Судьба неизбежнее, чем случайность. Судьба заключена в характере…
Наруто впервые ехал по городу ночью. Не освещенный солнечным светом, он казался совершенно серым и угнетал; белые сугробы, у земли темные от грязи, могильными холмами выступали из тьмы; небо не было "бархатным," как часто пишут в книгах, а казалось бездонным, жадным, затягивающим и ледяным, словно там, в сумрачной дали, дрейфовали айсберги и ныряли белые медведи; желтые фары резали глаза, казались здесь совершенно чужими, привлекающими внимание, от этого становилось ужасно неуютно. За окном пассажирского сиденья мелькнуло смазанное пятно, подобное человеческому лицу, и Узумаки шарахнулся в сторону: оно показалось ему страшным настолько, что сердце ускорило ритм, а в животе перевернулся и затянулся узлом холод. Он помотал головой и, надеясь отвлечься, открыл пакет с подарком Хинаты, — Цунаде отдала его перед самым отъездом, когда Нагато уже завел мотор автомобиля. Там лежал яркий, даже на вид уютный широкий красный шарф. Наруто улыбнулся и сжал его в руках, постепенно успокаиваясь, ощущая магкость пряжи и думая, что, должно быть, Хината сама его связала; у этой тихони наверняка есть множество скрытых талантов. Очень странно, конечно, что каждый год она дарит однокласснику подарки, неизменно угадывая, что придется ему по душе, но и очень приятно тоже. Надо обязательно ее поблагодарить... А пока пусть тепло чужого сердца греет, отгоняя тревогу.***
Саске бежал по лесу, следуя за мелькающим вдали силуэтом — от деревьев было не отличить без движения. Она легкая, незаметная, она как пугливая лань, и это такое удовольствие, бегать с нею по лесу. Только надо догнать, она обещала поцелуй, если он ее догонит. Но вдруг крик. Это... Это она кричит? Что произошло?! Учиха ускорился, но под ноги подвернулся камень, и он полетел лицом в снег. Поспешно вскочил. Замер. Впереди, полускрытый древесными стволами, огромный зверь раздирал клыками тело его девушки. Саске видел, как кровь стекает на снег и пятнает его бордовыми разводами, пачкает узкую лисью морду, слышал ее запах и ощущал тепло, столь похожее на живое. Видел обезображенное, когда-то прекрасное тело. Смотрел, не отрываясь. Кажется, даже не дышал; кажется, сердце его не билось... Он сам сейчас жив или тоже умирает?***
— Эй! Эй, ты чего?! Ты меня слышишь вообще?! Его трясли за плечи и хлопали по щекам. Саске стоял на коленях на ледяном каменном полу; только теперь перед его глазами вырисовывалась окружающая действительность, пробиваясь сквозь призрак смерти. — Я... Я видел... Она! Нет! Нет... — жалобный лепет поднялся в крик и сорвался в шепот. — Приди в себя! Пей, — в губы ткнулся холодный стакан, он покорно сделал глоток. Через секунду носа коснулся запах... Тот самый запах. Теперь отвратительный. Учиха мотнул головой, отталкивая чужую руку, и его вырвало на пол; в горле встал отвратительный привкус. — Не... Буду. — Фу... Да что случилось, в конце концов?! — Она... Мертва. Он ее... Убил. Он ее убил! — Саске закричал, и эхо вернуло его слова — так, словно их произнес кто-то другой. Только теперь он окончательно осознал, что произошло. Щеки обжег холод слез; они коснулись уголков губ, и во рту стало солоно. Шею и грудь стягивали все сильнее тугие кольца, вдохнуть было невозможно. Жалобно изогнулись губы, тихий, щенячий какой-то скулеж сорвался с них... — Ее? А, ту девицу? — голос собеседника стал груб и презрителен. — Нашел причину. Как угомонишься, доложи главе; он будет счастлив.***
Вскоре машина сбросила скорость у шестиэтажного дома, сложенного из кирпича, определить цвет которого представлялось невозможным: во-первых, было темно, а во-вторых, на стенах виднелся яркий рисунок-граффити. Среди строгих небоскребов, сверкающих непрозрачным стеклами балконов, он казался хипповатым наглым подростком, который заявился к папе-бизнесмену на работу и теперь смущает холеных секретарей разноцветной шевелюрой, — Наруто даже усмехнулся, так ему понравилось это сравнение. Нагато вывернул руль, съезжая в подземный паркинг, ярко освещенный белыми лампами. В правом крыле ровными рядами выстроились машины: роскошные гоночные спорт-кары, легковушки, тяжелые джипы, автобусы и даже пара грузовиков. В левом, меньшем, тоже стояли автомобили, но помятые, без стекол, со спущенными шинами, без зеркал или даже дверей. — Как ездить нужно, чтобы таких результатов добиться? — буркнул Наруто. Он не поверил в то, что ему рассказали, но чувствовал, что поверить придется, и это знатно портило настроение. Узумаки вполне устраивала его жизнь, менять что-то совсем не хотелось. Но разве кто-то спросит? Нагато неопределенно хмыкнул: — Бывают... Ситуации. Давай, выгружайся, с дедом пойдем знакомиться. Миновав паркинг, они стали подниматься по лестнице — лифты оба не любили из-за замкнутости и узости пространства. Дом внутри был подобен административному зданию или школе и мало походил на обычный жилой муравейник. — Всего в доме шесть этажей, восемь подъездов. Два крыла. В правом залы для тренировок, приемные, кабинеты, классы. Мы сейчас здесь. Левое — жилое. Дети и подростки занимают два верхних этажа, ниже старейшины. На первом этаже взрослые мужчины, на втором женщины. На третьем что-то вроде госпиталя, там утолщенные стены. Заблудиться легко можешь, конечно, но ты спрашивай у кого угодно — помогут. Куда нельзя ходить, туда и не пройдешь. Сейчас с моим отцом, твоим дедом, поговоришь, он тебе все подробно объяснит. Когда войдем, поклонишься, и головы не поднимай, пока он не велит. Традиция. Дед добрый и самый старый у нас здесь, кое-какие уроки ведет, с вампирами контактирует; если бы не возраст, он бы возглавил стаю, а не я. Через несколько лет, когда все освоишь, ты меня сменишь... Наконец-то. Они остановились перед выской деревянной дверью с металлической табличкой "25/к." — Двадцать пятый кабинет, — сказал Нагато, словно это требовало объяснений. Он постучал и дождался, когда дребезжащий старческий голос откликнется: "Да? Входите, входите!" Тогда оборотень впустил Наруто и вошел сам, тут же, у двери, низко склонив голову. — Что такое, мальчик мой! Формальности! Кого это ты привел, а? — Здравствуй, отец. Это Наруто, сын Минато. Этой ночью у него был первый оборот, и наш будущий вожак — китсуне. — Конечно, белый? Никакого разнообразия! — старичок засмеялся и, повернувшись к Наруто, участливо заохал: — Как все прошло? Как ты себя чувствуешь, ничего не болит? Иди сюда, иди, я на тебя посмотрю! Высокий какой, а плечи, плечи! За ними вся наша стая спрячется, да? Пока старичок разглядывал Узумаки, Узумаки разглядывал старичка. Он был невысоким и сгорбленным, глаза запутались в сетке морщин; они казались хитро прищуренными, и потому весь вид деда был такой, словно он хранил добрую тайну. Поверх голубой рубашки он носил коричневую жилетку и зеленую джинсовую курточку, черные штаны внизу были подвернуты, а ступни упрятаны в яркие кеды. На шее старейшины висел какой-то шнурок, на запястьях болтались фенечки. Наруто подумал, что внешний облик дома соответствовал по крайней мере одному из его обителей. — Можно сказать, что все хорошо, — он невольно улыбнулся. — Правда... Правда я, кажется, кого-то убил. — Это была вампирша. — Нагато мгновенно разрушил радостное очарование. Старичок беспокойно покачал головой: — Ах, как нехорошо! Ох! Ну ничего, ничего, мальчик мой, и у меня первый оборот без жертв не обошелся. Мы с ними разберёмся, а ты учись, знакомься, тут столько ребят твоего возраста, подружишься с ними! Да-да! Сейчас Нагато тебя проводит, обустроишься, познакомишься с соседями, они тебе помогут освоиться! В этом доме те, кого называют Семьей — лучшие из лучших: врачи, следователи, юристы, охотники, все живут дружно вместе! — дедушка хитро подмигнул: —Ты впишешься, да?