Скажи "сыр"

*** Тим бездумно проводит пальцами по животу, размазывая сперму, и поднимает голову с подушки — а задница у него до сих пор набита завитушками до самых краев. — Скажи "сыр", — говорит обдолбанный придурок, а потом его большой палец заслоняет весь экран, щеголяя мозолями и облупившимся черным лаком, а потом этот кретин роняет камеру. *** Девушка за кассой улыбается ему. — Фондю или спагетти? — спрашивает она. — Что? — буркает он, вздрагивая. — Моцарелла и пармезан, — кивает она на его покупки. Он бестолково пялится на два куска сыра на ленте перед ней. — Оба мимо. — Моцарелла еще очень хорошо подходит для салатов, — добавляет кассирша. Он расплачивается и выходит из магазина. Откуда ему, блядь, знать, что там хорошо подходит для салатов. Ебаная моцарелла. Просто тогда у них было два вида сыра, один белый, а другой более желтый, поэтому такие он и покупает. Тим стаскивает с себя все в спальне, вешает на стул куртку, штаны, рубашку, отбрасывает в сторону носки. Его телефон никак не хочет ровно стоять на новой тумбочке, которую он приобрел пару месяцев назад, так что в итоге он просто зажимает его между двумя кусками сыра. Ему они все целиком для юбилея не нужны. Терка тоже не та самая. Разумеется, она не та самая, у них была та, которую им отправили вместе с сыром, а сам сыр был просто частью заказа в номер — заказа обдолбанного до красных глаз еблана. А Тим всего лишь хотел пива. В любом случае, терка у него теперь другая, и это даже не самая первая его терка, та терка потерялась, когда у него на кухне шел ремонт. Эту же терку он купил три года назад, проковырявшись в отделе минут сорок, вытягивая одно чрезвычайно полезное приспособление за другим из коробок, замеряя диаметр и проверяя, достаточно ли гладкая у них поверхность. Продавец его просто убить был готов. — Пфф, блядь, — пыхтит Тим, запихивая терку внутрь. Неважно, сколько смазки он выливает из тюбика, ее всегда, блядь, не хватает. Ему просто не особенно интересно себя растягивать. К тому же, это тоже очень в духе, потому что тогда у них вообще никакой смазки не было. Тим упирается обеими ступнями в матрас и начинает двигать бедрами, вскидывая их вверх и вниз, насаживаясь на штуковину, крепко перехватив ее пальцами, засунув руку себе под поясницу. Его член дергается в ритм толчкам, и он обхватывает его ладонью, потягивая несколько раз. В этом ничего особенного нет, он всегда делает это именно так. Просто именно так выходит быстро и эффективно. Все дело в правильном наклоне. Тогда он тоже все именно так и делал. — Ого, — выдал умственно неполноценный укурок. — Ты всегда это так делаешь? Тим фыркнул, вытирая пот со лба. — Разумеется, нет, — сказал он, вскидывая бедра вверх и вниз. Наклон был в самый раз. — У меня, блядь, дилдо есть. Укурок ухмыльнулся. — Что ж, тогда нам надо все это обязательно записать, — сказал он, похлопывая камеру. — Это очень важное интервью. Продюсер непременно хочет увидеть все на пленке. Тим усмехается, перекатывая яйца в ладони, потягивая за мошонку и насаживаясь поглубже на терку. Вот это было очень даже смешно. — Подойди уже, блядь, поближе, ты, дубина, — сказал Тим, облизывая пальцы и обхватывая ими свой член. — Или ты самый главный кадр хочешь пропустить? — Сука, блядь, — бормочет Тим, выгибаясь на подушке. Он вот-вот кончит. Он иногда себе ноги чуть ли не ломает в этой позе, но нахуй, наклон в ней в самый раз. С ним он так, впрочем, не трахался. Сидя на нем верхом, на пятках, лицом к нему и опираясь на руки, пока его покрытые мозолями пальцы с престарелым лаком дергали ему член — так он с ним еще как трахался. Он резко останавливается, запихивая терку еще глубже, чтобы она случайно не выскользнула, пока он ерзает, и тянется взять моцареллу, которая очень хорошо подходит для ебаных салатов. Он прямо сейчас, блядь, кончит. Ноги у него дрожат, а руки все скользкие — может быть, смазки у него в заднице всегда мало, потому что она вся остается между его ебаными пальцами — но со своей задачей он справляется. Пушка заряжена. Именно эта прохладная, щекотная сырная стружка, заполняющая его дырку, всегда толкает его к финалу. — Эй, ты, ублюдок самовлюбленный, — спешно выпалил недоумок, пыхтя густым белым дымом этим своим бестолковым лягушачьим ртом. — Может, сыр тебе тоже туда запихаем? Ты как думаешь? А он тогда особо не думал. Он тогда уже тоже вот-вот кончал. — Блядь, сука, да, — прорычал он. — Давай сюда эту тарелку. Или что-нибудь еще в этом роде. — Блядь, сука, да давай уже, сильнее, безголовый ты еблан, — выплевывает Тим и стонет, вздергивая бедра вверх и вниз как ебанутый, и завитушки переполняют его задницу. Он сейчас пиздец как сжиматься будет. — Блядь, сука, выеби меня, давай уже. Выеби меня. Он чувствует, как рот его распахивается, а верхняя губа задирается, обнажая зубы, и захлебывается собственным дыханием. Он насаживается на терку до самого конца и дергает себя за член своей мокрой, скользкой рукой. Он сжимается так сильно, будто ему за это медаль дадут. Он кончает как ненормальный. Так же, как он тогда кончил. *** Тим копирует видео нажатием клавиш и ждет, пока оно переместится в папку. Номер шестнадцать. Он кликает по видео номер один и просматривает его в шестнадцатый раз в своей жизни, хлебая пиво из бутылки. Обдолбанный придурок роняет камеру, и запись обрывается. Тим на секунду задумывается, к какому же выводу придет продюсер, если он когда-нибудь все-таки отправит ему всю коллекцию. ____________________________________________________________