек с лечащей причудой. В этом мире школы — опасное место.       Впрочем, да. В том мире школы тоже были не тем местом, где хочется быть.       Но мне по-прежнему было паршиво, домашних заданий в первый день не задавали, лишь потребовали повторить материал последнего года начальной школы. А значит ни потренироваться, ни сделать домашку я не мог. Впрочем использовать причуду мне тоже было не на ком. Ведь было совсем немного времени. Выходить гулять не хотелось, хотя на улице было до омерзения светло.       Грёбанный Бакуго все равно умудрился испортить мне настроение.       Сначала я правда пытался перелопатить полученные учебники, но получалось не очень. Честно говоря, я никогда не был отличником.       А потом со вздохом отложил учебники и, приняв упор лежа, принялся отжиматься от пола. Ничего особенного, сначала двадцать раз отжимания, потом столько же пресс, потом опять отжимания, и так по два подхода. Я же не зверь, мне всего двенадцать. Это я еще не распаковал свой добросовестно вырезанный из ветки дуба шест. Получилось кустарно, но штука очень полезная и функциональная. Упражнения нужно делать по сто махов с одной руки и по триста с двух… но сейчас уже поздно. Придется оставить это на утреннюю разминку.       А сейчас, когда за окном уже здорово стемнело, можно взяться за прокачку моей причуды.       Если честно, когда она только появилась, это было ужасно. Кошмары, странные люди, чужие сны…       А сейчас я просто разделся, укрылся простынкой и, опустившись головой на мягкую подушку, начал считать до десяти, вспоминая подетально лицо и голос человека, которого хочу видеть.       Совершенно пустая равнина, открывшаяся мне, могла бы вызвать неподдельный озноб, если б это был не сон. Но нет. Это как раз гребанный сон. Худой, даже костлявый мальчишка с буйной темно-зеленой шевелюрой в центре серого ничто и никогда.       Он не сразу меня заметил. Заметил только, когда я подошел и положил ему ладонь на плечо. Тут он еще меньше, чем в реальности… — Скажи, почему все настолько плохо? — с места в карьер спросил я. — Ташемия-кун… — растерянно проговорил Мидория удивленно округляя глаза, а я, вздохнув, покачал головой, устаканивая мысли. Это сон. И он наверняка даже не знает, сон ли это. А может знает. Главное что сон — это моё поле боя. Заставить зыбкую пустоту вокруг нас обратиться немного мутноватыми, стремительно набирающими четкость чертами старой детской площадки, для меня совсем не сложно. — Ты по-прежнему хочешь быть героем? — осведомился я, и, кажется, до Изуку наконец начало доходить. — Ты тот самый мальчик… — изумленно проговорил он, кажется, наконец действительно меня узнавая. — Ага, — хмыкнул я, садясь на лавочку и хлопая ладонью рядом. — Вот мы наконец и встретились, — усмехнулся я. Одно усилие, и все вокруг становится почти таким же четким, как в реальности. А зеленушка словно просыпается ото сна. На самом деле нет конечно, но он теперь прекрасно осознает, что спит.       Мальчишка сел рядом, инстинктивно сжимаясь, словно напуганная и взъерошенная птица. Так и хочется погладить взъерошенные перышки-волосы. — Тише… — начал было Мидория, и я, фыркнув, взъерошил таки зеленые кудряшки, беспощадно вторгаясь в личное пространство. — Это всего лишь сон, зови меня Шион. — улыбнулся я. — Эм… Но… — Давай дружить? — просто предложил я, слегка улыбаясь. — Почему… Но… Я согласен, — с трудом собрался он, и я лишь вздохнул, понимая, что всё ещё хуже, чем мне думалось. — Знаешь, я никогда не собирался быть героем. Мне это было и не нужно, но я вот что думаю, Зеленушка… Это мне по силам. Но разве это не твоя мечта? — мальчишка замер словно замороженный. Пожалуй, его правда проняло. Я же… Меня вовсе не так сильно волновали чужие мечты. Я, в конце концов, ничего о нем не знал. Ничего кроме того, что в шесть лет он мечтал стать героем, но думал, что без причуды у него нет ни единого шанса. А потом что-то случилось не так, и сейчас он был еще более забитый и запуганный, нежели в далеком прошлом. Даже не знаю, чем он меня зацепил так. — Я всегда хотел быть героем. Таким, как Символ Мира. Спасать людей с улыбкой на лице, — подал голос Мидория, а я принялся внимательно слушать.       А он говорил и говорил… Так, что, когда я спохватился, уже был совершенно монохромный и прозрачный.       Даже моя причуда имеет ограничение. Я не могу сниться кому-то всю ночь. Все же мозг работает и использует энергию причуды, но я не мог бросить все на середине разговора. — Слушай, если ты и правда хочешь стать героем — ты им станешь, а я тебе помогу! Завтра после школы, ты согласен начать наши тренировки? — проговорил я и едва дождавшись его «да» прекратил действие причуды.       На утро зеркало порадовало меня черными кругами под глазами и серым цветом лица. Все было бы не так плохо, ограничься я только сном Изуку…       А где-то совсем недалеко уныло пялился в зеркало таким же бледным с черными кругами лицом Кацуки Бакуго.       Правда у него еще и веко подергивалось. Все же сотня мультяшных пони, распевающая песенки о силе дружбы и вреде насилия, плохо на него влияла.