blade edge.

***

Пламя полыхает меж домов, охватывает жителей, уводя в смертельную пляску, клубится дымом над крышами. Запахи горящих тел сливаются в один, а крики превращаются в всеобщую какофонию. И Монах в очередной раз понимает, что чувствует человек, когда его ведут на плаху. Страх заполняет рассудок, словно он вовсе не клинок, а хворост под ногами юной фейри. Кровь питает траву, будто удобрение, попадает на ботинки, и мужчина понимает, что кровь эта точно такая же как у него. Он боится, но сохраняет рассудок. И в очередной раз натягивает капюшон, в попытках скрыть свое лицо от всевышнего, ведь тот все знает. Монах противится, отрицает свое предназначение, которое так усиленно навязывал ему отец Карден. И бежит, спасается, но смотрит страху в лицо. Смотрит в большие и светлые, как лунные камни, глаза мальчика фейри, и видит себя в его испуганном, но уверенном взгляде. Он болен. Поражен жуткой скверной, дьяволом. Ушиб на виске будто сужается и пылает пламенем, созданными самим Господом Богом в лице Красных паладинов. На языке соль с привкусом железа. Все вокруг плывет и смешивается, пляшут тени, как блики от камина на деревянном полу. И безымянный монах прилагает все усилия, чтобы встать. Без имени, ведь теперь он не знает себя. Не понимает своей природы и избегает ее, отбрасывает, уворачивается от ударов судьбы, а та проникает в его нутро обжигающим запахом фейри. И он кричит. Срывается, бежит куда-то, в попытках оторваться, ускользнуть как тень в сумерках, превратиться в кромешную ночь. По правде, он сам как тьма, его душа черна и полна ужасов. Но на самом деле переполнена страхом. И он не признает. Жизнь его проникнута единым смыслом: служением и верой на грани с безумием. Безумие — демон, которого он вынужден вскармливать, отдаваться ему всей душой и бросаться грудью на пики благоразумия. Его крупицы отражаются в его зрачках, бессилие окаймляет их, и он молится. До дрожи и изнеможения, истязает свою оболочку, чтобы очистить бесплотный дух. У его демона есть хозяин. И имя ему Карден. Монах не смотрит ему в глаза, но тот понимает, что имеет власть над ним и, пожалуй, управляет как кукловод. Идеальный, холодный, расчётливый, четко выполняющий приказы — клинок в руках своего Отца. И он молится. Плачет. А соленая жидкость стекает по подбородку, утопает в одеждах и впитывается. Он забывает, что хорошо, а что плохо, и теряется в догадках. Будто воля его больше не беспрекословна, а эмоции реальны. Он отомстит.