I wanna stay inside all day I want the world to go away I want blood, guts, and chocolate cake I wanna be a real fake Yeah, I wish I'd been, I wish I'd been, a teen, teen idle Wish I'd been a prom queen, fighting for the title Instead of being sixteen and burning up a bible Feeling super, super, super suicidal Marina & The Diamonds — Teen Idle
Хэзер смотрит на тело Вероники и мир вокруг рушится на осколки. Дура всё-таки послушалась приказа, отхлебнула из кружки и свалилась замертво, харкая кровью. У Хэзер чёрные пятна перед глазами и белые губы, она смотрит на дружка Сойер и напоминает себе держаться, быть сильной и разве может какая-то мелочь её волновать? Она осторожно слезает с постели: — Вы хотели убить меня, — поразительно, как быстро меняются приоритеты. Взгляд лихорадочно шарит по парню, по чёрному плащу, ищет оружие, может нож. Она понимает, что легко может лечь здесь, рядом с Вероникой, мёртвая и прекрасная, ведь она будет прекрасна даже в смерти. Дружок смотрит исподлобья, ничего не говорит. Хэзер и не нужны слова, она понимает, что её жизнь окончена, что всё скатывается в ёбанный кошмар и не вылезти уже. — Нужно что-то сделать с телом, — сухо говорит парень. Хэзер немного смешно, в голову приходит безумная идея, она закрывает глаза и мир медленно уплывает куда-то далеко-далеко, где нет всего этого, где Вероника жива и всего этого даже не начиналось. Она осторожно подходит к телу и смотрит на парня: — Она совершила самоубийство. Помоги мне подделать это.***
Джей-Ди её презирает, Хэзер чувствует это, читая речи о том, какой же хорошей подругой была им Вероника. Другие Хэзер печально кивают, повторяя за ней, Чендлер растягивает красные губы в улыбке. Она подходит к парню, кладёт тонкие пальцы на плечо, стискивает плащ. У него глаза холодные, злые и из них на Хэзер смотрит такая же злая тьма. — Ну что же ты не улыбаешься? — она сверкает зубами, идеально-белыми, тридцать две жемчужины идеальной девочки. Джей-Ди на руку смотрит так, что ясно: ещё немного и сломает, хрустнет костью и столько крови будет, куда там Веронике. Хэзер слышится её собственный крик, эхом бьющий по ушам, но она лишь растягивает губы ещё сильнее. Джей-Ди видит синяки под глазами за слоями тоналки и пудры — ведь знает куда смотреть, сволочь. — А что улыбаться? Она умерла, — голос ровный, будто не он помогал разбираться с телом. Чендлер смеётся, голос низкий, с хрипотцой, она тянет, палец идёт по плечу к воротнику плаща: — Исполни мечту или сдохни в одиночестве. Что выберешь? — ей смешно со всего этого, с натужных слёз Дюк, с тихого горя Макнамары, с этого мрачного лица. Он хватает ее руку за пальцы, разворачивается, тьма начинает медленно подбираться к Хэзер, опутывать руки, превращать в безмолвную и безликую куклу. Ей не страшно, она чёртов красный во плоти, ей не суждено замолчать, не в этой жизни уж точно. Джей-Ди и она смотрят друг на друга, не отрывая взгляда. Между ними дрожит воздух, ненависть скоро обретёт формы демонов: чёрного с белым сиянием пустых глаз у него и ярко-алого с чёрными провалами у неё. — Можешь зайти сегодня, бедняжка. Только в этот раз пить ничего не будем, — усмехается Хэзер. Позади шепчутся Дюк и Макнамара, не понимают, что она нашла в этом безумном чёрно-белом парне. Сама Чендлер ярко-красная, выжжет глаза и не заметит, роза и вино в одном флаконе, алые губы и багряный бант. Джей-Ди серо-чёрный, ни намёка на белый или хоть какой-то цвет в нём. Он все равно приходит, желая сделать её таким же монохромом, стаскивает бант, размазывает помаду. Хэзер из принципа кусает его за губу, он ударяет её, сквозь зубы презрительно бормочет, что лучше бы выжила Вероника, но все равно не уходит, когда она требует убираться к этой дохлой суке. Он курит каждый раз, стоит ей оказаться рядом. Смотрит так спокойно-снисходительно, будто ничего важного и интересного и нет, просто какая-то мелочь. Хэзер смотрит свысока, цокает каблуками по кафелю пола, кричит Дюк заткнуться, хотя та ещё даже писка не издала. Макнамара шепчет: — А что ты в нём нашла? Так смотришь… — Хэзер, нашла я в нём только то, что не твоего это ума дело, — огрызается девушка. Хэзер, такая милая и невинная, тут же грустнеет, отводит глаза и кудряшки падают ей на лоб. Чендлер отходит от них, оставляет их в этом невыносимо-душном синем горе по Веронике, милой Веронике, ключику к домашке и справкам. Джей-Ди смотрит на неё, не отводит взгляда. Цок-цок-цок, вот уже расстояния между ними почти нет. — Долго так пялиться будешь? Ненавижу, когда за мной следят, особенно маньяки вроде тебя, — они оба не вспоминают про Веронику, о которой скорбит будто вся школа. Тошнит уже от этого сапфирового лицемерия. Хэзер чувствует, что всё это должно быть красным. — Буду сколько хочу. Или что ты мне сделаешь, если откажусь? — он криво ухмыляется, антрацитовые глаза блуждают по телу Хэзер, задерживаются на банте и скользят дальше. Она ухмыляется: — Хочешь попрощаться со своей репутацией? — А ты думаешь мне есть дело? Она неопределённо пожимает плечами. Плевать ей, если честно, сейчас популярность Вероники такова, что самой Хэзер и не снилось, в душе бордовая зависть, на лице рубиновая улыбка. Хочется уйти, Джей-Ди останавливает её, смотрит в лицо и его тьма переползает на Хэзер. Она чувствует это, хочет закричать, потребовать отпустить её, исчезнуть из жизни, уехать куда-нибудь, ведь ему же не привыкать, да? Пусть уходит, пожалуйста… Она лишь презрительно приподнимает одну бровь: — Убери руку. — Заставь меня, — ухмыляется, сволочь. Хлопок пощёчины рассекает воздух, он морщится, на щеке красный отпечаток ладони и царапины от ногтей. Он отпускает руку Хэзер, но не её душу.***
Курт и Рэм вьются рядом раздражающей парочкой. Хэзер не видит в них людей, лишь мусор, так что требует не подходить к ней. Парни ржут, ей тошно, она хочет раздавить их одним движением ноги. Воткнуть каблук в глаз Рэму, раздавить череп Курту, это должно быть легко. Она приходит к Джей-Ди сама, он слабо ухмыляется, заметив её, в нём всё так же нет ничего, кроме чёрно-серого. Хэзер скрещивает руки на груди: — Ты же можешь кого-нибудь убить? — она рассматривает свой маникюр, ей это куда интереснее, чем этот странный полубезумный парень. Джей-Ди пожимает плечами, плевать ему сто лет, лишь в глазах огоньки пляшут, нехорошие такие. Красные. — А что? — наконец спрашивает он. Хэзер закатывает глаза, она ненавидит таких вот, непонимающих намёков. Она и так понимает, что очень он может убить, сама чуть не проверила на собственной шкуре, важнее то, хочет ли. — Нужно разобраться тут кое с кем. Сымитировать самоубийство, — она говорит спокойно, в полный голос, потому что знает — плевать всем на самом деле. Там сейчас Дюк снова и снова рассказывает, какими же подругами с Ронни они были, как Макнамара её обожала и все это переливается оттенками синего. Заткнись, Хэзер. У Джей-Ди огонь в глазах и улыбка такая, что Чендлер испугалась бы, но она постепенно всё больше и больше забывает, что такое страх. Он протягивает ей пистолет, объясняет, какой у них план. Хэзер смешно, она отхлебвает минералки и жизнь её стремительно катится куда-то в сплошное красное безумие, но честно? Ей даже нравится.***
Когда, повинуясь моде, с собой кончает Макнамара, и пытается Марта, Хэзер ничего не чувствует. На Марту всем плевать, Чендлер лично старается, чтобы та поплатилась как можно сильнее за попытку сбежать. О Макнамаре все плачут, но вот ведь забавно, Хэзер плевать. — Как же так получилось… — Дюк выглядит расстроенной, будто это не они вместе рассказывали дорогому жёлтому солнышку, кто тут слабое звено, кто лишний и о ком скучать точно не будут. Чендлер одновременно и смешно, и плевать: — Заткнись, Хэзер. — Нет! Больше я не заткнусь! Ты водишься с тем чудиком, Макнамара умерла и ты ещё говоришь мне заткнуться?! — голос Дюк дрожит от истерики, она сама вся трясётся. Чендлер поворачивается к ней, смотрит несколько секунд и вспоминает, как у мамы когда-то давно была такая мелкая собачонка, с такими же выпученными глазками и тяфканьем вместо лая Собачонка сдохла под колесами джипа, Дюк сдохнет от рук Хэзер. Она хватает девушку за подбородок, каблуки всё цокают по кафелю, Чендлер наклоняется совсем близко к лицу Дюк и шепчет, спокойно так, даже без особого гнева: — Запомни раз и навсегда, сука: не смей идти против меня. Я разрушу твою жизнь и даже не замечу, а тебе с этим справляться. Так что заткнулась и не открываешь пасть, пока я не разрешу, поняла? Или я убью тебя, — она не знает, стоит ли сделать это, но в глазах Дюк, распахнутых и таких больших, видит свое отражение. Великолепную суку, чудовище во плоти. Ей это нравится. Она приходит, — цок-цок-цок, — к Джей-Ди, они вместе смеются, он хочет придушить ее, она — воткнуть нож ему в горло, но со стороны прямо парочка. — Давай подорвем всю школу. — Даже не думай, я не позволю, — не из-за людей, плевать ей уже давно на них и их жалкие жизни. Из-за популярности, из-за восхищения в их глазах. Хочет убить их? Пусть сначала выковыряет каждый глаз и принесёт ей, тогда Хэзер уже будет плевать, она будет нежиться под разномастными взглядами, пошлёт воздушный поцелуй очам Дюк, — ей так даже больше идёт, глаза не могут говорить, — и рассмеётся. Джей-Ди хмурится, Чендлер закатывает глаза, момент, когда они всё-таки убьют друг друга — вопрос времени. В шестнадцать они сжигают Библию и всю школу бонусом, звучит как отличная идея, но ей все равно не нравится. — Мне не нужно твое разрешение, — сухо говорит он, по глазам видно — реально взорвёт же. Чендлер приподнимает одну бровь: — Это не разрешение. Это предупреждение, — она лично перережет ему горло во сне, если потребуется. Он так же лично всадит пулю промеж глаз, вопрос только кто из них быстрее. Хэзер разворачивается и, — цок-цок-цок, — уходит. Взгляд спиной чувствует, но только закидывает в рот приторную до отвращения конфету и улыбается, будто ничего и не происходит.***
Она стоит у школы и единственное, что её волнует — как убить этого ублюдка, что посмел рушить ей все планы. У неё под пиджаком пистолет, а сердца и не было никогда. Вокруг кипит жизнь, люди ходят туда-сюда, смотрят на неё так восхищённо, как всегда. Она и взглядом их не удостаивает, плевать ей уже давно, жизнь стало сплошным красно-черным пятном и не отмывается. Она отмахивается от миссис Флемминг, просто напрямую идёт в котельную, ведь помнит, как туда в шутку посылала Макнамару, помня, что та боится темноты. В этот раз ничего по кафелю не цокает. — Привет, мудила, — обьявляет она, увидев Джей-Ди. Тот поворачивается со странным выражением лица: вроде бы и рад, а вроде бы и убить хочет. Он смотрит на пушку в ее руках, достаёт свою: — Я уж надеялся, больше не увидимся, — он стоит рядом с бомбой, Хэзер жалеет, что прогуливала химию, может знала бы про эти штуки хоть что-то. Она пожимает плечами: — Не волнуйся, после сегодняшнего и вправду не увидимся. Отойдешь от бомбы или тебе помочь? — она делает всё, как он учил. Снимает предохранитель, взводит курок и улыбается, будто сейчас фотографировать будут, ведь она же королева, ей положено всегда быть прекрасной. — И не надейся, сука, — первый выстрел делает он, попадает чуть левее головы Чендлер, та тут же прыгает в бок, за трубы, пока наверху вовсю скачет Дюк, в абсолютно неподходящей ей жёлтой форме. Хэзер стреляет не глядя, разумеется не попадает, но и ладно. Ещё пара выстрелов и крик Джей-Ди даёт понять: всё кончено. Хэзер осторожно вылезает из укрытия, но только бомба пищит так истерично, совсем как Вероника, когда дело заходило о Марте. Чендлер смеётся, понимая, что чёрта с два она это дерьмо обезвредит, делает пару выстрелов в никуда и смотрит на Джей-Ди, держащегося за бок: — Поздравляю, мудила. Ничья. Она выходит из школы и садится на ступеньки. Осталось сколько там, две минуты? Хватит, чтобы покурить. — Ну и толку всё это устраивать было? — выходит из школы Джей-Ди. Хэзер, не оборачиваясь, показывает ему средний палец, затягивается и выдыхает облачко дыма. Парень садится рядом, смотрит вперёд: — Смешно это. Ты знаешь, ты ж меня с первой встречи бесишь. — Взаимно, — фыркает она, протягивая пачку. Он вытаскивает одну сигарету, пачкает остальные кровью, но Хэзер уже плевать, если честно. Они оба курят и смешно даже. Чендлер говорит, облизывая такие бледные без вечной красной помады губы: — Но трахаешься ты хорошо, это надо признать. — Взаимно, — хохочет он. Несколько секунд сидят молча. Наконец Джей-Ди говорит, скорее для приличия, типа он сделал всё, что мог: — Лучше бы отойти. Эта штука должна рвануть от души. — Ага, — отвечает Хэзер и они продолжают сидеть. Позади взрывается школа и вся их жизнь.