***
хосок разглядывает с удивлением и даже каплей уважения количество шоколадных батончиков, которые взял юнги и которые, очевидно, собирается съесть его муж. юнги жуёт один из них, банановый, заедая им только что купленный энергетик. — зачем так… много? юнги тяжело вздыхает. — я думаю, у нас будет боксёрша. она так сильно пинается, чимин скоро выкашляет свой мочевой пузырь. у него стресс. — шоколадные батончики чем-то помогут? — я не знаю., но попытаться ведь стоит.***
— у него ноет поясница в последнее время, — юнги складывает покупки в пакет, пока хосок дует пузыри из жвачки, облокотившись на кассу, и слушает его. — и постоянно болят бедра. поэтому ему сложно ходить, он почти всё время проводит в постели. — вы пробовали делать массаж бедер? — раздаётся откуда-то сзади. юнги и хосок оборачиваются и встречаются с добрым участливым лицом женщины, ставшей свидетельницей того, как юнги жалуется кассиру на боль в бедрах его мужа. — простите? — мямлит он. — массаж бедер, — так же улыбаясь, повторяет она. — это очень помогает. юнги неловко мнется. он смотрит на хосока, надеясь на помощь, но тот слишком веселится, чтобы прерывать её. вообще-то, он делает всё ещё хуже: — массаж бедер? — деликатно уточняет он. — что-то новенькое. женщина оживляется. она оставляет корзину со своими продуктами, закатывает рукава и решительно направляется к юнги. — это совсем не сложно, — её руки хватаются за его бедра быстрее, чем он успевает опомниться. она встает позади него, немного вертит и даже давит на поясницу, заставляя опереться в стол перед собой, и мягко шлепает по ягодице, чтобы не дергался. юнги застывает. хосок медленно скатывается под кассу. — вы знаете, это не обязательно… — пытается юнги. — я знаю, что такое беременность, поверь мне, мой хороший, — она прерывает его, наставнически и деловито закрывая ему рот, и приступает, — нужно начинать с мягких круговых движений, — её ладони следуют за словами, и юнги ощущает аккуратное давление на бедрах через джинсы. ему в жизни не было так стыдно и не хотелось провалиться сквозь землю сильнее, но милая и упертая женщина будто не замечает этого и продолжает, — затем, чуть сильнее надавливая ладонями, ведешь вниз, почти до коленей, затем обратно вверх, и так несколько раз. — для человека в таком возрасте и с таким добрым лицом у неё слишком крепкая хватка. юнги хорошо чувствует эти настойчивые движения, ладони растирающие его бедра, вверх-вниз, именно там, где он напряжен. — затем можно перейти на поясницу, просто нажать пару раз, — пальцы вдавливаются внизу его спины несколькими точными, сильными движениями, — и снова вернуться к бедрам. хосок перестал хихикать и внимательно смотрит, кажется, мотая на ус. это приятно. приятнее чем ожидал юнги, учитывая, что ему массажирует ноги незнакомая женщина в продуктовом магазине. напряжение уходит, он немного расслабляется и почти пропускает момент, когда чужие руки оказываются на его заднице. — потом несколько мягких движений на ягодицах — — я понял! юнги отскакивает в сторону и пятится спиной к стене. — спасибо! я обязательно попробую! женщина всё так же мило улыбается и даже посмеивается над ним. хосок пробивает её покупки, они обмениваются какой-то шуткой, вместе смеются, и, когда она уходит, добавляет: — для лучшего эффекта можно использовать разогревающее масло. вашему мужу должно понравиться. и подмигивает. щёки юнги горят, словно он в аду. хосок умирает.***
юнги занят чтением инструкции по сбору детской кроватки, пока чимин ходит вокруг него, схватившись за поясницу, и ноет. но юнги научился многозадачности: ушами он слушает мужа, глазами подбирает нужные детали по размеру. — это всё твоя вина, — плаксиво раздается у него над ухом. — ты во всём виноват. — да, детка, конечно, — бормочет он. — прости. — дурацкий муж. — да-да, мне жаль, малыш. он почти разбирается с тем, какие шурупы необходимы для того, чтобы закрепить колесики, когда чимин с тяжелейшим вздохом останавливается, опирается руками на свои колени, широко расставив ноги, и совершенно несчастно смотрит на него из-под растрепанной челки. — юнги, я сейчас умру. почти к концу второго триместра выяснилось, что их дочь высосала всё железо из организма чимина, и теперь от недостатка ферритина у него болят суставы. особенно из-за нагрузки ноют бедра и спина. он мог бы принимать витамины, но железо не позволяет усваиваться кальцию в достаточных количествах, с недостатком которого чимину тоже пришлось столкнуться. между болью в суставах и потерей зубов пришлось выбирать меньшее из зол, поэтому последние несколько недель он больше проводит лежа на кровати. это не так уж плохо, учитывая частые головокружения. о господи, он уверен, их дочь пытается убить папочку. чувство, с которым юнги всё чаще приходится мириться, это беспомощность. он ничего не может сделать. поэтому пытается сосредоточиться на вещах, которые может контролировать — собирает детскую мебель, например, игнорируя противное липкое ощущение собственной бесполезности, когда чимин смотрит на него так разбито. уставший, с распухшими ногами и синяками под глазами. часто немного обиженный на весь свет, капризный и очень неподвижный. юнги забрал бы себе всю боль — жаль, он не может. — знаешь, детка, иди сюда., но он может собрать всё мужество, что есть в нём, и применить секретные приемы, которыми овладел в два часа ночи в магазине. — а? чимин тяжело вертится на месте, заинтересованный тем, что хочет сделать юнги, пока тот не хватает его за талию, успокаивая, поворачивает спиной к себе и просит опереться на спинку дивана перед ним. — я кое-что попробую, ладно? — мягко говорит он, растирая чужие бока. — скажи мне, если тебе не понравится. чимин тихо угукает в ответ. юнги делает маленький шаг вперед, прижимаясь ближе. это хорошо. это всегда чувствуется так хорошо. последние месяцы, каждый день, полны напряжения, спешки, подготовки, больниц, звонков, переживаний, но оказаться так близко к чимину, касаться его, прижаться лицом к его плечу, вдохнуть запах, это успокаивает. как если бы юнги долго бежал под дождём без зонта, а потом наконец нашел крышу. просто быть рядом с его мужем — это словно медитация. он вспоминает, как та добрая женщина показывала ему, и начинает. опускает ладони к обнаженным бедрам чимина и поглаживает нежными круговыми движениями. кожа под его руками горячая, мягкая. он касается бережно, медленно, но всё равно слышит, как чимин тихо выдыхает, потому что с некоторых пор он стал слишком чувствительным. юнги знает, что это ему не нравится. чимин страдает от ощущений, что его тело больше не его, он его не узнает и не понимает: у него скачет температура, он располнел и потяжелел и теперь с трудом ориентирует себя в пространстве. ему стала неприятна к коже одежда и постельное белье, он укоротил волосы, потому что не выносил, как кончики касались шеи. всё теперь ощущается горячее, острее, больнее, он никогда не знает, что его собственный организм выкинет сегодня, и это трудно. не чувствовать и не понимать себя, будто он гость в своем доме. и юнги любит иногда возвращать чимину воспоминания о том, какой он. как он может чувствовать, как он любит ощущать себя. что это всё еще он: ему нравится, когда касаются здесь, когда юнги держит его так. ему приятно на задней стороне шеи, больно под лопаткой, сбивается дыхание, когда вниз по спине, щекотно и хорошо, когда по каждому пальцу ноги. это он, каким он всегда был и каким знает его юнги. давление на бедрах усиливается, юнги ведет руками ниже. почти до коленей, растирает жесткие мышцы, вверх-вниз, несколько раз. кожа легко краснеет под его пальцами. широкой раскрытой ладонью проходится по внутренней стороне бедра и кладет руки на поясницу. чимин податливый, немного прогибается, расслабляется. юнги надавливает подушечками пальцев несколько раз, проводит ребром ладони вдоль позвоночника. не удерживается и оглаживает бока под футболкой, но не трогает живот, чимин это не любит. и снова руки на бедрах, юнги массирует, и чимин подается назад, ближе к нему. юнги давит аккуратно на поясницу одной рукой, удерживая его на месте, вторую опускает на полную мягкую ягодицу и сжимает, поглаживает, и снова слышит тяжелый выдох. и блять, вот что он всегда любил. чимин ноет, что ему жарко, и стягивает с себя футболку, оставаясь только в белье. юнги оглядывает его со спины, и даже так он такой — такой беременный. у него давно исчезла талия, он раздался в бедрах, округлился и наел щёки. юнги обожает его. — детка, — он горячо выдыхает чимину на ухо, прижимаясь сильнее и оставляя поцелуй на его шее. — как ты себя чувствуешь? — юнги, — чимин тихо скулит и дергается в его руках, — я хочу — ох. у них очень давно не было секса. в основном, потому что чимину слишком неудобно передвигаться, лежать, сидеть, дотянуться и жить; слишком некомфортно в собственной коже, чтобы чувствовать возбуждение., но даже если бы он хотел — это было бы затруднительно. он такой беременный и круглый, юнги не знает, с какой стороны к нему подойти. — хорошо, — шепчет он. чимин суетится в его руках, разгоряченный, взволнованный, юнги приходится приложить силы, чтобы удержать его. — хорошо. ты попытаешься оставаться спокойным, а я всё сделаю. ладно? одной рукой он крепко удерживает его поперек груди, с удовольствием отмечая эту новую мягкость и нежность, появившуюся с беременностью. другую руку опускает между ног чимина, обхватывая его через белье. — малыш, — настойчивее зовет он. — мы договорились? ты будешь осторожен? чимин впивается пальцами в обивку дивана и расставляет чуть шире ноги, кивая. он закрывает глаза и откидывает голову на плечо мужа. — да, — говорит он. — хорошо.***
— чего хмурый? хосок в самом середине веселья, занятый размещением новых ценников в отделе мясной продукции. юнги рядом помогает ему, хотя пятнадцать минут назад пришел только за сигаретами., но чимин спокойно спит дома, а он страдает от бессонницы последние пару дней, поэтому какая разница. — моя дочь наваляла мне, — говорит он. — она сделала это через живот чимина, но всё равно обидно. я просто хотел пообщаться, какого хрена. смех хосока слышится откуда-то из морозильной камеры, куда он залез с головой, расставляя курицу. — и как чимин? — он заплакал, съел ведерко мороженого и уснул. юнги тяжело вздыхает, прислоняя голову к полке с соусами. типичный вечер в их семье. — а как твои дела? — лучше чем твои уж точно. хосок вытаскивает свою взлохмаченную голову и довольно лыбится. юнги смеётся тоже. он странным образом полюбил это место и время, которое проводит здесь по ночам. хосок напоминает ему о лучших днях его юности. когда ещё были силы учиться днем и работать по ночам, а в перерывы бегать по вечеринкам, напиваться и не страдать от похмелья на утро. он помнит, что это было не простое время — университет, родители, весь мир что-то требовал и ждал от него, пока ему хотелось только выпить пива и шляться по улицам всю ночь, но даже так это было прекрасно. теперь его дома ждет беременный муж, теплый ужин и незаконченный ремонт в детской, но в нем ещё свежа память о времени, когда его не ждал никто. да и дома особо не было — комната в общежитии или съемная квартира. в бестолковой улыбке хосока юнги видит отражение себя прошлого. уже не подросток, но ещё и не взрослый. уже продают алкоголь, но ещё не клонит в сон к девяти вечера. замечательная пора — юнги счастлив, что прожил её, и счастлив, что она прошла. хорошее становится лучшим, только если вовремя заканчивается (чего не скажешь о печени и деньгах на банковском счете после вечеринок). — как дела в университете? — оу, бро, слушай, на днях этот говнюк — и на следующие полчаса хосок пускается в рассказы о своих стремных преподавателях, экзаменах, его приятелях и последней тусовке, где он потерял свою толстовку, а кто-то из его друзей девственность. юнги слушает, помогая раскладывать мясо, и улыбается. хорошее время. хорошо, что закончилось.***
юнги возвращается с работы. звенит ключами потише и негромко прикрывает за собой дверь на случай, если чимин уже уснул. стаскивает обувь, пересиливает себя и все-таки убирает в шкаф, не позволяя себе оставить валяться так. (в двадцать он бы и не подумал позаботиться об этом. хорошее было время). тихо ступает, прокрадываясь на кухню, мечтая о самом простом ужине, быстром душе и кровати., но он находит там чимина, нахмуренного и сосредоточенного, который методично нарезал салат и бормотал: — слушай, либо выходи и дерись со мной как женщина, либо прекращай меня пинать. это не по правилам. родишься, и мы посмотрим, кто блять кого. если нужно быть взрослым, убирать вовремя свою обувь и поздно возвращаться с работы, чтобы дома его ждало это, то юнги готов. это не такая уж большая жертва, для счастья всей его жизни.***
хосок спрашивает, всё ли в порядке, когда юнги покупает упаковку арахисового печенья и три бутылки пива. — я стану отцом, конечно, всё не в порядке, — юнги открывает пиво, не отходя от кассы еще до того, как его оплата проходит, и опустошает банку где-то на половину секунд за тридцать. — да, но это было известно ещё вроде как восемь месяцев назад. что с тобой? юнги допивает первое пиво и сразу же тянется за вторым. другой рукой он открывает печенье и запихивает в рот три штуки сразу. хосок ещё ни разу не видел юнги таким взволнованным — а ведь он был тем, кто продавал ему энергетики в три часа ночи на протяжении уже долгого времени. но никогда юнги не покупал алкоголь и не нервничал настолько сильно. — мы были у врача сегодня, — говорит он, пытаясь отдышаться, будто пробежал кросс, а не выпил почти литр пива за рекордное время. — ещё неделя, и ребенок будет считаться официально доношенным, и тогда всё. всё. можно ждать её в любой момент. хосок протягивает ему салфетку, чтобы тот вытер крошки печенья с подбородка. — и я просто… не ожидал, — юнги взъерошивает волосы. — врач сказал это, и я был в шоке. я в шоке, что у меня будет ребенок. — да, иногда так бывает, беременность приводят к детям, — деловито вставляет хосок. — что я тогда блять делал все эти месяцы? юнги в ужасе. его муж ходил беременный месяцами, а до юнги только сегодня дошло, что у него будет ребенок. всё стало таким реальным за одно мгновение, хватило пары слов, чтобы он понял, что происходит на самом деле, но тогда чем он занимался всё это время? он готовил детскую комнату, он видел, как меняется фигура чимина, и чувствовал, как толкается в нём их ребенок, но каким тогда образом только сегодня он действительно понял, что скоро у них родится дочь? что в таком случае думал его мозг до этого — что это прикольная компьютерная симуляция? как юнги смог оказаться в самом центре событий и не заметить, что он без пяти минут родитель? какого черта?! весь день после визита врача он улыбался, помогал чимину; они вместе приготовили ужин, ещё раз проверили сумку, собранную в роддом. перед сном они два часа не могли перестать говорить, мечтать, смеяться как глупые, обо всём, что их ждет впереди. а потом, когда чимин заснул, юнги осторожно вылез из их постели, оделся, дошел до ночного продуктового магазина в десяти минутах от их дома, купил упаковку арахисового печенья, три бутылки пива и наконец дал волю нервному срыву. поэтому теперь он стоит чуть напуганный, чуть пьяный, с привкусом арахиса во рту и жалуется парнишке на десять лет его младше о своей жизни. и это он скоро станет отцом? — юнги, бро, успокойся, — хосок подталкивает к нему третью бутылку пива, надеясь его успокоить. — что такое? ты же любишь чимина и — — ну конечно я их люблю! — вопит юнги. это пугает какого-то мужчину, который только вошел на порог магазина, увидел бешеного юнги — развернулся и вышел. — и в этом проблема! я так их люблю, и я всё испорчу. ну вот оно что. хосок расслабляется и выпускает смешок. ворует печенье из открытой упаковки и с набитым ртом советует: — да расслабься, чё ты. юнги вдруг четко понимает, что на самом деле он сейчас делает: жалуется на приближающееся рождение своего первого ребенка парню, который ещё даже на третий курс университета не перешел. они на разных уровнях, хосок ни черта его не понимает, и юнги вдруг сдувается. его плечи опускаются, спина горбится, ноги не хотят держать, и приходится облокотиться на прилавок. пиво даёт в голову сильнее и накатывает усталость. — слушай, — говорит хосок, — я знаю, что ничего об этом не знаю, но блин. послушай себя. орёшь тут, распугивая клиентов, но всё ведь нормально. у тебя есть муж, и скоро у вас родится дочь. и всё будет хорошо. потому что всё с тобой нормально. сосредоточься не на том, что у тебя будет дочь, а на том, что у тебя будет дочь. понимаешь? и каким-то образом юнги видит в этом что-то. у него будет дочь. с одной стороны, ему придётся прыгнуть выше, чем когда-либо, вылезти вон из кожи, научиться стольким вещам, сделать столько ошибок, столько раз обжечься, плакать, бояться, лишь бы справиться., но с другой стороны, у него же будет дочь. первые шаги нового человека, маленькие ручки, крепко держащиеся за него, целая новая жизнь, которую ей предстоит прожить, а юнги, юнги и чимин, причина этому. она собирается жить, смеяться, плакать, быть самой счастливой; ей тоже когда-то будет двадцать, она поступит в колледж, не будет убирать свою обувь, устроится на ночную подработку, она будет самой прекрасной — и всё потому что когда-то юнги и чимин решили полюбить друг друга. срань господня. да у него же будет дочь. юнги вылетает из магазина так быстро, будто его подожгли. он оставляет последнюю недопитую банку пива и печенье на радость хосока.***
юнги понимает, что плакал всё это время, только когда залетает домой и замечает, что кожу стягивает от высыхающих слез. он раздевается кое-как, бросает одежду где получилось и идет сразу в спальню, где спит его муж. чимин смешно завалился на бок, раскидав ноги. он лежит на кровати, рядом лежит его живот. для юнги остается процентов двадцать свободного места. он был бы доволен и десятью. он ложится аккуратнее, чтобы не разбудить чимина, и сползает чуть ниже, чтобы его лицо оказалось напротив живота. руку он устраивает на теплом мягком бедре мужа. он пьяный, уставший, вспотевший и счастливый. — всё будет хорошо, — тихо говорит он. — мы очень постараемся для тебя. — ему страшно её разбудить, потому что она снова начнет пинаться и замучает чимина, но юнги не может удержать себя, ему нужно сказать. — всё не будет идеально, конечно, нет. но всё будет хорошо. его веки тяжелеют. он находит руку чимина и осторожно кладет её себе на голову, чтобы тот сонно запутался пальцами в его волосах. оставляет мягкий поцелуй на животе, секунду ждёт, проверяя, не получит ли пинок в ответ. и разрешает себе наконец закрыть глаза, когда всё тихо. юнги засыпает в утренней тишине их дома. всё не просто будет хорошо — всё уже хорошо.