***
Мэйв откинулась на спинку стула. Шея начинала гудеть, отводя на задний план по-ночному тёплый стрекот сверчков за окнами трейлера. Маленький стол казался ещё меньше, чем обычно, ручка неохотно скользила по бумаге, выводя кривые буквы. Девушка устало протёрла глаза и взглянула на часы. Всего лишь час ночи. Времени ещё полно, так что нужно продолжать. Сочинение выходило странным, раньше она не писала ничего подобного. Слишком витиеватое, но при этом искреннее, а извилистые метафоры стали уж слишком извилистыми. Но ей нравилось. Словно немного корявые буквы появлялись на листке бумаги сами собой, словно слова рождались где-то в глубине её души. О, Мэйв готова была сидеть за этой несчастной работой на тему "Частичка прекрасного в повседневной жизни" (очередная бредовая идея мисс Сэндс) хоть до самого рассвета. "Те, кто не понимает красоту каждого из окружающих их людей, слепы. Но недуг этот не смертелен - они ещё умеют познавать этот мир. Щупают его, нюхают и пытаются услышать. По-настоящему же безнадёжны те, кто думает, что эту красоту легко понять. То, что кажется явным не всегда является таковым. То, что видится простым и естественным, на деле удивительно. Что если оглянуться на неприметную и простую, как кажется одним, яркую и дурашливую, как видится другим, девушку, которую ты видишь каждый день? Что можно найти в ней? В таких, как она?" Небольшая мушка стукнулась об абажур висящей над столом лампы. Старенькое радио тихо зашипело в углу комнаты. Важно ли всё это по сравнению с тем, что чернила изливают на жёлтые листы? Мэйв сама не знала, почему, но чувствовала каждой клеточкой своего тела, что пишет о чём-то ужасно важном. Есть такие девушки - они будто сделаны из мёда и стекла. Их будто видишь насквозь, до того они понятны. Они, кажется, вот-вот разлетятся на мелкие кусочки, стоит только неосторожно их коснуться, до того хрупки. Но стекло имеет свойство искажать реальность, кажущуюся такой простой. А раскалываясь, ранит в сотни раз больнее, нежели чувствует само. Девушки из стекла и мёда не так просты, не так сложны, не так глупы и не так милы, как ты думаешь о них. Они необычны. Они прячут в себе что-то большое и светлое. Ты долго не можешь избавиться от их следа на своём языке. Жжёный сахар и немного рома. С Эйми они познакомились не так давно. Может, года три-четыре назад. Странно иногда, как легко забываются какие-то действительно важные даты, в то время, как всякая неприятная мишура хранится в голове всю жизнь. Казалось, она проста и понятна. Казалось, не так уж и много скрыто под этой яркой, немного инфантильной одеждой и перепачканными губной помадой зубами. Эйми, кстати, жутко их стеснялась. - Эй, Гиббс, с такими зубищами можно орехи грызть! - визжала Оливия с задней парты, пока Руби шутила что-то про невозможность отсоса, а Анвар насмешливо подводил губы. Эйми тогда была новенькой, но уже начала общаться с этими кретинами. Тут её было сложно винить - хочешь жить, умей вертеться. - Будь с ними осторожней, а то первый поцелуй будет больше похож на исследование сталаглимитов. - Руби неприятно оскалилась, а золотистые кудряшки Эйми обиженно задрожали. Мэйв отчётливо видела навернувшиеся на её глаза слёзы и смущённую улыбку, призванную скрыть их. - Сталагмитов, вообще-то. - грубый выкрик заставил всех обернуться к ней. Уайли отложила книжку и улыбнулась. - Советы по отсосам будешь давать, когда научишься нормально говорить по-английски, Руби. Большие зубы куда лучше микроскопического мозга. - Шлюха. - Уже лучше. Хотя бы профессию мечты правильно выговариваешь. Сквозь бурю презрительный взглядов, раскрасневшихся щёк и поднятых кверху средних пальцев, Мэйв заметила искреннюю улыбку Эйми. Улыбку, будто сотканную из света и золота. На душе сразу стало тепло.***
- И кстати, у Гермионы Грейнджер тоже были такие зубы. - Правда? А я и не заметила. - Не той, которая в фильме. Книжная версия намного лучше. - Не люблю читать. А в фильме она такая красивая. - Вот именно поэтому и хуже. - Ты меня не убедила, но это здорово. Наверное, в книгах всегда лучше. Ой, смотри, как круто! Эйми очень быстро отвлекалась. Но не потому что была дурочкой. Просто мир предлагал ей слишком много всего, а она с радостью принимала его дары. Даже сейчас, сидя в затхлом туалете. Забавно, что этот туалет стал "их местом" практически мгновенно, как нечто само собой разумеющееся. Мэйв меньше всего на свете хотелось, чтобы эту милую, полную света девушку записали в ту же компанию, что и её. Компания называлась "немного опасные, но всё ещё не заслуживающие никакого уважения изгои", и кроме Мэйв Уайли там не было никого. Никто не должен знать об их дружбе. - Этот странный парень потрясно одевается! - золотые цепочки и серёжки Эйми наивно звенели в чуть менее золотых прядях волос. - Его за это заклюют. - отчеканила Мэйв. - Анвар точно проходу не даст. Яркие губы грустно дрогнули, девушка соскользнула обратно на крышку унитаза. - Ужасно жить с такими жестокими людьми. - Обращай внимание на тех, кто тебя любит. Не смотри на идиотов. - Это сложно. - Всё сложно, в этом и смысл. Они улыбнулись друг другу - тепло и очень грустно. Как будто им было не по пятнадцать, а под шестьдесят. Как будто они знали друг друга всю жизнь. Эйми не была простушкой, а Мэйв умела видеть. Девушка потёрла костяшки занемевших пальцев и мельком оглядела груду валяющихся на полу скомканных листков. Все эти воспоминания питали её изнутри. Нужно было продолжать. Ты живёшь с этим вкусом так долго, как можно себе представить, стоит лишь коснуться их однажды. К нему не привыкнешь, он всегда с тобой. И каждый раз, думая о нём, ты вспоминаешь их. Блеск мёда. Звон стекла. И они танцуют под дождём, как будто всё так, как и должно быть, а капельки дождя сияют золотом, просто потому, что пролетают мимо. И их одежда промокает насквозь. А им плевать - плевать, где они, что с ними и кто рядом. Движения их танца подчиняются единственно прекрасной музыке - шелесту теперь уже радужных капель. И они запрокидывают голову вверх, закрывают глаза и смеются. По их векам и разведённым в стороны рукам струится вода - а они просто танцуют. Мокрые до нитки. Удивительные до мозга костей.***
Эйми вообще любила выкинуть что-нибудь эдакое. То сидит себе спокойно на химии, и тут хитро прищуривается - Мэйв всегда ловила этот прищур в самый последний момент. А потом возьмёт и окунёт в пробирку какой-нибудь камешек, который только что строго-настрого даже трогать запретили. И как только по парте с шипением разольётся едкая пена, корчит из себя дурочку. У неё здорово выходит - иногда она даже забывает менять это выражение лица. Мэйв никогда не была против. Эймс всё равно другая. Умная, добрая и такая... Она никогда не могла подобрать третий эпитет. При всём своём богатом лексиконе, ей хоть убей не приходило в голову слово, которое описала бы Эйми Гиббс достаточно полно, ёмко и честно. Такого слова просто не было ни в одном языке мира. - Что ты творишь? - Да ты только взгляни! В тот день они гуляли по парку. Нормальные подростки по паркам не гуляют - тут не дунешь травы и не залезешь под чужую кофточку. Это место для одиночек и пенсионеров. Как однажды сказала Эйми: "Сюда приходят либо те, кто не в состоянии подключить порнхаб, либо те, кто пересмотрел его весь". Очень точное наблюдение, над которым Мэйв хохотала, как сумасшедшая. Так или иначе, шанс того, что их увидят вместе равен нулю. Они сидели на скамейке под огромным буком, когда начал накрапывать дождь. Сперва погода была замечательной, солнце так и сияло во всём своём весеннем великолепии. Мэйв читала подруге что-то из Джейн Остин, и буквы так и расплывались под тёплыми лучами. Эйми положила голову ей на плечо и легонько приобняла за локоть. Почему-то приятное тепло её тела и сладковатый запах духов заставили голову Мэйв закружиться. Она неловко запнулась ища строку, как вдруг... Дождь обрушился внезапно и без предупреждения. Не будь над их головами густой кроны, девушки тут же промокли бы до нитки. Эйми внезапно отпустила чужую руку и выскочила на тротуар - прямо под холодные струи. - Что ты творишь? - Да ты только взгляни! - Эймс, постой! - Всё в порядке! - она бросила это через плечо и подняла лицо к небу, раскинув в сторону руки. Высунула язык и рассмеялась. Мэйв, казалось, потеряла способность двигаться. Просто сидела на скамье, поджав под себя ноги. Просто пялилась на быстро намокающие кофту, джинсы и медовые пряди. Теперь они потемнели и немного завились кольцами. Эйми плавно кружилась, закрыв глаза и позабыв о целом мире. Её браслеты тихонько брякали, а дождь всё шумел и шумел... Как будто напевал ей что-то. Такая красивая. Мэйв сразу подумала о древних нимфах. Наверняка они выглядели так же. Вообще, она иногда записывала такие моменты в специальный блокнот. Себя убеждала, что просто собирает впечатления и метафоры для своих будущих книг. Прекрасная нимфа в джинсовке цвета фуксия и джинсах клёш, кружащаяся под весенним ливнем. Милая розово-липкая улыбка с кусочками кекса в уголках рта. Задумчивый взгляд из-под светлых локонов, а потом внезапный смех. Эйми смеялась совершенно по-особенному. Как будто кто-то случайно рассыпал мелкие монетки посреди тихого европейского переулка. В таких ещё всегда журчат фонтанчики с питьевой водой. Бессмысленно было отрицать, что все записи в этом блокноте были посвящены только Эйми Гиббс. Они - душа и сердце любой вечеринки. Все замирают, глядя на блеск их улыбок и свободу жестов. Все цепляются за них взглядом, потому что не могут иначе. Но в глубине души я знаю, что никто и не вздрогнет, когда девушка из мёда и стекла снимет с себя одежду. Им достаточно быть. Быть здесь и сейчас, как есть, полными счастья и бесконечного покоя. Иногда подобные мне думают о том, какого это - быть одной из них? Такой яркой и полной жизни, такой лёгкой и притягивающей к себе. Какого это - отпустить прошлое, перестать верить в саму возможность настоящего? И никогда не думать: "Эй! А достаточно ли я хороша? Именно такой она всегда всплывала в голове Мэйв. Да и в любой голове, наверное. Вот только если знать её немного получше, образ немного меняется. Он не мрачнеет, напротив, разливается миллионом оттенков. Мэйв улыбнулась и быстро, немного смущённо, взглянула на золотоволосый портрет, который зачем-то всегда держала на этом меленьком столе, рядом с собой. - Моя милая. - прошептала она, чуть касаясь пальцами плоских губ. - Ты ведь и не поймёшь, что я говорю о тебе. Да, такие, как я - невзрачные, грустные и вечно мрачные, могут не понимать их. Легко жить, осознавая, что ты - главный герой, верно? Мы должны бы ненавидеть девушек из мёда и стекла, но вместо этого долго глазеем на их улыбки и улыбаемся в ответ. Мы сидим в тишине и думаем о них. Их танцы, их блеск, их запах - они сжигают тебя изнутри, и ты радуешься этому, потому что их огонь никогда не обожжёт. Только согреет и осветит путь. В своих тихих уголках мы мечтаем лишь однажды забыть прошлое, сделать вид, что мы - больше не мы, и стать одной из них. Стать одной из медово-стеклянных беззаботных девушек. На Эйми было лёгкое платье, чуть прикрывающее плечи и едва касающееся коленей. Локоны она собрала наверх, оставив лишь пару золотистых колец изящно падать на округлости плеч и спины. Этот зимний бал был словно создан для неё. - Ого, Эймс, ты... - у Мэйв перехватило дыхание. - Выглядишь просто... Как богиня! Она рассмеялась - легко и непринуждённо и положила руки на чужие щёки. - Ты тоже просто красотка, Мэйв. Они постояли так пару мгновений, касаясь друг друга лбами, гладя в глаза и улыбаясь. Пальцы Мэйв аккуратно легли на её запястья. Она чувствовала, как в животе вспыхивает совершенно новое, ранее неведомое ей, чувство. - Ты даже не представляешь, на что я ради тебя готова. - Удиви меня. - Я брошу курить и стану католичкой. - Тогда я согласна стать вашей женой. Смех Мэйв отдал тяжкой болью куда-то в лопатки. Каждый раз, каждый чёртов раз, когда она хотела рассказать о своих чувствах, её разбирал страх - животный страх остаться одной. Даже если Эйми не отвернётся от неё, общаться так, как раньше, они уже точно не будут. Чёрные буквы размыла солёная капля. Ну и расклеилась же ты, Уайли! Она быстро чмокнула листок и аккуратно положила его в портфель. Огромная луна за окном сияла мёдом сквозь кристально-чистое оконное стекло. Мэйв повалилась на кровать, что есть силы сжав подушку руками. - Я расскажу тебе обо всём, Эйми, честное слово. - пробормотала она, глядя куда-то в потолок. - Но только тогда, когда это сочинение зачитают перед всей школой. Клянусь. Клянусь. -