Обещай все забыть

Утро выдалось жаркое. Невил разогнулся и вытер пот со лба рукавом старой рубахи. Он посчитал саженцы и улыбнулся. Осталось посадить всего двенадцать. - Хорошая работа, мистер Лонгботтом, - пробормотал парень, передразнивая своего начальника, главного садовника Летнего Спортивного лагеря для молодых волшебников, мистера Ливза. Тот частенько ворчал на своего помощника, но Невил считал работу под его руководством большой удачей. Если бы не профессор Спраут, ему никогда бы не светило устроиться на это место. Жалко, что всего лишь на летние каникулы! Только преподавательница гербологии знала, как нужны ее лучшему ученику эти галеоны. Он даже купил магловскую газету с объявлениями. Невил был готов разносить почту, мыть автомобили, выгуливать собак, устроиться официантом, в общем, все, что угодно, лишь бы платили. Маленькая бабушкина пенсия от министерства еле покрывала насущные расходы. Старушка не становилась моложе, и ее болячки требовали новых, все более сильных (и все более дорогих) зелий. Вдобавок ко всему налоги опять повысили. И самое обидное – Невил взялся расти с какой-то совершенно несусветной скоростью. Новые мантии, рубашки, штаны и башмаки требовались каждые пару месяцев, потому что старые становились малы. Сколько себя помнил, он вечно был низенький и толстенький, и, по большому счету, это не доставляло ему особых неудобств. Вытягивающиеся не по дням, а по часам ноги и руки ломило как от костероста. Невил никак не мог освоить свое постоянно увеличивающееся тело. Казалось, он стал еще более неуклюжим, чем всегда. Хорошо, что он был привычен к шуточкам одноклассников и не принимал их близко к сердцу. Должность помощника садовника в летнем квиддичном лагере была для Невила двойной удачей – неплохое жалованье и практика в гербологии. Мистер Ливз, пусть и не носил профессорских званий, считался одним из самых известных гербологов магического мира. И, хотя работа была совсем не легкой, приходилось с утра до вечера копать, высаживать, пропалывать, удобрять и поливать, но Невил был совершенно счастлив. Упираясь кулаками в поясницу, парень слегка прогнул спину, размялся, подвигал шеей и плечами, потом скинул рубашку и затянул ее рукава вокруг пояса. Солнышко принялось припекать плечи, но кожа Невила за лето успела стать почти бронзовой, и он уже не боялся обгореть, как в июне. Доведенными до автоматизма движениями он залил в ямку удобрение, слегка утрамбовал, плеснул воды, нежно подхватил стебелек, аккуратно поместил корни в углубление и засыпал рыхлой землей. Невилу доставляло удовольствие это занятие. Никто не стоял над душой, ни перед кем не надо было делать вид, чтобы избежать насмешек, что он лучше, чем есть – более умный, ловкий, умелый. Невил невольно улыбнулся – среди растений он был главный. Саженцы топорщили глянцевые темно-зеленые листья, и казалось, улыбались Невилу в ответ. Любуясь на них, он сам не заметил, как запел. Тут никто его не мог услышать и обсмеять. Невил пел, как получалось. Мычал в тех местах, где забывал слова, и, в конце концов, перешел на сплошное «ла-ла-ла». Мелодия была нежной и задумчивой. Он не знал, где и когда услышал ее, возможно песня даже была магловской. Невилу это было неважно, а растениям и подавно. Песня не была ни грустной, ни веселой. Он выводил ее негромко чуть хрипловатым юношеским баритоном, и жизнь казалась ему замечательной. Драко поднялся еще на несколько футов и осмотрелся в поисках снитча. С такой высоты вся территория Летнего лагеря была как на ладони. Прямо под ним темнел овал квиддичного поля. Поодаль, как разноцветные скворечники на шестах, торчали жилые и административные домики. А все пространство под ними занимал великолепный сад. Драко нравилось любоваться им сверху. Изящные переплетения дорожек и живых изгородей обрамляли восхитительные клумбы. Эти клумбы, по сути, представляли собой живые картины, которые к тому же постоянно изменялись, так как отцветали одни растения и распускались другие. И каждый год что-то новое. Например, прошлым летом это были сюжеты из Великих Магических Войн, а сейчас деяния основателей Хогвартса. Из окна его спальни была видна читающая Ровена Равенкло, и эта картина была приятней, чем прошлогодняя битва троллей. Чего не скажешь про это лето. Оно было похоже на другие, когда он так же отбывал месяц в квиддичном лагере для «социализации», как выражался папа, и, тем не менее, разительно отличалось. Внешне все вроде бы было так же. Солнце, тренировки, цветники, домики на шестах… Но неуловимо изменилось отношение к самому Драко. Нет, конечно, никто открыто не выражал свое презрение сыну Пожирателя смерти. И все же… Драко постоянно ощущал за собой шлейф пересудов. И та аура неприкосновенности, что всегда была вокруг него, из хрустальной сферы почтения и страха к наследнику одной из самых могучих чистокровных династий превратилась в мутный пузырь пренебрежения и брезгливости. Малфой по-прежнему ходил высоко подняв голову, но теперь это частенько было для того, чтобы не пролились из глаз злые слезы. Невил достал палочку и очистил дорожку от следов почвы, травинок и мусора: когда никто не смотрел, заклинания ему всегда удавались. Но в школе перед классом будто ему руки кто связывал и отключал мозг. Ни взмахнуть как надо палочкой, ни правильно произнести волшебную формулу не получалось, хоть плачь. Полюбововашись на чистоту, Невил граблями аккуратно разровнял розовый гравий. Теперь можно было отдохнуть и пообедать. Но не тут-то было. Едва Невил устроился в тенистой беседке и вынул сверток с сэндвичами, как рядом с ним на скамейку спланировала большая серая сова и протянула ему лапку. Парень отвязал туго скрученную полоску пергамента и прочел: «Мистер Лонгботтом, немедленно явитесь в кабинет начальника лагеря». Невил с вздохом поднялся и хотел уже спрятать сверток с едой, но подумал о птице и, разломав сэндвич на куски, отдал его сове. Птица благодарно ухнула и проглотила угощение. - Ну вот, хоть кто-то пообедал! – пробормотал Невил и побрел к домику администрации. Ни с чем не сравнимое чувство! Когда тело разрезает упругий воздух, когда ветер вышибает слезы из глаз и свистит в ушах, когда твоя душа словно сливается с метлой, и нет ничего, кроме этого безмежного простора и скорости. И к черту золотой орех, который непременно нужно поймать! Кому оно нужно? Драко Малфой нужно было лишь чувствовать себя живым, свободным, настоящим. А это получалось только в такие моменты. Только в воздухе, в недосягаемости для других, он мог разрешить себе быть самим собой. Не думать о том, что требуется держать лицо и осанку, не готовить себя к безрадостному будущему, не переживать об арестованном отце, не беспокоиться о неизбежном возвращении в ненавистный Хогвартс. Просто позволить себе маленькое счастье полета.