Песня о счастье

Восходит солнце теплое летнее. Согревает первыми лучами не успевшую остыть землю, а затем спешит с полей в городок, где на небольшой площади стоит деревянный дом. Трогает рассветная нежность оконца. И из-за них, будто в ответ, слышится пение. Кто в городке не первый день, знают, что раньше стояло тут не больше дюжины домов, разваливающихся, а то и пустых. Но оказалось, что живет в одном из них кузнец, которому равных не сыскать. И стали со всех уголков съезжаться – посмотреть на дивного мастера. Потом и селиться поближе начали. Так и собрались все ближние деревеньки в один городок. Дороги проложили, домов больших построили. Только кузнец все свой дом незамысловатый отказывался променять. О причинах шептались, конечно, но всё по-доброму. А причина, между тем, у него и правда была... То лето выдалось знойным. Жаркими ночами спалось дурно. Или не спалось вовсе. Одной такой ночью в домишке на окраине трепетал серый свет. А у окна сидела гномка. В глазах ее тоска. Так и сидела, ничего не делая, ко всему безучастная, все смотрела и смотрела. Муж ее отправился на охоту. И она даже не помнила, проводила ли. Не интересовали больше молодую душу поля в цветах, не влекли деревенские праздники, не хотелось ближе к горам.Пусть муж к ней добр, пусть есть дом, но нет в нем радости, и детского смеха нет. Так ей все опостылело, так все невыносимо стало, что трудно сказать, сколько бы она протянула, не покинь ее мужа ту в ночь удача на охоте. Зверье, как по приказу, попряталось. Но судьба возьми и удиви охотника. Оставив поиски, он бесцельно брел, погруженный в печальные думы. А как вывела ее тропа на опушку, так и остановился. Прислонившись спиной к дереву, полуживой смотрел на него гном, ростом выше и шире плечами. Топор его валялся рядом. Так она и увидела его. Одежда изодрана, волосы всклочены, разбито лицо. И даже таким узнала. Да и как не узнать. Стоя на пороге, еда держась на ногах, Торин открыл было рот, но она ему попросить не дала. Засуетились муж с женой вокруг раненного гнома. Запрыгала веселее свеча. И хотя выходили его быстро, а уже незаметно подобралась дождливая осень. И быть бы ей унылой, не согласись Торин остаться у супругов еще на недельку. - Дом ваш, - сказал он, - того и гляди совсем развалится. А впереди зима. Да и не отплатил я вам добром за добро, - порадовали хозяев добрые слова, хотя они и не знали, как редко их можно услышать от сурового странника. Но куда больше порадовало, что он останется. Недели, разумеется, не хватило. То дождь польет – на улице не поработать, то заговорятся об инструментах ли, о дорогах, о местных нравах. То бывало и праздник какой в деревеньке. Как бы там ни было, дом, прежде затхлый и пустынный, наполнял теперь вечерами теплый свет. Зажелтели занавески на окнах, позабыла скрипеть старая дверь. Случайные прохожие все чаще ловили вкусные запахи и смех. Звонкий ее, низкий его и поначалу неумелый Торина. Прошла неделя, за ней вторая, а там еще и еще. Дом потихоньку закончили, тут и зима пришла. Все вокруг засыпало так, что не пройти. Да Торин и не спешил уходить. Время терпело, а здесь, трудясь плечом к плечу с простым гномом, помогая обустраивать какое-никакое жилье, ему было совсем спокойно. Даже сны о Горе отступили перед дружескими шутками, добрыми словами. Многому он научил гостеприимного хозяина. Вечерами они часто мастерили что-то. А Торин, бывало, поднимет голову на хозяйку, и та улыбается ему. Открыто так улыбается, как давно никто не делал. Им казалось, о себе он говорит мало. Но тем временем он открыл им больше, чем всем встречным за последние годы. Сам все больше слушал. И, сказать по чести, учился. О доме заботиться, вечера не у костра проводить, говорить о пустом. Но какой бы долгой не была зима, кончилась и она. А за ней, на удивление ранняя, примчалась звонкая весна. Разукрасила лица улыбками, воздух птичьими песнями, сердца новыми чувствами. И гномку не обошла. Все чаще бросала она взгляды на синеглазого гостя. Стояла у окошка и смотрела, как работает, засучив рукава. Руки сильные, умелые. И все не шли из головы настойчивые образы. Она и потушила бы разгоревшийся костер, но нет-нет да поймает на себе горячий взгляд. Глаза его вечерами темнее, голос ниже... И все как само собой возникло, так само и разрешилось. - Хорош наш друг, - обронил как-то ее муж, - да только одинок, - она и не поняла сначала, к чему были его слова. Но тем же вечером он сказал, что на ночь не вернется. Мол, надо бы друга проведать. Или еще кого-то. Она не запомнила причины, а он ее и вовсе не знал. Но вот взгляд его она помнила. И помнила, как он погладил ее по плечу, будто одобряя, подталкивая. Он тогда еще улыбнулся, и показался совсем другим. А Торин, вернувшись позднее обычного, по ее глазам понял. По тем, которые, должно быть, полюбил. Хотя и непривычно было гордому гному думать о своем, о личном счастье. До начала лета он прожил с ними. Привык и к уютному дому,и к теплой постели, к ужину вовремя, нежным ночам. Привык, сколько мог, любить. Отстроили кузницу, и друг его трудился там теперь не покладая рук. С каждым днем все лучше выходили работы. С улыбкой он смотрел на жену, сияющую больше прежнего, с улыбкой - на Торина. И было у него на сердце легко. Ровно как и у каждого в заново родившемся доме. Но время шло, и как бы ни хотелось им делать вид, будто все как прежде, стали доходить вести. Тревожные. Обрывками. Но не это было главным. Заныло сердце короля. Позвали старые горести, позабытые почти долги. Все дольше он задерживался у камина вечерами. Все меньше спал, реже ел. Не спешил в постель к любимой. А когда все же приходил... она любила его всей собою, как могла, любила, пока сам он заботился о судьбах других... - Не мучь себя, - на плечо Торина легла широкая ладонь пускай и недавно обретенного, но родного до мелочей, друга, - и мы видим, и сам понимаешь, тебе идти надо. Посмотрел на него Торин и не нашел, что сказать. Прав. Конечно же, прав. Как иначе. Замерла на мгновение гномка у стола. Да потом отвернулась и снова взялась за лепешки. Прощались недолго. Хотя Торин и задержался на день. Проверил все ли в кузнице хорошо, в порядке ли дом. И как же они без него. Справятся. Обнял друга, вручив инструменты, что принес с собой. На память, мол. Обнял любимую. Поцеловал в лоб. Не сказал ничего. Улыбался им только, да не разжимал ладоней сколько мог. - В добрый путь, Торин. - В добрый путь. Вести пришли быстро. Вернули Гору. Вернули дом. Но дом теперь без короля. Но как бы ни спешили гонцы, она раньше поняла. Она обратно его не ждала. Знала, с первого взгляда, что не вернется. Гору вернуть – хотел. Дом вернуть. Долг отдать. Отомстить. А что дальше делать, не думал. После звали их к горе. Должно быть, рассказал Торин друзьям о них. Но они не пошли. Слишком дорог был дом настоящий, хранящий столько памяти. Так и стоит он на площади. Днем работает в кузне приземистый гном, приносит ему, любимому, прохладной воды любимая. А вечерами желтеют теплом оконца, слышатся негромкие песни, да детский смех. Бывает, взгрустнет хозяйка, положит голову мужу на плечо, вздохнет глубоко. Тот погладит ее по прибранным волосам. Посмотрят оба на синеглазую девчушку, улыбнутся друг другу и снова польется песня.