Я не в силах врать, хочется войны, Но не та война, что б героем быть, Что ж такое... Господи прости, Научи стрелять, разучи любить.
Джин Сунг тянет дым, глядя, как пеплом ссыпается сигарета вниз, к огням города и к его ногам. Он курит так много, что месть и дым становятся одним вкусом - острым и безнадежным, как будто в грудь ссыпали битого стекла. "Прошу тебя, никогда не забывай меня." Время стирает все, но не способно стереть ее лица - как будто бы он позволил бы этому случиться. Он бы вспомнил ее через боль и ненависть, через ожившие страдания, но никогда не отпустил бы то, что от нее осталось. Когда-нибудь он сомкнет руки на горле каждого из Десяти Семей - дай только срок, дайте только времени еще немного. FUG прорастает в каждый Этаж Башни, везде и всюду оставляя свой след, и вскоре сами стены содрогнутся от их силы. Иначе горе продолжит множиться, создавая все новых и новых сломанных людей. На нового будущего Кандидата в Убийцы Джин Сонг смотрит с недоверием - хрупкий, как девичий гребень, на ногах шатается и падает, настолько обычный, насколько это возможно. Урек Мазино был огнем и громом, бурей, которой все еще тесно в Башне, грозой в человеческой шкуре. Этот кроха же был маленьким огоньком, который слабел с каждым мигом - можно лишь наблюдать за тем, как он гаснет. Слишком мягкие глаза - не так ли, милая? - Виоле, что ты хочешь? Деньги, власть, женщин? - Ха Джин Сонг стоит, глядя на темную макушку - ребенок словно прячется в густых длинных волосах от него, отводит глаза. Бумажку с именами прижимает к груди слабыми руками. - ... как много силы нужно, чтобы никогда не прощаться? Джин Сонг замирает на месте - слова бьют в грудь. "Я все еще этого не знаю, малыш. Я со всей своей силой не смог этого выяснить, я все еще остался один". Он замолкает и борется с желанием погладить Виоле по голове. Их цель велика, но что-то шевелится внутри при мысли о том, что сейчас им требуется использовать и детей для того, чтобы окончательно повергнуть всех, кого они ненавидят. Ребенок тихо - почти одним дыханием - скулит и дрожит, когда Джин Сонг использует на нем Хва-Джеоп-Па-Суул, и внезапно демон-убийца FUG чувствует себя прогнившим до глубины души. Полюбила бы его милая человека, истязающего тихого ребенка? Поняла бы она высшую цель, ради которой нужно уложить на алтарь чужую невинность и свет? Прониклась бы она настолько глубокой ненавистью, чтобы забыть о том, что делает их людьми? Джин Сонг ответа не знает и скорее бежит от крошечной фигурки на полу, будто убегая от того, кем он стал на этой бесконечной войне. В нем просыпаются чувства, давно похороненные и ему мерзко от самого себя - от того, что ребенок, шатаясь и падая, сам подошел к нему и уложил его ладонь себе на грудь. "Так лучше, чем чья-то смерть" Была бы его воля, он не угрожал бы - нашел бы другой стимул, дал бы цель. Но Ю Хан Сунг, любитель растворимого кофе, решил сам и убедил остальных, что так будет эффективнее. По-другому его не заставить убивать, слишком добрый, слишком ребенок. Джин Сунг затягивается сигаретным дымом и смотрит в стену - а кто сказал, что дети вообще должны убивать? "Милая, а если бы у нас был ребенок, кого бы ты хотела больше? Мальчика или девочку?" "Мне кажется, он у нас был бы хорошеньким" *** Виоле на самом деле поражает его - он осваивает техники с первого раза, с одного только взгляда. Он талантлив - Ха Джин Сонг не может этого отрицать, но кое-что ломает его каждый раз, сколько бы он не пытался себя убедить, что все в порядке. Мальчишка никогда не сможет нормально ходить - его косточки в ногах хрупкие от постоянных переломов, а лодыжки едва способны выдерживать его вес. Если бы у них было время, Джин Сонг настоял бы на том, чтобы ему дали отдохнуть и как следует пролечили - но Оле в ужасе от одной лишь мысли о заминке, хватается тонкими пальцами и умоляет не прекращать тренировки. В его глазах темная бездна отчаяния и Джин Сонг сдается, только лишь требует, чтобы ребенок заматывал ноги перед тренировками. Это не особо помогает - Виоле носится на больных ногах, падает, растягивается на полу и тут же встает, едва дыша. Каждый шаг должен приносить ему страшную боль - но он молит и просит, цепляется пальцами за плечи учителя, просит о продолжении боя. Джин Сонг не слушает его и уносит отдыхать - сердце под его руками бьется как воробьишка в клетке. - Их не тронут, отдохни, - он едва касается пальцами лодыжек и чувствует жар сквозь плотную ткань. Когда-нибудь он не сможет больше встать - Джин Сонг укладывает Виоле поудобнее и распутывает бинты, сдерживая комок в горле, при взгляде на темно-синее с красным месиво. Маленький бог со сломанными ногами. Тихий бог в невидимых цепях. Грустный бог без права на ошибку. Ха Джин Сонг гладит густые темные волосы и думает о том, что милая не полюбила бы его сейчас. А еще о том, что однажды он мечтал о таком ребенке, как Виоле. Тихой красивой дочке или смышленом сыне - но точно он не хотел бы видеть дитя в оковах и муках. Виоле послушен и мягок, его так просто любить. Ха Джин Сонг учит Виоле использовать Шинсо для поддержки ног - дитя учится очень быстро, становится более ловким и проворным. Проблему это не решает - Виоле во сне все еще плачет от боли и тоски, иногда его трясет в лихорадке - его заставили создать еще два новых дома и Оле едва мог дышать несколько дней. Хва Рьюн приходит тоже, помогает лечить его ребенка и все время говорит о нем, как о боге. Джин Сонг курит, меняет повязки и думает о том, что если для их желаний требуется взрастить бога в боли и страданиях, то не слишком-то они все хороши. Виоле позволяет одевать себя как куклу, в его глазах почти не видно жизни, только смирение и отдаленная надежда на скорую смерть. Джин Сонг обнимает его после тренировок и поит лекарствами, сидит у кровати, когда его лихорадит. Что ему делать с ребенком, с комочком боли и темных волос, с новорожденным богом, которого винят за нежность и доброту. "Милая, милая, я все еще хочу мести, но не такой, что мне делать, милая?" Оле, кроха Оле дрожит во сне и зовет кого-то в бреду. Джин Сонг узнает имена из смятого клочка бумаги и курит - так долго, что у него горит гортань. Днем Виоле практически танцует, не обращая внимания на боль, парит над полом на сломанных и искалеченных ногах - Ха Джин Сонг выносит его на руках, слушая хриплое дыхание. FUG где-то ошибается. Они где-то сошли с пути, складывая на алтарь чужие жизни и заставляя демона-убийцу думать о правильности их пути. Джин Сонг принимает Виоле как своего ребенка, это его драгоценный ученик - тихий, покладистый, больной и несчастный. Он хотел бы увидеть, как Виоле улыбнется, каким он будет, если станет счастлив хоть на мгновение. Он встречает ребенка после его первого убийства - Оле теряет сознание и падает на пол, его длинные волосы текут черными змеями. Ха Джин Сонг сидит с ним всю ночь, чувствуя, как обретает что-то такое важное, что потерял давным-давно. "Прошу тебя, никогда не забывай меня." - У нас с тобой ребенок, милая, - Джин Сонг говорит в пустоту, глядя, как по бледному лицу Виоле бегут серебристые слезы, - Он такой красивый и грустный, милая. Кажется, я повел его не по тому пути, милая, по нему ушел и сам. Джин Сонг чувствует дыхание у своего уха и ломает сигарету, не успев докурить. "Он такой же как ты, милая" Усталый мастер бессильно склоняет голову, пока фальшивые звезды пляшут на фальшивом небе.Я не в силах врать, хочется войны, Но не та война, что б героем быть, Что ж такое... Господи прости, Разучи стрелять, научи любить.