В ледяных объятьях

            Чёрные тени кружили над ним. Они жаждали его страха, они питались его болью. Он видел высокий силуэт, что нависал над ним, затмевая небеса и солнце. Он заслонял собою горизонт. Эти глаза, безумные пылающие адским огнём и яростью, неистовым гневом. Он вернулся, чтобы отомстить. Он как сейчас помнил их первую встречу. Но тогда, он не устрашился этого безумного демонического взора, что смотрел на него, будто на ничтожную букашку. Теперь же страх и оцепенение овладели его костями. Он не мог шевельнуться. Не мог поднять руки, чтобы натянуть тетиву. Но ведь он уже уничтожил его. Как же ему удалось вернуться? "Этого просто не могло быть" повторял он сам себе, не веря своим глазам, но страх говорил об обратном. Он заставил нутром ощутить его присутствие.       — Сазерекс, он вернулся... Мараксиформ… — тревожный голос Клинкза звучал так четко, что можно было разобрать каждое слово. Он нервно заерзал на постели, перевернувшись на другой бок и тихо простонал. Одеяло почти сползло с него, обнажив голые кости.       Пугна нахмурился, услышав имя Короля-мага из уст возлюбленного, сквозь его сон. Он сетовал каждый раз, стоило только Клинкзу упомянуть имя своего короля. И сейчас Пугна почти впал в неистовство. Он мог бы оставить лучника мучиться в кошмарах, в отместку за то, что вновь напомнил Пугне о своей проклятой ревности, с которой он, увы, ничего не мог поделать. Но жалостливый вид любимого смягчил его ожесточённое сердце.       — Клинкз, проснись, — негромко позвал Пугна, потрепав его за плечо.       Клинкз не слышал. Он вновь замолчал, будто успокоившись. Пугна не спускал глаз с его лица, пытливо изучая, пытаясь понять, что же сейчас он видит в своих снах. Мараксиформ. Это имя было знакомо Пугне из рассказов самого Клинкза и оно слегка встревожило его.       Внезапно кости лучника задрожали и Клинкз вновь протяжно застонал, съёжившись. Теперь уж точно Пугна не мог позволить ему и дальше видеть этот сон.       — Клинкз! — позвал он вновь, на этот раз повысив голос, сжимая в руке его плечо. Но всё было тщетно. Клинкз не реагировал, не ощущал касания рук.       Склонившись над ним, Пугна прислонился к его губам своими, сладко засосав, он обнял за плечи, опустившись рядом с ним на постель. Полностью стянув с него одеяло, он провёл рукой от плеча к позвонкам, ощупав каждый, спустился ниже к талии, накрывая ладонью его ягодицы. Костлявые пальцы нежно ласкали их.       Пугающие сны сменились приятным ощущением мягких шелковистых губ.       Медленно открыв глаза, Клинкз попытался понять, что происходит и кто так бесцеремонно лапает его ягодицы. Но чувствовал лишь привкус мяты на губах. Их поцелуй был так сладок и чуть горьковат, подобно рому.       Увидев перед собой лицо Пугны, он почувствовал, как руки, шаловливые и наглые, хватали его без спроса. Безусловно, эти действия приносили ему массу удовольствий и так не хотелось останавливать это мгновение. Но Клинкз был вынужден разорвать сей блаженный поцелуй. Отстранившись, он облизал влажные губы и посмотрел на него в некоем недоумении.       — Пугна… – проболабонил Клинкз немного застенчиво. Пугне почти никогда не удавалось поймать смущение на его лице.       В памяти всплыли недавние вспышки сновидения. Он вздрогнул, теперь понимая, почему Пугна разбудил его, но был немного удивлён, что он выбрал именно такой способ.       — Я что-нибудь говорил во сне? — с осторожностью спросил Клинкз, вспоминая, как кричал в бреду своего кошмара.       Изумрудные глаза выедали его желчным взглядом.       — Ты произнёс его имя, — ответил Пугна, неохотно убирая свои руки от Клинкза и кладя их себе под голову. Он состроил обиженную недовольную моську.       Пугна все ещё был зол и теперь, когда Клинкз, наконец, проснулся, он мог и повредничать, проявив свой чувствительный характер.       Клинкзу были ясны намёки, ни на кого Пугна не реагировал так ядовито, как на Сазерекса, поскольку лучник прекрасно был осведомлён о его ревности. Однако эти слова вызвали на его лице лишь улыбку.       — Но мой Пугнёнок, это всего лишь сон. Я даже не видел его там, — уверял Клинкз, хотя и не помнил наверняка, действительно ли Сазерекс был в его сновидениях, но эти слова должны были убедить Пугну и остудить его пыл.       Не устояв от близости и милого надувшегося обиженного личика, Клинкз потянул к нему свои руки, обнимая, закидывая на него одну ножку, соприкасаясь костями.       Опустив глаза, Пугна задумчиво промолчал, игнорируя ласки Клинкза.       — Ты не злишься? — спросил он, не уверенный до конца, что Пугна простил и больше не в обиде.       — Ты правда боишься, что Мараксиформ может вернуться? — Пугна поднял глаза на Клинкза, в них читалась заинтересованность и любопытство. Опустив ладонь на его грудь, он ощутил, как неровно и беспокойно билось огненное сердце.       — Я уничтожил его раз и навсегда. Он не вернётся, — в голосе Клинкза скрежетнуло раздражение и злость, а в чёрных, как пропасть глазницах блеснула ярость.       Слова Пугны вызвали горечь и тоску. Он не желал вспоминать свой сон и ворошить прошлое. Но почему-то Пугна вновь напомнил об этом, хотя предугадать реакцию Клинкза было довольно просто.       — Прости… Я не хотел, — виновато проронил Пугна, отводя взгляд в сторону. Он угрюмо потупился, осознавая, что вновь зацепил больную тему.       — Все хорошо, мой Пугнёночек, — в пол голоса проговорил Клинкз. Он ни коим образом не злился на него за этот вопрос и не хотел огорчить.       Протянув руку, он коснулся холодной щеки и взяв за подбородок приподнял его личико, чтобы увидеть прелестные изумрудные очи. Подняв глаза на Клинкза, Пугна бросил опрометчивый взгляд, и в ответ ему улыбка, озарила лицо напротив.       Внезапный порыв ветра снаружи всколыхнул края палатки, заползая во внутрь непрошенным гостем. Пламя свечи колыхнулось и Пугна задрожал, быстро озябший от ледяного дыхания зимы.       — Как же холодно… — простонал он дрогнувшим голосом, скукожившись, инстинктивно пытаясь согреться теплом собственных рук.       Взяв своё одеяло, Клинкз накинул его на Пугну, придвинулся в плотную, обнял под одеялом, прижав к себе.       — А сейчас? — спросил лучник, заглянув ему в глаза. Их лица были совсем близко, они могли ощущать дыхание друг друга.       — А как же ты? — забеспокоился Пугна. Тепло разлилось по костям, проникло в самое сердце, обжигая его жаром, даруя ощущение безмятежности и заботы.       — Мне тепло с тобой, — пролепетал Клинкз, горячо дыша, едва коснувшись его губ, почти невесомо, накрывая лёгким поцелуем.       — Мне так хорошо с тобой, — голос Пугны звучал очень тихо, глаза были прикрыты. Лёгкая сонливость окутала его вместе с желанным теплом, повелевая окунуться в манящую глубокую дрёму.       — Я люблю тебя, мой Пугнёнок, — так же тихо, чувственно ответил Клинкз, зная, что Пугна, возможно, не слышит его, но ему это было и не нужно.       Глаза напротив медленно сомкнулись и Пугна сладко задремал в объятьях любимого.       Ветер с силой ударил по палатке, отзываясь протяжным гулом. Всё вокруг затрепыхалось и Клинкз ещё крепче прижал Пугну к себе. Он целовал его личико, ласкал губами его лоб и щёки.       Вновь тревожно задрожав, огонёк, что согревал их в маленькой тесной уютной палатке, излучая свет и умиротворение, внезапно погас. Тьма воцарилась над ними.       Клинкз огляделся. Стало уж очень не по себе. И тепло, что согревало этот крохотный уголок пространство, медленно таяло, уступая место морозному циклону, что бушевал снаружи.       Пугна заёрзал, ощущая веянье холода даже сквозь сон. Разлепив тяжёлые веки, он посмотрел на Клинкза, растерянный и сонный.       — Клинкз, почему так темно? — сварливо прогундел он, не замечая что фитиль погас.       — Огонь потух, — отозвался тот, поглаживая его бедра, укрытые лёгкой одеждой. И ничего не стоило ему сорвать её с его костей.       Клинкзу сейчас бы очень хотелось слиться с ним в исступлённом оргазме, но ситуация потребовала от него иных действий.       Отпустив Пугну, он поднялся с постели, на время оставив любимого без тепла и объятий. Слишком низкая палатка не давала ему возможности встать в полный рост.       Приблизившись к ночнику, Клинкз потянулся к своему колчану, что лежал рядом и нащупал его в темноте. Достав одну из прожженых стрел, он снял стеклянную колбу. Преподнеся горящий наконечник, он попытался вновь зажечь фитиль, но только жалкие искорки вспыхнули на мгновение, тлея тонкой струйкой белого дыма,       — Клинкз? — позвал его Пугна, приподнявшись, он как и Боник мог наблюдать происходящее.       Похоже теперь они остались без освещения в холодном мраке.       — Ничего не выходит, — безнадёжно вздохнул Клинкз. Он не мог понять причину, ведь огонь всегда горел. Но сейчас будто что-то не давало ему загореться. — Что бы это значило? — спрашивал он сам себя, отложив стрелу в сторону.       Опустив голову, он задумался. Клинкз выглядел подавленным и растерянным.       Взяв с собой одеяло, Пугна подполз к нему, накрывая их обоих, он обнял его из-за спины, бросив потерянный взгляд на потухший фитиль. Сна не было ни в одном глазу, он растворился, подобно теплу, что медленно улетучивалось, тьма и холод жадно пожирали его.       — Может я телепортирую нас? — неуверенно проговорил Пугна.       Он горел желанием помочь, хоть как-то взбодрить Клинкза. Спустив руки к бёдрам, он нежно ласкал его кости, успокаивая.       — Даже не думай, — категорически отрезал Клинкз, смерив его строгим взглядом.       Неизвестно, куда отбросит их Забвение в такой буран, они могут очутиться где угодно и нет никакой гарантии, что смогут миновать вьюгу.       Пугна угрюмо потупился. Ему так хотелось что-то изменить, но он мог лишь обнимать своего Боника, пытаясь хоть как-то согреться.       — Нужно проверить, что там снаружи, — произнёс Клинкз, нежно освобождаясь из объятий. Он нащупал в темноте свою накидку, что носил в непогоду и в холода. Накинув ее на плечи, лучник пробрался к выходу, прихватив с собой лук и стрелы.       — Я с тобой, — решительно заявил Пугна, не имея желания оставаться в одиночестве, во тьме, но ещё больше он не хотел отпускать Боника в неизвестность.       Там, по ту сторону, свирепствует вьюга и неистовый ветер рвёт и мечет, сметая всё на своём пути. Тяжолые снежные массы сковали эту ночь, разрывая небеса, порождая бесконечный хаос.       — Тебе лучше остаться здесь, там слишком холодно, — вновь отказал ему Клинкз и его настойчивый взгляд заставил Пугну остановиться.       Как всегда он был, конечно же, прав. Пугна только обречённо вздохнул и проводил любимого взглядом, когда тот, открыв палатку, окунулся в ледяную пучину.       Хлопья снега и продирающий до костей бешеный ветер на миг ворвались в место уединения и покоя. Пугна задрожал, когда морозный воздух коснулся его чувствительной слабой оболочки. Ещё плотнее укутавшись в одеяло, он не мог не думать о том, что сейчас чувствует Клинкз и каково ему было там, снаружи?       Тяжёлая стальная лапа хлестнула по лицу, обжигая кости и яростный ветер едва не сорвал с него накидку. Успев придержать её, Клинкз прикрыл глаза рукой. Плотные комья снега били в лицо и невозможно было ничего разглядеть даже в паре метров от себя. Ледяная мгла ложилась непроницаемой белой стеной. И лишь неумолимый гул и чудовищный вой вьюги стояли в ушах.       Клинкз понимал, что они не могут оставаться здесь. Чем дольше они ждут, тем быстрее холод настигнет их. Сколько ещё продлится эта адская буря? Но он не мог сделать и шагу. Ноги увязли в сугробах. Даже глубоко внутри, его пылающее жаром, огненное раскалённое сердце дрогнуло от прикосновения ледяной руки. Если даже он и сможет пройти вперёд, то уже не найдет пути назад. Это будет поход в один конец.       Что-то холодное и дрожащее обняло его за талию из-за спины, прижавшись, что даже сквозь плотную накидку он ощутил его.       Клинкз резко обернулся. Позади него застыл Пугна. Его изумрудные очи светились во тьме и даже проклятая буря была не в силах затмить их блеск и сияние.       — Пугна, что ты здесь делаешь? Я же сказал… — почти разозлился Клинкз. Его голос был едва уловим. Неистовый рёв ветра заглатывал любой шорох и звуки, порождённые где-то в недрах белого хаоса.       — Я не уйду! — оборвал его Пугна настойчиво и жёстко. А взгляд его был неуступчив, почти так же, как эта буря.       Даже укутанный одеялом, он уже отчётливо ощущал холод, что пробирался по костям, поедая их медленно и беспощадно, он не подал вида.       Клинкз был поражён его упрямству, но чего ещё было ждать от любимого. Не думал же он, что Пугна, как послушный мальчик, будет сидеть тихоней, упуская возможность проявить свой порывистый строптивый характер.       Клинкз уже хотел возразить, но внезапно он умолк. Фосфорная оболочка будто вспыхнула внутренним свечением. Тело Пугны почти на глазах осветилось бледно зелёным сиянием.       Клинкз в изумлении и одновременно с восхищением уставился на него.       Пугна не мог не заметить пристального восторженного взора.       — Что случилось? — спросил он дрожащим голосом.       От холода сводило конечности и хотя он уже не чувствовал ног, но все ещё продолжал стоять и упорно делать вид, будто ничего не происходит, дабы не показать Клинкзу свою слабость. Только бы он не отправил его обратно в палатку, в одиночество и мрак.       — Ты светишься… — в недоумении ответил костяной лучник, внезапно вспомнив, что подобное случается лишь тогда, когда фосфор в его костях начинает быстро охлаждаться.       Пугна пошатнулся, он уже не слышал Клинкза, не осознавал происходящее. Ледяная стужа проникла в самое сердце, заковала в свои оковы его кости. Ноги уже не держали его. Упав в объятья Клинкза, Пугна окунулся в безмолвную пустоту ледяной вечности.       — Пугна! — в панике воскликнул Клинкз, подхватывая на руки его лёгкое тельце и в плотную прижимая к себе.       Он взглянул на спящее личико, глаза его были закрыты и глубокая дрёма повелевала над сознанием.       — Пугна, прошу, не спи! — крикнул Клинкз умоляя, сквозь вой смеющейся вьюге. Его тело всё также ослепительно сияло изумрудным светом.       Вернувшись в палатку, Клинкз, наконец, избавился от дикого ветра и хлопьев снега, бьющих по телу будто мелкий гравий.       Холод здесь был не таким обжигающим, но не настолько тёплым, чтобы согреться.       Держа Пугну на руках, прижимая к себе, он пробрался в глубь палатки, опустил его на пуховую постель. Стащив с него одеяло, он накинул его на себя, а затем лёг сверху, укрывая его своим огненным телом и накрывая их одеялом. Обняв его, он пытался согреть.       — Проснись же любимый, прошу тебя, проснись… — в полубреду шептал Клинкз. Его сердце наполнялось отчаяньем и болью.       Прислонив свою щеку к его лицу, он ощущал, как от него веяло холодом. Сейчас всё, чего он хотел, вновь увидеть этот взгляд изумрудных манящих очей. Он зажмурился, горящая раскалённая слеза покатилась из глаз и обожгла фосфорную оболочку.       Открыв глаза, Клинкз сразу же заметил, как свечение стало тускнеть и медленно угасало.       — Пугна, ты слышишь меня? — лучик надежды озарил душу Клинкза и хотя слёзы все также катились по щекам, он не замечал их, прислонившись к его губам своими. Нежно коснувшись, он целовал его щёки, глаза, лоб…       Знакомый образ навис над ним. Лицо мокрое от слёз, встревоженный, но счастливый взгляд, был безумно рад видеть его. Пугна не понимал где он. Его разум медленно просыпался ото сна, а память будто провалилась в бездонную пропасть. Помутнённое сознание не воспринимало происходящее. И зелёные глаза безразлично смотрели Клинкзу в ответ.       — Тебе еще холодно? — заботливо спросил Клинкз, не спуская глаз с его обворожительного личика.       Он не отпускал его из объятий, продолжая согревать жаром своих костей.       Но Пугна не ответил, он не спеша приходил в себя. Вспоминая, как вышел вслед за Клинкзом, как его кости онемели от холода, а потом… Чернота и он очнулся здесь… но где?       — Где мы? — первое, о чём спросил Пугна, тихим упавшим голосом, не видя вокруг себя ничего, кроме сгустившегося мрака.        Ощущения вернулись, он почувствовал касания горячих рук и кости, так тесно прижавшиеся к нему…       — Мы в палатке. Ты чуть не замёрз. Я пытался тебя отогреть, — поведал ему Клинкз, с трудом выговаривая эти слова.       Воспоминания оказались весьма болезненными для него и он не хотел более думать об этом.       Пугна почувствовал лёгкий дискомфорт, находясь под Клинкзом, и смог, наконец, ощутить свои конечности. Он чуть поёрзал, тем самым пытаясь освободить свои руки, но безуспешно. Объятья Боника казались каменными и он будто не заметил попытку высвободиться из-под него.       На слова Клинкза Пугна никак не отреагировал. Это лишь стало подтверждением всему происходящему, а главное тому, почему Боник прижал его к постели.       Когда страх и паника отступили, Клинкз смог в полной мере насладиться не только красотой своего возлюбленного, но и ощутить прикосновение его обнажённых костей. Только сейчас осознавая, что его дружок, слегка возбуждённый, упирался ему в живот.       — Так тебе уже не холодно, — лукавая ухмылочка расплылась на его лице.       Клинкз поймал неловкий взгляд Пугны, когда тот, не желая показывать своего возбуждения, сконфузился. Он и вовсе позабыл о холоде, жар охватил его оболочку, желая Клинкза.       Тот, чуть приподнявшись на руках, спустился ниже, тем самым освобождая Пугну из своих объятий.       — Клинкз, что ты задумал? — настороженно спросил Пугна, ожидая от своего Боника очередного сюрприза, но почти сразу же ощутил, как что-то влажное коснулось головки его члена и нежность мягких губ.       Заглотив ртом его дружочка, Клинкз на миг поднял глаза, чтобы лицезреть момент его наслаждения.       Пугна громко застонал, испытывая безумный стыд и смущение. Он прикрыл лицо руками, дабы не видеть всего происходящего, и скрыть свой вожделенный взгляд.       — Клинкз, прошу тебя не надо, — жалобно взмолился Пугна. Он понятия не имел, как теперь сможет пережить этот неловкий интимный момент.       Губы Клинкза ласкали его возбуждённый орган, он горел и пылал жаром, как и каждый мускул на его костях, будто жгло их изнутри.       Клинкз не желал слушать, он хотел удовлетворить его, подарить высшее наслаждение, заставить его стонать в безумном оргазме. И это ему удалось. У Пугны даже не хватило сил, чтобы оттолкнуть Боника, или отползти в сторону.       Он уже не мог сдержать стонов и вскриков экстаза, извиваясь на постели, сжимая ладони, невольно расставляя ножки, тяжело и сбито дыша.       Шаловливый язычок нарочно дразнил, посасывая непослушного дружка, будто сладкий леденец. Пугна не хотел смотреть, он, закрыв глаза вслушивался в тишину, где отчётливо раздавались смачные причмокивания и тихое, неровное, волнующее дыхание Клинкза.       — Клинкз, я… — голос Пугны дрогнул. Он был уже на грани экстаза и его малыш вот-вот даст течь, а Боник никак не отлипал, присосавшись, подобно пиявке. Но услышав дрожащий голос, он на лету уловил намёк.       Тщательно обсосав дружочка, Клинкз принялся массажировать его одной рукой, довершая начатое, доводя Пугну до изнеможения, позволив ему достичь высшего пика блаженства. Его рука двигалась всё интенсивнее, натирая орудие, всё громче и чаще слышались стоны.       Крик боли, вперемешку с эйфорией, заполнили маленькое помещение. Тело Пугны дрогнуло и изогнулось. Струя белой липкой жидкости ударила Клинкзу в лицо и самодовольная улыбка засияла на его губах. Пугна стих, его грудь бешено вздымалась, а сердце колотилось будто неугомонное. Его дружок сразу же обмяк.       Клинкз, всё так же ухмыляясь самому себе, подполз к Пугне. Примостившись рядом, он обнял его, прижавшись и накрывая их обоих одеялом.