***
Праздничная суета заканчивается. Мишель спускается в лифте, а Брэндон, спускавшийся вместе с ней, попутно что-то пишет в своём телефоне. После баттла, который был не в её пользу, настроение слегка подпортилось. В голове крутилось слишком много воспоминаний и мыслей о том, как она долго ждала. Эти нахлынувшие чувства, этот секс в лифте, и, конечно, то, что он не поддержал её стремление доказать мастерство Тонни. Ей было так обидно. Мишель понимает, что Брэндон был прав — она не в форме. Слишком много прошло времени. — И где ты был всё это время? — Сейчас приедет такси, я заказал, — будничным голосом отвечает Брэндон и продолжает печатать. — Через три минуты подъедет чёрный порше. Она смотрит на такого занятого Брэндона и с горечью в голосе произносит: — Да, ты изменился. Мишель запуталась: какое из чувств сейчас туманит ей разум? Будто две личности внутри неё устраивают неравный бой, но никто не спросил, хотела ли она этого. — Так, и где ты был всё время? — повторяет Мишель и сильнее злится смотря на него. Острое желание забыть всё: все ночи, которые она проплакала из-за него, как шестнадцатилетняя школьница; все надежды, которые он дал и забрал; тот самый разговор с Молли, когда младшая говорит, как сильно Брэндон любит их. Именно их. Вся та боль, которая копилась годами, и подпитываемая необоснованным и необъяснимым поведением и исчезновением Брэндона, вызывала жуткий порыв раскрасить его лицо. Высказать эту боль, которая застряла в ней, и броситься в объятия парня. Прижаться так сильно, услышать его сердцебиение, ощутить на щеке прикосновение руки, услышать ещё тысячу раз «лапуля», почувствовать на каждом участке тела его жаркие и нежные поцелуи, и повторить ещё не раз то блаженство близости с ним, как несколько часов назад в лифте отеля. И снова вернуться к тому моменту, когда всё было так просто. Брэндон молчит, но убирает свой телефон в задний карман, и просто смотрит на девушку изучающим взглядом, будто он забыл, как она выглядит. Становится невыносимо неловко осознавать, что сначала она поддаётся желаниям своего сердца, а потом они, как после секса в туалете в дешёвом клубе, не смотрят даже друг другу в глаза. Он молчит. Столько лет и ни одного ответа. Мишель повторяет себе: «Больше никакой наивной дурочки, и этот секс, как напоследок, как точка в этих отношениях. С чего начали, тем и закончили». Набирается смелости произнести вслух, бросить эту фразу прямо в лицо, и снова вспоминает их побег с праздника, как школьников с дискотеки. Это было так легко и непринужденно. Это было так — по-нашему. — Ну почему ты молчишь? — Мишель не может больше выдерживать паузу и просто кричит на мужчину, а в ответ видит лишь молчаливую покорность. — Неужели ты думаешь, что твоё поведение можно снова оправдать? Что я снова поведусь на твоё 'моя лапулька'? Она чувствует подступающее бессилие, и, как он снова чертовски прав, что ничего не оставлено в прошлом. Он возвращает её к себе спустя годы, совершенно как игрушку. — Лапуля, — начинает он и делает шаг к ней, что играет против Мишель. Она и так слишком долго приходила в чувства, осознавая приезд Брэндона и всё то, что успело произойти. Секс. Баттл. Взросление Молли. — Не торопи события. Будто пластырь сорвали, так резко, так больно, и оно кровоточит сильнее, чем было до этого. Мишель вспоминает, что теперь она свободна. От всего, что так сильно терзало её душу, загоняло в рамки или делало несчастной. — Наши отношения в прошлом. Есть только команда, но никаких 'нас', — её голос становится твёрдым, как сталь, и звучит как приговор. Главное, не расплакаться перед ним и не показать, что несмотря на время, она чувствует к нему что-то. Лишь бы не упасть в его объятия и не поддаться снова страстному порыву. Лишь бы не сломаться сейчас. А Брэндон стоит перед ней, со своими возмужавшими плечами, как скала, и одним пронзительным взглядом голубых глаз вводит её в ступор. Просто раздражает всем: и тем, что его плечи стали такими мужественными, и тем, как он разговаривает с ней, и даже тем, каким деловым и важным игроком в бизнесе он стал. Она остаётся там, в своих воспоминаниях, и пытается найти в мужчине напротив её Брэндона. Того парня, на которого клеили ярлык бабника, корили за похмелье и опоздания перед важными событиями. Без которого не обходилась ни одна тренировка, с его похабными комментариями и дерзостью в сторону Джастина, и лестными комплиментами в адрес хореографа. Того самого, который был холодным снаружи, а внутри ранимым и заботливым молодым человеком, покорившим сердце Мишель. Где тот Брэндон, с напористым характером, нежностью к ней и амбициями выше крыши? Где тот Брэндон, который шутил, что Мишель ведёт себя как ребенок, постоянно целовал в макушку и готов был заботиться о ней. Где он, кого она так сильно любила? Или всё ещё любит? Эмоции берут верх над ней, прошлое и настоящее смешивается воедино, удаляя пятилетие между ними. Она отворачивается к нему спиной и выглядывает такси, ожидая, что оно вот-вот приедет и отвезёт домой, подальше от чувств и мыслей. Мишель уже готова расплакаться и забить на гордость, потому что ей больно. Плечи начинают ныть, а грудь наполняется ноющей пустотой. Она глубоко вдыхает воздух, в надежде унять тоску и боль внутри себя, и старается смотреть вверх. Мишель слышит шаги за собой. Брэндон с особой осторожной прикасается к ней, медленно и с трепетом обнимает со спины, сплетает свои руки на её животе. Мишель чувствует нереальное тепло, исходящее от него, и ударным ответом он целует её шею с такой нежностью, что нет сил сопротивляться. Она не реагирует, прогоняя все мысли от себя, и просто пялится вдаль. — Знала бы ты, как долго я ждал, чтоб обнять тебя, — полушёпотом говорит Брэндон, и сердце отчаянно начинает стучать. Мишель глубоко выдыхает и старается собраться. Он осторожно разворачивает её и притягивает к себе, а Мишель поднимает голову, чтоб посмотреть ему в глаза. Но злость и обида окутывают так сильно, что слёзы предательски катятся по щекам. Она вырывается из объятий и колотит своими слабыми кулачками его грудь, которая стала слишком твёрдой для нежных рук балерины. — Ты оставил меня! Ты обещал больше не оставлять меня, тогда в больнице! — Мишель срывается на крик, голос резко начинает дрожать, и она не поднимает свой взгляд на него. Она не хочет больше тонуть в его глазах. — Я ждала тебя, чувствовала себя ничтожно. И после всего ты эгоистично хочешь услышать, люблю ли я тебя? Как тебе хватило смелости задать этот вопрос, когда мы были у бара? Мишель снова чувствует себя так же, как раньше, когда сообщения Брэндона становились всё реже, он ссылался на усталость и срочные дела, и обещал, что скоро приедет к своим девочкам. Когда он пропадает, не пишет, и лишь бросает фотографии в инстаграм, отвечая одним лишь сообщением "Ты только моя". А она, как дурочка, ждёт, не зная в порядке ли он, где он, кто он, что за бизнес и почему он оставил её. Почему оставил Мишель без единого ответа. Почему? В памяти резко всплывает воспоминание, когда они встречались в Европе в первые месяцы после финала конкурса, и она говорит ему о своих мечтах. Подвыпившие, они сидели на балконе в номере отеля и рассуждали о чём-то таком сокровенном. И теперь они здесь, а представления о будущем утекают, оставляя ни с чем. Всего лишь фрагмент их истории. Они уже не те, кем были когда мечтали и делились планами на жизнь. Мишель совершенно не знает, что произошло с ним за эти пять лет. Он занимался танцами, поэтому подкачался? Ездил по миру в связи с семейным бизнесом? С кем проводил каждое утро, и кто был рядом, когда он терял надежду? Помнит ли он, как делать поддержку в танцах, и сможет ли отличить современные направления? Помнит какая она эмоциональная и совершенно нетерпеливая? Помнит, что обещал сводить Молли в планетарий? Помнит ли он, как сильно Мишель любит кофе со сгущенным молоком или то, что она спит только с открытым окном?Кто он сейчас? Кто она сейчас? И существуют они, как пара?
— Я не знаю, люблю ли тебя, — почти шёпотом произносит Мишель, но Брэндон продолжает держать её в своих объятиях, хоть она и пытается нанести ему вред, размахивая кулаками. После этих слов на душе становится невыносимо тяжело. Мишель уговаривает не давать себя в обиду, и что даже Брэндону, такому родному и значимому, нельзя давать шанса снова сделать больно. — Я возвращаю команду, — её голос стал увереннее и твёрже, — возвращаюсь в танцы. Но я не возвращаю чувства к тебе. — Я хочу воспитать счастливой Молли, открыть школу танцев, быть популярным хореографом. И ты мне поможешь. Ещё я хочу квартиру с большой лоджией или дом с большой террасой, чтоб проводить утренние тренировки на воздухе. А если у нас будут дети, в будущем, мы могли бы ужинать там сидя все вместе, — медленно, с расстановками, спокойным голосом напоминает Брэндон. Мишель успокаивается, поднимает заплаканное лицо и смотрит на него прожигающим злостью взглядом. — Что ты скажешь на это, лапуля? — Это были просто мечты, сказанные мной из-за слабости, — грубо отвечает Мишель и пытается вырваться из объятий, и в этот раз Брэндон отпускает её. — лишь глупые мечты. — Это были твои мечты, и они до сих пор мне нравятся, — мягко добавляет он и протягивает ей руку, — Повторюсь, я подожду, как говорил ранее, там у бара. Да, я виноват. Но ты — моя. — Строить мечты с человеком, который меня так часто оставляет – это худшее решение, которое можно принять, — в её в голосе звучит глубокая обида, и боль в груди усиливается, с каждым незначительным взглядом на него. — Я больше не допущу такого. — Прости меня, Мишель, — полушёпотом отвечает мужчина, смотря куда-то вдаль, и лишь добавляет, — обещаю, со временем я всё объясню. — Где моё такси? — перебивает его Мишель и ощущает, как тело дрожит, либо от нахлынувших эмоций, либо от холода, пронизывающего от кончиков пальцев до головы, — начни с этого объяснения. — Лапуля, — он подходит и прикасается тёплыми ладонями к её оголенным плечам, добавляя шёпотом, — Я не хотел оставлять тебя. Такси резко останавливается в метре от них. Громкий сигнал автомобиля неприятно ударяет по ушам и отвлекает. — Мне пора домой. Брэндон молча кивает в знак согласия. Мишель направляется к машине, и он заботливо открывает ей дверь заднего сидения. — Докажи, что я нужна тебе не как трофей, а как та особенная девушка, растопившая когда-то твоё сердце, — она садится в машину, а он облокачивается на дверь и смотрит на неё таким пронизывающим холодным взглядом, что Мишель добавляет. — Твоя очередь танцевать на стёклах.