В пути к свободе

      Вместо привычных зданий, что нагоняют на город лишь тоскливость и серость, стоят высокие деревья, тянущиеся своими ветками к небу, словно желают словить ими маленькое, пушистое облачко, плывущее по бирюзовой небесной глади. Листья шумно шуршат подобно волнам моря, и иногда сильный ветер показывает перед ними свое могущество, отрывая зелень и унося ее с собой в неизвестность. На проводах, которые держат бетонные столбы, в ряд усевшиеся птички чирикают, словно сплетничают что-то о своем, что понять могут только они. За зелеными холмами, усыпанными белыми, молодыми ромашками, течет бесшумно река. Лишь сокол оставляет изредка на ровной поверхности круги, обняв своими большими когтями безобидную рыбку, а дикие утки быстро пролетают в стороне, добавляя в местную птичью песнь немного своих криков, которые никак не портят сложившуюся картину.       На мягкой траве, среди природной красоты, лежит Изабель, не боясь испачкать платье, подаренное ей когда-то отцом, привезшим его из дальней Америки во время путешествии. Она, довольно улыбаясь тишине, отсутствию кого-либо из знакомых и родственников, смотрит на плывущие мимо облака, чуть прикрывая светло-карие глаза от попадания в них солнечных лучей. Изабель, бросив белоснежные перчатки в сторону, свободно проводит рукой по земле, вплетая тонкие, аккуратные пальчики в траву, словно в пряди чьих-то волос. Ей здесь хорошо. Комфортно. Юная леди давно подзабыла, каково это — вдыхать в полную грудь и испытывать умиротворение, спокойствие на душе. Она не хочет возвращаться в дом, где ее ждут строгие правила и злая мать. Здесь, на верхушке холма, Изабель чувствует себя никому не нужной, никому не должной, ведь именно здесь всем на нее наплевать: деревья не волнуются из-за ее присутствия, птицы не вынуждают что-либо сделать. Здесь каждый сам за себя, здесь каждый бок о бок, здесь свобода.       — Как же мне хорошо! — вздыхает девушка, нежась под горячими лучами дневного светила.       Но не долго счастью бывать, как в это верила она, и ее покой незаметно испортил молодой граф Фаррелл.       — Тебя все потеряли, Белла, — в голосе друга детства прозвучало некое возмущение, но он давно привык к таким выходкам девушки. В его руках была белая шляпка с синей ленточкой, которую Изабель потеряла по пути.       — Мэттью! От тебя не спрятаться, надеюсь, ты не окажешься предателем и не расскажешь об этом месте никому, — улыбаясь, трепещет Изабель, даже не взглянув на своего гостя. — Садись ко мне, — лежа на траве, она стучит ладошкой по месту рядом, а Мэттью спокойно выполняет ее просьбу.       Ветер бросается ему прямо в лицо и колышет русые пряди волос, заставляя графа немного поёжиться. Он окидывает окрестность взглядом и громко говорит, пытаясь перекрикнуть лесной шум, который создает сильный, прохладный ветер, заставляющий ветки деревьев качаться из стороны в сторону и биться друг о друга:       — Тут красиво! И это не удивительно, что ты тут проводишь много времени.       Граф Фаррелл с осторожностью падает на спину, ложась к своей подруге. Он редко разрешает себе даже такую близость к ней. Подумать бы, всего лишь подруга детства, она как сестра, так почему он боится, что их застанут в таком положении и пустят дурной слух, который никак не допустим для его чести и чести семьи! Мэттью смотрит завороженно на Беллу и вслух невзначай влюбленно произносит:       — Ты словно невинный цветок на фоне прекрасной природы. Ты добавляешь в этот мир свою каплю эстетичности, и хоть всего лишь каплю, лишь ты делаешь всё в округе волшебнее...       — Что? — переспрашивает Изабель, хлопая быстро длинными, черными ресницами. Она не расслышала полностью все искренние слова графа.       — Я говорю: пошли домой, — улыбается он. — Все волнуются, а время близится к обеду.       Изабель улыбается в ответ и принимает его предложение, встав с земли.       Изабель никогда не любила общество. Ей по душе одиночество и простота жизни, а не светские мероприятия и лишение права выбора. Именно на свободе она может широко расправить крылья и сделать ими взмах. И когда-нибудь настанет день, когда она улетит, оставив всех-всех позади, даже горячо любимого Мэттью, ведь она совершенно другого вида птицы, которая не сможет выжить в неволе.